Жанна не смогла сдержать смеха. Такие забавные!.. Пожалуй, самому Аллаху пришлось бы потрудиться, чтобы подстричь их пышные шапки волос. Просто удивительно, как эти пострелята умудряются не попасть под машину, носясь по улицам без присмотра и всякий раз выскакивая чуть ли не из-под самых колес.
Автомобиль остановился на главной площади. Здесь кипела оживленная уличная торговля. Над приземистыми домами возвышалась мечеть с ярко-зеленым куполом и изящными причудливыми башенками. Дон Рауль распахнул перед Жанной калитку, которая вела в тенистый дворик, где росли деревья, увешанные золотистыми, сказочного вида плодами.
— Померанцевые деревья, — произнес дон Рауль, и Жанна, взглянув на него, освещенного жарким солнцем, замерла от удивления. Высокий, с блестящими черными как вороново крыло волосами, в белоснежном костюме, он был так же живописен, как этот город на краю пустыни, и гораздо больше принадлежал Востоку, нежели Европе. Сердце Жанны затрепетало. Перед ней стоял мавританский принц. Продолговатые глаза, густые брови вразлет, величественная осанка — все в нем свидетельствовало о знатном происхождении, о том, что в его жилах течет горячая кровь воинственных жителей песков.
А из резных дверей роскошного особняка уже выскакивали слуги. Кто-то из них подхватил багаж путешественников, кто-то поднес огонь к сигарете дона Рауля, и все это сопровождалось радостными и взволнованными восклицаниями на непонятном Жанне странном гортанном языке.
— Сначала мы поедим и отдохнем, — дон Рауль обращался к Жанне по-английски, — потом прогуляемся по souk. Когда начинает темнеть и зажигаются уличные фонари, улицы приобретают таинственно-сказочный вид. Повсюду играют бродячие музыканты, и заклинатели змей показывают желающим свое искусство. Даже сами названия улиц звучат экзотически, например, здесь есть Улица пряностей.
— Я непременно хотела бы там побывать, — живо откликнулась Жанна. Они прошли через прохладный зал с окнами-арками, закрытыми ширмами с замысловатыми узорами, сквозь которые едва проникали косые лучи солнца, и оказались во внутреннем дворике-патио с фонтаном. Девушка даже затаила дыхание, такой неожиданный покой и красота предстали перед нею после шума и суматохи городской площади.
Олеандры и дынные деревья с желтыми цветами соседствовали здесь с буйными зарослями герани, а в зарослях персидской сирени щебетали птички. Это был сад из «Тысячи и одной ночи», и Жанне казалось, что она грезит наяву. Очнулась она оттого, что чуть не сломала каблук, поскользнувшись на изразцовом полу. Дон Рауль бережно придержал ее за локоть.
— С-спасибо, — она слегка покраснела, встретившись с ним глазами. — Я так привыкла к уличным туфлям, что чувствую себя неловко на высоких каблуках.
— По-моему, вам вообще здесь не по себе. Отчего? Вы не уверены в мужчине, с которым перенеслись сюда, словно на ковре-самолете?
— Я… я думала, мы поселимся просто в отеле, сеньор.
— Зачем же. Этот великолепный дом теперь используется крайне редко, поскольку принцесса предпочитает большую часть времени проводить в Эль Амаре. Может, беспокоит отсутствие дуэньи? Да ведь даже в Англии это уже вышло из моды, как мебель времен королевы Виктории.
— Мне вовсе не нужна дуэнья, — Жанна отвернулась и присела на край отделанного плиткой фонтана. — Просто вы продолжаете меня удивлять. Интересно, чем же поразите в следующий раз.
— В этом — сущность испанского характера, chica. Однако не забывайте, что я еще и сын этой таинственной страны.
Солнце серебрило завитки золотистых волос на висках девушки, ласкало нежный изгиб шеи, придавая всему ее облику еще большую юность и невинность. Жанна рассеянно подставила руку под струю фонтана, не сознавая, как необычно она смотрится в этом саду, где много лет назад гуляли возлюбленные какого-нибудь мавританского принца. Медлительная черепашка, дремавшая под деревом, вполне могла быть любимицей одной из тех волооких красавиц в шелковых одеяниях, с браслетами на ногах.
