— Я действительно винил себя. Если бы мы, по моему настоянию, не поехали на остров, Джош, возможно бы, не заболел. Остальное я плохо помню, потому что все мои мысли были заняты мальчиком. — Он подошел ближе. — Ты ведь не станешь придавать значение словам обозленной женщины?

— Но ведь она злилась из-за тебя, Дэниел, — не сдавалась Кэрис. — И раз она была так жестока, значит, очень любит тебя.

— Она не любит меня, Кэрис. Для нее это вопрос престижа. У нас с ней был бы брак по расчету. Если Симона и завидует тебе, то из тщеславия. Кроме того, она не могла полюбить Джоша, и он ее не принял, а это тоже ее задевает. Но вот ты Джоша любишь.

Качая головой, Кэрис пыталась улыбнуться.

— Потому-то я и нужна тебе — больше, чем она. Нет, не спорь, Дэниел, дай мне закончить. Понимаешь, я полюбила Джоша раньше, чем тебя, — вот где разница. — Она глубоко вздохнула. — Ты утверждаешь, что любишь меня независимо от моей привязанности к мальчику. Но, Боже, как мне узнать это наверняка?

Дэниел долго смотрел на нее. А когда нарушил молчание, то от его слов веяло леденящим холодом:

— А ты этого никогда и не узнаешь. — Он отошел и встал у окна. Отодвинув занавеску, какое-то время всматривался в черноту ночи. — Кэрис, я могу до посинения твердить, что люблю тебя, но, если твое сердце не раскроется мне навстречу, ты никогда не будешь уверена до конца.

Дэниел повернулся и шагнул к ней. Она вздрогнула, боясь, что, если он коснется ее, упадет в его объятия и начнет молить избавить ее от того бремени, которое он на нее взваливал. Сомнение… роковое наказание за недостаток доверия!

— Пойду-ка пройдусь, — сказал Дэниел. Голос был ровен и холоден. Возможно, Дэниел тоже старался оградить свое сердце от причиняемой боли.

После его ухода Кэрис долго лежала, свернувшись клубочком. Дэниел не прав, думала она: ее сердце открыто, широко распахнуто и оттого-то мучительно болит, истекая кровью. Оно болит за них обоих. Однако, зачем она так себя изводит? Неужели из-за Эйдена и его предательства? Но Дэниел — не Эйден. Никого прежде она не любила так, как Дэниела. Он стал для нее смыслом жизни.

Кэрис села на кровати и достала из ящика тумбочки кольцо с сапфиром. Она долго не могла оторвать взгляд от драгоценной вещицы. Потом оглядела больничную комнату — серые стены, блеклые занавеси на окнах, кровати с металлическими спинками. Самая неподходящая на свете обстановка для помолвки, подумала Кэрис, легко надевая кольцо на средний палец левой руки. Оно пришлось ей точно впору, будто делалось специально для нее.

Кэрис знала, что найдет любимого за стеной, у постели Джоша. Не стал бы Дэниел уходить от сына далеко.

Догадка оказалась верной: Дэниел сидел возле кровати спящего мальчика, держа его за руку. Он обернулся на звук открывающейся двери. Кэрис прошла через всю комнату, остановилась за его спиной и, поднеся к его лицу левую руку, прошептала ему на ухо:

— Я решила опередить события. И сделала это сама…

Со вздохом невыразимого облегчения он взял ее руку и прижал к губам. Потом встал со стула, обнял ее и поцеловал. Поцелуй его был так жаден, глубок и многообещающ, что Кэрис поняла: она прощена. Дэниел с обожанием глядел на нее.

— Я дарил тебе это кольцо не в знак помолвки — просто как залог моей любви. Как обещание чего-то… большего.

— О, — восхищенно выдохнула она, — чего же, например?

— Например, бриллианта со звезду величиной.

— Ну, с меня довольно и этого кольца, — излучая любовь, тихо сказала Кэрис. — Я ведь всего-навсего нечесаная дикарка, и крупные бриллианты мне не пристали. И потом, я предпочитаю настоящие звезды. На небе из черного бархата, озаряемом светом луны.

Он нежно поцеловал кончик ее носа.

— Я уже говорил, что это — кольцо моей матери. Единственная память о ней. Я всегда носил его с собой, с самого детства. И ждал случая подарить его той, кого полюблю так же сильно, как любил мать. До тебя его еще никто не носил, — прибавил Дэниел с особым значением, и Кэрис поняла, что он имел в виду Сьюзанн.

