Они молча обнялись.

Таня первой нарушила молчание.

— Зато теперь можно смело сказать, что ты любишь его.

— Да уж…

— Тогда почему он слинял отсюда на следующее утро, даже не попрощавшись.

— Не знаю, — огорченно призналась Кэт. — Может быть, он больше не уверен во мне. — Она опустилась на смятую постель, нервно теребя пуговицы. — Во-первых, он убежден, что я неудачница. Во-вторых, подозревает, что я псих и страдаю раздвоением личности. В-третьих, — без передышки продолжила она, — он сам едва не погиб, когда на меня обрушилась лавина земли. Может, он уже сыт мной по горло?

Она подняла глаза как раз в тот момент, когда дверь открылась и в палату вошел мужчина, скрытый самым огромным букетом разноцветных гвоздик, какой только могла вообразить Кэти-Линн. Она вскочила и бросилась освобождать подоконник.

— Ох, Мартин, какие замечательные цветы!

— Спасибо за высокую оценку, но они не от Мартина, — сказал мужчина и бережно положил гвоздики на расчищенное место.

— Догадываюсь, — быстро сказала Таня. — Сейчас моя реплика. И я ее произношу: либо я вызываю охрану и говорю, чтобы тебя выкинули отсюда, либо звоню уборщице и предупреждаю, чтобы она принесла мусорное ведро!

— Зачем ты пришел сюда, Блейн? — гневно спросила Кэт.

— Я слышал, что ты пострадала во время взрыва в долине Маккейба, и пришел узнать, как твое здоровье, — объяснил он.

Таня подбоченилась и встала рядом с подругой, готовая выцарапать Блейну глаза, если только тот осмелится подойти к кровати.

— Ну, узнал? — фыркнула она. — А теперь забирай свой веник и вали отсюда!

— К.-Л, я хотел попросить у тебя прощения, — выдавил Блейн. — Я пришел сюда не для того, чтобы пугать тебя, и тем более не для того, чтобы драться с твоей секретаршей.

Кэти-Линн прикусила язык. Она знала, чего стоило Блейну прийти в больницу, но ее тошнило от одной мысли, что придется остаться с этим человеком наедине.

— За что именно ты просишь прощения? — спросила она. — За то, что швырнул меня об стену в нашем кабинете, за то, что пытался изнасиловать меня, или за то, что я едва не села в тюрьму из-за твоих грязных делишек?

— Подонок! — выругалась Таня.

Блейн стоял на месте и покорно выслушивал оскорбления, зная, что получает по заслугам.

— Я прошу прощения за все, что сделал тебе лично, и за то, что нанес вред твоей профессиональной репутации.

— Все это в прошлом, и ты тоже прошлое, поэтому оставь меня и больше не приходи. Что бы ты ни сказал, я не смогу забыть тот ад, через который прошла по твоей милости! — крикнула Кэти-Линн. — Ты даже не представляешь, что ты натворил в моей жизни, да если и узнал бы, все равно ничего бы не понял!

Блейн смотрел в пол.

— Я пытаюсь начать новую жизнь. Хочу жениться на Деллии и завести семью. А она говорит, что я смогу сделать это, только замолив прошлые грехи…

Кэт подняла глаза и заметила, что взгляд Блейна полон боли.

— Деллия любит тебя. Не мучай ее так, как мучил других, и меня в частности.

Блейн переступил с ноги на ногу, и на его лице появилась улыбка.

— Деллия беременна. Она говорит, что если я исправлюсь, то буду лучшим отцом, о котором может мечтать малыш.

— А я думала, ты ненавидишь детей. Ты всегда орал на сыновей Саймона Эриксона, когда они приходили в офис! — поразилась Таня.

Кэти-Линн успокоилась. Жестом показав обоим на кресла, она откинулась на подушку и пристально посмотрела на своего бывшего партнера. Блейн не только говорил, но и смотрелся по-другому. Одет он был более непринужденно, чем прежде, перестал зачесывать волосы назад и, как ни странно, даже пополнел. Он выглядел довольным; он выглядел счастливым. Черт побери, он был похож на настоящего отца семейства!

Тернер вытащил из кармана пальто пачку жевательной резинки.

— Я уже две недели как бросил курить.

Кэти-Линн повернулась к Тане.

— Пожалуйста, сходи в холл и принеси мне банку сока.

— Как, ты хочешь остаться наедине с этой скотиной? — вспыхнула та.