— Одного взгляда, дон Рауль, сейчас достаточно, чтобы понять это. Вы напоминаете мне ястреба пустыни.
— Вас это пугает? — Дон Рауль взял ее холодную мокрую руку. Белая кожа девушки резко контрастировала с его бронзово-смуглым загаром. — Снег и солнце… их невозможно соединить. Одно непременно растворится в другом.
Жанне пришлось поднять на него глаза:
— Хотите сказать, дон Рауль, что я должна стать снисходительнее ко всем вашим желаниям? Но ведь я согласилась приехать сюда только на том условии, что вы не будете посягать на мою независимость. Надеюсь, теперь, когда мы уже здесь, вы не собираетесь нарушать свое слово?
— А что, собственно, вы подразумеваете под независимостью? — спросил он. — Первый шаг уже сделан, и отступать поздно. Вы находитесь здесь в качестве бабушкиной подопечной и моей возможной невесты. И нечего сверлить меня злым взглядом. Истинное положение вещей известно только нам одним. Кстати, не забудьте надеть легкую чадру, когда мы поедем на souk.
— Вы это серьезно?
Дон Рауль невозмутимо кивнул.
— Ну, знаете! Если по вашему замыслу я должна изображать рабыню, то я выхожу из игры! — И Жанна попыталась было вырвать руку, но его пальцы, словно клещи, сжали ее запястье. Она пристально посмотрела на него и прочла в его глазах решимость настоять на своем.
— Вы будете делать все, как я скажу, и не вздумайте ребячиться! — Дон Рауль внимательным взглядом окинул освещенные солнцем, мягкие светлые завитки обрамлявшие ее головку, пристально рассматривая каждую черточку лица и особенно — изящно изогнутые, чувственные губы. — Здешние мужчины, привыкшие видеть черноволосых девушек с оливковой кожей, найдут вас очень необычной, и мне вовсе не улыбается, чтобы по всей medina [15], вас сопровождали зеваки, желающие поглазеть на воспитанницу принцессы Ямилы, которая гуляет по городу как обычная туристка.
— Вы говорите так, словно я и в самом деле — воспитанница вашей бабушки. Хотя на самом деле это — всего лишь роль, и к тому же не очень приятная.
— Тем не менее, не успели вы перешагнуть порог этого дома, как по всему городу, словно на крыльях, пронесся слух, что я привез с собой ту девушку, о которой, по всеобщему мнению, давно мечтал. Большинство мужчин в наших краях женятся очень рано, и теперь здесь ждут моей свадьбы. Игра уже началась, chica, и вам следует вести ее по моим правилам.
— Носить чадру, должно быть, ужасно неприятно!
— Это всего лишь маска из шифона, с жемчужинками по краям, — губы дона Рауля тронула слабая улыбка. — Она помогает сохранить таинственность и загадочность, манит и завлекает, так что многие женщины Востока носят ее даже с удовольствием.
— Но я буду чувствовать себя рабыней!
— Страшнее этого, конечно, ничего быть не может, — съязвил он. — А вот и Хуссейн, он несет нам еду. Уверен, вы проголодались.
Столик, который Хуссейн накрыл для них, стоял в тени стены. Здесь росли ароматные мальвы. Жанна узнала их распускавшиеся утром венчики, но даже знакомые цветы выглядели странно в этом экзотическом месте и не придали ей бодрости. Девушку не оставляли опасения, что дон Рауль заставит ее подчиняться своим желаниям и теперь, согласившись играть роль воспитанницы принцессы, она больше не будет принадлежать себе.
Однако, при всех тревогах, она не могла не отдать должное чудесной еде. Крупные ломти янтарно-желтой дыни, с тающей во рту сладостно-прохладной мякотью. Свежевыпеченные кукурузные лепешки, на которых плавились кусочки сливочного масла. Рассыпчатый плов с нежнейшим цыпленком, приготовленный особым образом, с изюмом, луком и мелкорублеными баклажанами. И на десерт — пышно взбитый крем, окончательно покоривший Жанну. Просто нельзя было не улыбнуться человеку, устроившему этот пир, привыкшему, что такое великолепие окружает его с детства.
— Интересно, что же скрывается за вашей улыбкой? — дон Рауль с наслаждением надкусил брызнувшую соком ягоду инжира.