— Вы целуетесь, — раздался с постели тонкий голосок.

Не разжимая объятий, оба оглянулись. Джош смотрел на них и улыбался.

— Да, сынок, — нежно сказал Дэниел. — Привыкай, потому что отныне тебе придется видеть это очень часто.

Со счастливой улыбкой малыш вновь уснул.

За окном была ночь, дождь стучал по крыше маленького коттеджа на Левосе. Не было ни луны, ни звезд, но темноту тропической ночи озаряло для Дэниела и Кэрис яркое пламя их страсти. Той, которую, в ожидании выздоровления Джоша, им приходилось сдерживать.

И вот теперь, когда в разразившийся наконец сезон дождей потоки воды заливали остров, их… захлестнула любовь. Жажда и обожание, нежность и стремление раствориться друг в друге — любовь, любовь на всю ночь, до самого рассвета.

— Знаешь, на сей раз, я останусь здесь до утра — пока сюда не ворвутся Джош и Тэра, — объявил Дэниел, крепко прижимая к себе утомленную, насытившуюся любовью Кэрис.

Тихо и счастливо засмеявшись в ответ, Кэрис нежно коснулась теплыми губами его шеи.

— Это просто замечательно, — прошептала она. — Только поторопись узаконить свои притязания, потому что Шафран уже шьет мне свадебное платье.

— Не может быть, — притворно простонал Дэниел, и — его сморил сон.

А Кэрис еще недолго перебирала в памяти события предыдущих дней. Фиеста готовит им свадьбу, здесь, на острове. Будут присутствовать только они сами, да дети, да еще друзья из местных, скромное торжество — так уверяла Фиеста. Но Кэрис-то знала… Она с насмешливым любопытством спрашивала себя, как-то примирятся с шумной, по карибскому обычаю, свадьбой ее чопорные родители. Ведь Дэниел настоял, чтобы они непременно прилетели на остров ради такого случая. Пора бы им уже переступить через собственную гордость, сказал он, и осознать, что у них есть кое-какие родственные обязанности. Впрочем, Кэрис была уверена, что, когда они прилетят, все будет отлично — об этом позаботится Дэниел, как умел он заботиться обо всем на свете и все на свете устраивать наилучшим образом.

— Я так люблю тебя, милый, — прошептала она. Дэниел что-то сонно промычал в ответ и крепче прижал ее к себе. Конечно же, не расслышал. Но ведь он все равно это знает.

— Вон они! — закричал стоявший на палубе Джош — он крепко держался за поручни. Яхта подходила к острову Левос. Джоша оттолкнула Тэра, тоже желавшая получше разглядеть берег. — Смотри, Тэра, вон дедушка с бабушкой. Они каждый год сюда приезжают, чтобы отдохнуть вместе с нами. Мама говорит, они раньше были очень строгие, а теперь — нет. А вон и Фиеста. Помаши ей, Тэра. У нас — новый братик! — закричал Джош, заметив на берегу махавшую им красным платком Шафран.

— Они знают, — улыбнулся Дэниел, который стоял позади сына. Дэниел обнимал за плечи жену. Кэрис качала на руках полугодовалого Джейкоба.

— Чего они не знают, — пробормотала Кэрис, — так это того, что на подходе следующий. — Она была снова беременна.

— И что за дьявол тому виной? — Дэниел нежно сжал ее плечо. — А ты что, против?

— Я? Я собираюсь нарожать целую футбольную команду, — ухмыльнулась она.

— Лучше бейсбольную. Пожалуй, скоро придется подумать и о няне.

— О какой-нибудь нечесаной неряхе, в которую ты потом влюбишься? Ну, уж нет!

— Черт побери! Как я могу променять тебя на кого-то еще? — сказал он и горячо поцеловал жену в губы.

— Папа! — оборачиваясь, укоризненно воскликнул Джош. — Не ругайся, Шафран может услышать.

— Как хорошо, что она отказалась переехать с нами во Флориду, — прошептал Дэниел на ухо Кэрис.

— Разве она когда-нибудь покинет свой Левос? А вот из того, что ты решил проводить здесь целых три месяца каждый год, ясно, что и сам скучаешь по ней не меньше нашего, — поддразнила жена.

— Я рад, что мы снова здесь! — Дэниел блаженно вдохнул полной грудью, а Кэрис прижалась головой к его плечу.