— Но как Ана могла отказаться от этого? — прошептала она, поднимая и прикладывая к щеке шелк, с восторгом в серых глазах.
— Ана еще совсем ребенок, милое дитя, — ответил он, прищуренными глазами внимательно разглядывая Лизу, когда она терлась щекой о шелк. — Я вижу, вам понравилось.
— Боже, какие роскошные ткани, просто не знаю, как вас благодарить.
— Думаю, знаете, — многозначительно сказал он.
— А? — Ее глаза широко распахнулись в ответ на его прищуренный, блистающий взгляд. — Я… я вас не понимаю.
— Вы все прекрасно поняли, — отрезал он. — Я хочу, чтобы у моей бабушки не возникло ни малейших подозрений относительно наших с вами отношений, и моя благодарность не ограничится несколькими рулонами ткани, если только вы хорошо сыграете свою роль.
— Вы… — Лиза покраснела и запнулась, — вы так говорите, как будто мне нужны от вас деньги, как будто я хочу нажиться на вас. Это совсем не так, и вам это известно, сеньор. Оставшись на ночлег под крышей вашего дома, я была вовлечена в эту интригу помимо своей воли. Не сомневаюсь, вашей бабушке уже успели доложить, что вы приехали со своей… невестой.
Как бы в подтверждение ее слов, в проеме двери внезапно возник слуга, и она поняла несколько слов из его испанской речи, обращенной к графу. Графиня просит прийти к ней… вернее, приказывает немедленно явиться в ее покои! Слуга зыркнул глазами на Лизу, и она догадалась, чем вызван столь срочный вызов графини. Леонардо повернулся к ней, и она отшатнулась от него в испуге, боясь, что ей тоже придется прямо сейчас предстать перед старой графиней.
Когда они с Лизой остались наедине, он посмотрел на нее с удивлением.
— Вам не следует так пугаться, — сказал он. — Не бойтесь, я дам вам время подготовиться к встрече с графиней, вашей будущей родственницей. Идемте, я отведу вас в ваши комнаты, где вы сможете заняться моделированием платья, и заодно соберетесь с мыслями.
В своем нынешнем, сконфуженном состоянии она сама не нашла бы дорогу в свою комнату, наверняка заблудилась бы, поскольку замок, с виду игрушечный, внутри оказался огромным. Они подошли к ее покоям, и он открыл перед ней дверь. Проходя мимо него в комнату, она слегка задела его мощный торс и подняла на графа глаза, полные страха и тревоги, которые не в силах была скрыть. Все было так реально! Перед ней стоял живой человек, а не выдуманный сказочный герой, и каждый раз, стоя с ним рядом, она остро ощущала его горячую близость.
— Святые небеса! — Раздраженный голос раздался как удар пощечины, она смертельно побледнела. — Надеюсь, в присутствии Мадреситы вы не станете смотреть таким затравленным взглядом, каким только что одарили меня. Я не прошу, чтобы вы падали в обморок от любви, но от страха тоже не надо терять сознание. В конце концов, даже если графиня обнаружит наш обман, не прикажет же она вас высечь. У нас в роду были конкистадоры, но не инквизиторы!
С этими словами и с легким ироничным поклоном Леонардо развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь. Он завернул за угол, и его высокая фигура, в бриджах и высоких кожаных сапогах, пропала из виду, но не из сердца Лизы. Каждая черточка его лица, казалось, была запечатлена в ее памяти, и каждая интонация его голоса звенела в ее ушах. Она закрыла за ним дверь, но его слова, лицо, фигура были с ней в этой комнате. Подойдя к постели, Лиза ворохом бросила на нее драгоценные ткани, словно они жгли ей руки, и те рассыпались тускло отливающей грудой. Она намеревалась заняться ими позже, а тем временем пошла на веранду и бессильно опустилась в плетеное кресло-качалку. Лиза чувствовала, что каждый нерв у нее на пределе и ей надо немного успокоиться, а не то она закричит или грохнет об пол вазу, лишь бы снять непосильный груз внутреннего напряжения.
Господи, зачем ей надо было во все это ввязываться?
Вчера, в это же время, она еще была свободной, беззаботной туристкой. Ее маленькая красная машина катила себе вперед по горным дорогам.
Лиза вздохнула и вытянула вперед ноги в брюках, которые так ему не понравились. Он смело давал ей указания насчет одежды, словно она действительно была его будущей женой. А она вынуждена ему подчиняться… или попробовать убежать от него, пока он занят разговором со своей бабушкой. Лиза приподнялась, но снова упала в кресло, откинув голову на широкую спинку, словно потерпев поражение.