— Я не обижу ее, — заверил Блейн, глядя на Таню. — Я здесь, чтобы попросить прощения и сказать, что отозвал из суда это дурацкое дело насчет комиссионных. Я, собственно, и зашел в офис, чтобы сказать об этом, там-то и узнал про пожар и взрыв.

— Ладно, — уступила Таня. — В холле есть пост для медсестер, так что если тебе понадобится помощь, нажмешь на кнопку вызова… А если на посту загорится лампочка, я живо примчусь и сверну ему голову!

— Хватит, — остановила ее Кэт. — Нам следует поговорить.

— Надо же, как она защищает тебя… — покачал головой Блейн, когда Таня вышла.

— Она моя лучшая подруга. Ей выпала горькая честь собирать меня по кусочкам, когда ты удрал и предоставил мне отдуваться за все.

Блейн опять полез в карман, вынул оттуда чек на имя Кэти-Линн Адамс и торжественно положил его на тумбочку рядом с кроватью.

— Знаю, этого мало, но я продал свою яхту и акции одной гавайской компании. Возьми чек. Поверь, мне действительно очень жаль, — поклялся он.

— Блейн, дело не в деньгах, — попыталась объяснить она. — Ты растоптал мою веру в людей, да и меня саму… После этого от меня осталась только одна пустая оболочка.

— Я не знаю, что еще сделать, — простонал он, чуть не плача. — Ненавижу того человека, которым был, ненавижу обуявшую меня жадность и… Послушай, Кэти-Линн, я не могу жить с мыслью, что рвал на тебе одежду и хотел заставить тебя спать со мной… Ты сможешь когда-нибудь простить меня?

— Простить — прощу, а забыть, извини, не смогу, — ответила она. — Ты должен начать сначала. Никаких пьянок, никаких оргий. И не лги Деллии. Раз ты сам этого захотел — ты сможешь вести добропорядочную жизнь.

Поднявшись и вытерев глаза, Блейн улыбнулся.

— Ты хорошая женщина. Я рад, что ты нашла человека, который любит тебя.

— О чем ты говоришь? — спросила Кэт.

— Весь ваш офис гудит, что этому парню… Бэрку посчастливилось. Говорят, он раскопал тебя голыми руками.

— Правда? — пролепетала пораженная Кэти-Линн.

— А еще говорят, что, когда тебя наконец нашли, он никому не позволил притронуться к тебе. Он поднял тебя и нес, весь окровавленный, с поврежденными руками, через горящую траву до самой «скорой помощи».

— Никто мне этого не сказал…

— Он любит тебя. Я думал, ты знаешь, — удивился Блейн.

— Знала, что любит, но не думала, что так сильно. Рада, что ты сказал мне об этом, — призналась Кэти-Линн. Она вскочила с кровати, вынула из шкафа куртку и обернулась к Блейну. — Хорошо, что ты пришел именно сегодня. Нам нужно было помириться, прежде чем начать новую жизнь.

— Надеюсь, ты будешь счастлива, К.-Л., — пожелал Блейн.

— Подожди, а почему гвоздики разного цвета?

— Ну, когда я стоял в очереди в цветочном магазине, то прочитал на стене, что каждый цвет является символом. Белый означает невинность, желтый — сочувствие, красный — любовь, розовый — что-то еще… Вот я и попросил сделать разноцветный букет, потому что прошу прощения за все сразу. И пожелать хочу всего сразу.

— Спасибо, — поблагодарила Кэт, потом взяла чек и, выходя из комнаты, сказала через плечо: — Надеюсь, у вас с Деллией родится здоровый и счастливый малыш. И… береги себя и не спи под забором.

— Эй, — крикнул вдогонку Блейн, — все это в прошлом!

Она пулей пролетела мимо поста, остановившись лишь для того, чтобы схватить Таню за руку.

— Мы в убежище или за помощью? — крикнула Таня, когда они бежали по многолюдному коридору.

— Ни то ни другое. — Кэти-Линн сунула Тане чек и на ходу стала давать указания. — Получишь эти деньги и переведешь их на счет ожогового центра с пометкой «Детскому отделению». Но это потом. А сейчас подгонишь машину к южным воротам…

— Куда ты идешь? — спросила Таня, когда Кэт миновала лифт.

— Нужно позвонить кое-кому до совещания. Хочу убедиться, что там будут все нужные люди.

— А из дома позвонить нельзя?! — воскликнула Таня, но Кэти-Линн уже исчезла за поворотом.