Клуб «Пеликан». Песенка для семилетнего Ричарда на празднике в честь его победы в школьном соревновании по плаванию. Нельзя же оставить ребенка без праздника! В принципе Флоренс не имела ничего против того, чтобы спеть, да и деньги за выступление лишними отнюдь не будут: последнее время у нее туго с финансами.

Однако все в той же спешке костюмер «Живой открытки» умудрился втиснуть Флоренс в платье, приготовленное для миниатюрной и плоскогрудой Лили. И хотя саму Флоренс тоже никто не назвал бы крупной и полнотелой, но наряд был на два размера меньше, чем следовало. Пройдя буквально пару шагов по улице, девушка осознала: в таком платье лучше не делать резких движений, а то, неровен час, крючки поотрываются. Одно хорошо: ей все же петь, а не танцевать.

Чем-чем, а своим голосом Флоренс гордилась. И работу в «Живой открытке» рассматривала не только как небольшое добавление к скудному бюджету, но и как возможность лишний раз потренироваться. Не говоря уж о той радости, которую получала от мысли, что приносит радость детям. Вид сияющих восторгом личиков неизменно грел душу. А кроме того, именно здесь, как ни смешно, она получила возможность хотя бы немного приблизиться к осуществлению самой заветной своей мечты.

Однако сегодня, как выяснилось, видеть счастливые личики Флоренс было не суждено. Клуб «Пеликан» оказался отнюдь не детским центром, как наивно полагала девушка, а пижонским ночным клубом. Если у Флоренс еще и оставались какие-то сомнения, то они рассеялись, стоило ей войти в дымное, насквозь прокуренное помещение, где веселье, судя по всему, шло уже не первый час.

Ну что ж, рассудила Флоренс, дело житейское. Должно быть, кому-то из этих великовозрастных шалопаев пришла в голову «блестящая» мысль пригласить для виновника торжества поздравительницу из детского отдела «Живой открытки». Ладно, ее дело маленькое — петь она может для любой аудитории, вот только едва ли здесь кто-нибудь сумеет оценить мелодию песенки, равно как и голос исполнительницы.

Во всеоружии этой нехитрой философии, Флоренс вошла в зал. И тут чувствам ее был нанесен удар — первый, но не самый жестокий из всех, что готовил ей этот вечер. Над морем голов у противоположной стены она увидела его. Флоренс не могла бы сказать, что именно остановило ее взор. Ну да, высокий статный брюнет. Однако мало ли на свете высоких статных брюнетов?.. Но ни разу еще Флоренс не чувствовала исходящих от них незримых волн притяжения. Странное, непривычное ощущение.

Вот он поднял голову, увидел ее. И все кругом потонуло в тумане. Флоренс словно раздвоилась: некая ее часть как будто отделилась от тела и наблюдала за происходящим со стороны. Как она подходит к Ричарду — почему-то она ни на миг не сомневалась, что Ричардом окажется именно он, — как обменивается с ним ничего не значащими фразами, идет к сцене, всей кожей чувствуя на себе его взор. Глаза у него оказались ярко-синими, зоркими, какими-то пронизывающими. А взгляд совсем иным, чем у остальных мужчин на вечеринке. Другие смотрели сально и липко, точно мысленно раздевали ее. А Ричард — нет. Но именно от его взгляда Флоренс бросало то в жар, то в холод, именно его взгляд проникал ей в самую душу.

Лишь на маленькой сцене, готовясь петь, девушка более или менее пришла в себя, вновь обрела целостность сознания. Пение всегда действовало на нее чудесным образом, пробуждало таящиеся в ней дополнительные силы. А сейчас эти силы были как никогда нужны Флоренс. Оказавшись в окружении подвыпивших, разгулявшихся мужчин, она поневоле занервничала. Потому-то, движимая инстинктом самосохранения, и выбрала для выступления именно это возвышение: чтобы чувствовать за спиной стену. Последний решительный вздох — только не слишком сильный, чтобы, не дай Бог, не порвать это дурацкое узкое платье! — и Флоренс запела.