Нет, все бесполезно… она должна с честью выдержать испытание, она дала ему слово, они заключили сделку. Сейчас он, наверное, как раз рассказывает о своей невесте бабушке… графине Маркос-Рейес, которой через несколько дней исполнится восемьдесят и чье сердце не выдержит внезапного потрясения… например, если она узнает, что девушка неожиданно сбежала из замка. Ее внук только что дал ей надежду, и вдруг все снова рушится. Лизе не хотелось быть причиной того, что в результате разочарования может случиться с гордой старой женщиной, которая в душе лелеет единственную мысль — женить внука.
Если она увидит невесту, у нее будут хотя бы основания полагать, что свадьба рано или поздно состоится, и Лиза не могла отнять у графини эту надежду.
Она закрыла глаза от лучей палящего солнца и почувствовала их ласковое касание на своем лице и на шее. Что бы ни случилось, ее брат не должен ничего узнать. И он, и его жена с самого начала были против этой поездки, и все происходящее покажется чистым безумием их приземленным умам.
Губы ее раздвинула легкая улыбка. Лиза почувствовала, что напряжение начало понемногу спадать. Она объяснила это тем, что примирилась с неизбежным и внутренне согласилась сыграть роль невесты этого красивого, дерзкого графа, который был не просто богат, но носил старинный дворянский титул и жил в замке из желтого камня.
Если бы все это было по-настоящему и в свое время закончилось бы свадебными колоколами и искренней любовью, она сейчас чувствовала бы себя Золушкой, которая примерила маленькую хрустальную туфельку и увидела, что та пришлась ей точно впору. Из зелени деревьев доносилось веселое щебетание птиц, и Лизе вдруг почудилась в нем насмешливая нотка, будто они хотели напомнить ей, что она здесь не надолго, наслаждаться красотой этого замка ей предстоит всего несколько дней, самое большее — неделю.
Она вспомнила прекрасные цветы и редкие растения, которые они видели, когда гуляли с Леонардо по саду… ах, она уже называет его про себя по имени, но вслух пока не смеет этого делать. С англичанином это было бы просто, но обращаться к испанцу по имени казалось какой-то вопиющей фамильярностью. Что-то было в самом воздухе этой страны, что мужчины казались еще более мужественными, а женщины — более женственными. Атмосфера раскованного приятельского общения, столь принятая в Англии, в Испании была совершенно немыслима. Казалось, здесь еще сохранился дух язычества и не давал забыть местным женщинам, что мужчина грубее и сильнее их и им надо использовать все свое очарование, чтобы держать в своих руках сильные, чувственные натуры.
Лиза вцепилась пальцами в подлокотники кресла, теперь спокойно, в одиночестве вспоминая их прогулку, и с удивлением обнаружила, сколько интересного она успела разглядеть в Леонардо. Волосы цвета воронова крыла, высоко зачесанные на лоб, мускулы, приходящие в движение на плечах, когда он поднимает руку, чтобы ласково потрогать плод какого-нибудь фруктового дерева. На шее, в вырезе распахнутого ворота рубахи, блестела на солнце тяжелая золотая цепь с медальоном, всего на оттенок светлее его смуглой золотистой кожи. Он оперся сапогом на низкий каменный забор, чем напомнил ей опытного дрессировщика, укротителя диких зверей.
Ей любопытно было узнать, что он думает, сравнивая наивную английскую девушку с яркой, живой, темпераментной женщиной, которую Лиза повстречала в Лондоне четыре месяца назад. Как она могла догадаться тогда, что через некоторое время ей предстоит познакомиться с мужчиной, который не станет отрицать, что любит Франкисту.
Наверное, втайне он забавляется, сравнивая их. Роковая испанская красавица, одетая с безупречным вкусом, с блестящими черными волосами, всегда красиво уложенными, с лицом нежным и белым, как цветок камелии, на котором сверкали темные глаза, подобно драгоценным камням. Как бы ни была тяжела для нее история с разводом, это никак не сказывалось на ее поведении… стоит ли удивляться, что Леонардо не признает сосватанных невест! Этот старомодный обычай не только разрушил брак его матери, сделав ее несчастной, но угрожал и его будущему с Франкистой. Даже если ему удастся скрыть от бабушки тот факт, что Франкиста разведена, рано или поздно она об этом узнает и запретит ему жениться на ней. Будучи старомодного воспитания, графиня ни за что не согласится признать развод, не позволит, чтобы ее обожаемый внук жил в грехе. Такой удар мог стать для нее смертельным.