Старая магия подействовала вновь. Едва успев взять первую ноту, Флоренс словно бы перенеслась в иной мир, где не было места сомнениям и тревогам. Голос отлично повиновался ей, мелодия влекла за собой, и Флоренс уже вольной пташкой летела вслед за ней…

Но сегодня к прежней магии добавилась новая, до сих пор неведомая девушке. Флоренс все так же ощущала на себе неотрывный взгляд Ричарда. Улучив момент, она посмотрела на него. Увиденное потрясло ее. Этот человек, один во всем зале, сумел оценить ее голос — единственное достоинство, которым она по-настоящему гордилась. И именно на это ее достоинство мужчины, как правило, совершенно не обращали внимания. Они же в массе своей вуайеристы, любят глазами, а не ушами. Но Ричард, похоже, оказался приятным исключением.

Окрыленная восхищением, которое прочла в его пристальном, внимательном взгляде, Флоренс совсем позабыла об осторожности и запела в полную силу, всей грудью…

На несколько секунд, показавшихся Ричарду вечностью, в зале воцарилась мертвая тишина. Все взоры были прикованы к полуобнаженной девушке на возвышении. Она же замерла, точно окаменела на месте.

Ричард не мог отвести глаз от стройной, такой ладной фигурки, от золотистой, тепловато-медовой кожи Флоренс, манящих изгибов ее тела. Всем бы стриптизершам такую потрясающую фигуру!

Хотя выражение лица девушки явно не подходило для стриптизерши. Неподвижность ее была вызвана отнюдь не желанием дать зрителям полюбоваться тем, за что заплачены деньги, а нервным потрясением. Она просто не могла сдвинуться с места. Не мог и Ричард… однако по иным причинам.

Неизвестно, сколько бы все это длилось. Но тут звенящую тишину зала нарушил одинокий восторженный выкрик:

— Ух ты! Класс!

Все разом пришли в движение, словно ожили фигуры немой сцены в каком-нибудь спектакле. Флоренс вскрикнула и попыталась натянуть платье обратно. Но, потерпев неудачу, закрылась руками, наглядно подтвердив уже успевшую сформироваться у Ричарда догадку, что стриптиз был отнюдь не запланирован.

Первый возглас повлек за собой шквал свистков, одобрительных воплей и хлопков. Девушка затравленно озиралась по сторонам. Вот взгляд ее — панический, растерянный — метнулся к Ричарду. И молодой человек отреагировал мгновенно, даже не думая. Сдернул с ближайшего стола скатерть — жалобно звякнула, рассыпаясь по полу, посуда — и, оказавшись на сцене, одним движением руки завернул в нее Флоренс.

Остальные зрители отреагировали на это возмущенными криками и свистом. Им-то казалось, что самое интересное только начинается, а выяснилось, что зрелищу конец. Зато Флоренс вознаградила нежданного спасителя благодарным взглядом и поспешила плотнее закутаться в накрахмаленную скатерть. Руки ее при этом слегка дрожали.

— Давай снимай эту тряпку! — пробасил кто-то из задних рядов. — Разве ж это стриптиз? Одно название.

Второй наглец уже пробирался к девушке, судя по всему готовый самолично сдернуть с нее скатерть. Под ногами у него хрустело битое стекло. Ричард загородил девушку, встав между ней и волнующимися зрителями.

— Представление окончено!

Пора уводить отсюда эту «открыточку», пока не поздно. Кажется, где-то здесь был запасной выход…

— Это был вовсе не стриптиз! — Осмелев, Флоренс высунулась из-за плеча Ричарда. В голосе ее слышался вызов, рожденный отчаянием. — Это просто случайность!

— Случайность? — Судя по тону, говоривший опешил, но довольно быстро нашелся: — Скорее несчастный случай! Эй вы, оба, вы что, всерьез утверждаете, что стриптизерша уходит?

— Да не стриптизерша я!

Неожиданно для себя Ричард испытал облегчение. Вот странно! Казалось бы, ну какое ему дело, стриптизерша эта девица или нет?

— А кто вы тогда? — не выдержал он, ломая голову над новой загадкой. Ну какая женщина, в здравом уме и твердой памяти, явится на холостяцкую вечеринку в подобном легкомысленном наряде?

— «Живая открытка»! Но не стриптизерша! Я пою песенки детям!

Ричард еле сдержал смех. Флоренс произнесла эту фразу с таким достоинством, будто на свете нет занятия почетнее, чем служить живой открыткой и петь детям песенки.

Он ждал, что после такого заявления гости Билла потеряют интерес к девушке, но понял, что ошибся. Зрители по-прежнему стояли плотной стеной вокруг, а недовольный ропот звучал все сильнее и сильнее. Пора, пора уводить Флоренс отсюда.