— Ах ты, дрянь… — Он отпустил Алину руку и схватился за ушибленное место. Привычной доброты уже не было в его глазах. — Ты все равно никуда не денешься. В ногах у меня будешь валяться и умолять о любви, а я еще подумаю, посмотреть ли в твою сторону или же выгнать из поселка в тайгу!

Он ушел в дом, с грохотом захлопнув входную дверь перед лицом остолбеневшей Али.

Известие о том, что одна из сестер осмелилась ударить Учителя, распространилось по поселку еще до того, как Аля вернулась домой.

— Что произошло у тебя с Учителем? — грозно спросила Домра, как только Аля переступила порог.

— Он стал распускать руки, и я поставила его на место.

— Ты хоть представляешь, что ты наделала? Учитель все готов для тебя сделать, а ты ведешь себя как неблагодарная тварь!

— Вот и отправьте меня домой, раз я вам не подхожу! Я не люблю вашего Учителя! Мне все здесь надоело! Осточертело! Куры, тесто, тряпки эти уродливые! Болтовня вечная насчет любви! Не могу больше! Выпустите меня из этого дурдома!

У Али началась истерика. Она рыдала, заламывала руки, била кулаками в стены, оскорбляла всех. Через десять минут наступил спад, и она позволила Домре умыть себя и отвести в комнату.

После этого эпизода Аля заметила, что вся пища, приготовленная Домрой, стала отдавать горечью. Она пожаловалась. Но Домра рассудила — Аля больна и не чувствует истинного вкуса еды.

Это походило на правду. Болезнь возвращалась, по капле забирая ее силы. У Али все валилось из рук, она не могла сосредоточиться на работе. К середине дня Аля ужасно уставала. Хотелось лечь на кровать, закрыть глаза и снова увидеть тот сон, после которого все тело горело как в лихорадке…

Алю мучили странные сны, которых она по утрам не помнила. Странные сны наполняли ее тело чувственным томлением. Она могла проснуться среди ночи, плохо понимая, где сон, а где реальность. В голове звенели чужие голоса, кто-то звал ее, обещал неземное блаженство. Аля изнывала от желания. Почему она одна на этих простынях, и никто не придет разделить с ней благоухающую сладость ночи? Смутно припоминала она мужские руки, тянущиеся к ней во сне, смелые, горячие, способные творить чудеса… Порой в середине дня Алю настигал обрывок сновидения, и ей хотелось стонать и разрывать на себе одежду, терзаясь плотским желанием.

В моменты просветления Аля сознавала, что с ней происходит нечто необъяснимое. Она пожаловалась Домре на недомогание, но та отмахнулась от нее:

— Ты привыкаешь к климату. После праздника все наладится.

Праздник! Все в поселке сошли с ума из-за него. Незримое присутствие Учителя ощущалось в каждом доме. Сестры лихорадочно готовились, мечтая о том, чтобы стать избранницей и познать великую милость. Они казались Але одалисками в гареме султана, покорными рабынями у ног хозяина, умоляющими о ласке.

Але хотелось смеяться над ними, над их слепой доверчивостью, но смеяться в одиночку было трудно. Она была абсолютно одна. Ей повсюду чудился злой умысел. Аля вздрагивала от малейшего шороха и боялась засыпать без света. Она старалась не выходить лишний раз на улицу. Она постоянно прислушивалась к шуму, исходящему из верхних комнат, где жил Евгений. Аля страшилась встречи с ним и одновременно жаждала снова увидеть его. Не он ли приходит к ней во сне каждую ночь и пробуждает ее сонное тело к жизни, напоминая ему о любви? Не его ли руки жадно тянутся к ней, а губы блуждают по телу Али, заставляя каждую клеточку трепетать от истомы? В их маленьком уединенном мирке не было ни одного мужчины, кроме него, и Але стало казаться, что он — единственный мужчина на целом свете. И лишь ему под силу влить в нее животворную энергию, разбудить от спячки, избавить от яда, который проник в ее кровь…

Аля чувствовала, что сходит с ума. Поддавшись всеобщей эйфории, она наравне с остальными сестрами с лихорадочным нетерпением ждала праздника. Взойдет ее звезда любви, и на свет явится иная, преображенная Аля. Она поймет то, чего не понимала до сих пор, и перестанет метаться ночью на кровати, сминая душистые простыни.

За два дня до праздника Аля стала свидетельницей загадочного разговора, направившего мысли бывшей актрисы в иное, более приземленное русло. Спускаясь по лестнице на первый этаж, она услышала звук хлопнувшей двери. Голос Домры произнес:

— Пришла, слава богу! Принесла?

— Принесла, принесла, — послышался низкий голос Киры. — Держи.

— Мало. Это ей на один обед.

Аля замерла и навострила уши.

— А ты растяни. Думаешь, эта травка под каждым кустом растет? Два дня искала, все руки себе исколола!

— Ничего, Учитель тебя отблагодарит. Она намного покладистее стала, а к празднику станет совсем шелковой.

К Алиному горлу подкатила тошнота. Неужели Домра подмешивает ей зелье в пищу? Аля спустилась на несколько ступенек вниз и увидела, как хозяйка прячет что-то за печкой.

— Кто приходил?

— Кира. Принесла мне ягоды для морса.

— Что ты прячешь там? — Аля кивнула на печь.

— Ничего. — Домра неловко улыбнулась. — Старые корзинки.

Притворство той, кого Аля считала своей единственной подругой в поселке, было невыносимо.

— Я слышала, о чем вы разговаривали! Ты вздумала меня отравить?

— Бог с тобой, девочка! — Бесстрастное лицо Домры вспыхнуло румянцем. — Как тебе это в голову пришло?

— Смотри мне в глаза, Домра. Что вы затеяли?

— Затеяли? Мы? — Домра схватила тряпку и принялась вытирать безупречно чистый стол. — С чего ты взяла?

— Домра!

— А? — Женщина с силой отшвырнула тряпку и повернулась к Але. — Что нам еще оставалось делать? Ты огорчала Учителя! Я должна была подготовить тебя к празднику.

— Подготовить? Как?

— Успокоить тебя… настроить…

— На что настроить?

— Ох, ну ты ничего не понимаешь… Учитель хочет, чтобы ты была с ним на празднике! А ты упрямилась, как ослица. Между прочим, за этот отвар многие сестры полжизни готовы отдать!

— Что это за отвар?

— Очень полезный. Молодую кровь очищает и в теле томление вызывает. После праздника ты мне «спасибо» скажешь.

Домра была так горда своей ролью! Так уверена в своей правоте, что злиться на нее было невозможно.

— Я уже говорю тебе огромное спасибо за заботу, — вздохнула Аля. — Но больше ничего не подмешивай в еду, хорошо? Я и без твоих травок готова к празднику. Учитель будет доволен.

— Правда? — просияла Домра. — Вот и славно. Мне хлопот меньше.

Домра так бы не ликовала, если бы узнала, что Аля подразумевает под приготовлениями к празднику. Теперь, когда настои больше не дурманили разум, Аля решила сбежать. Безумие? Самоубийство! Но не проще ли одним махом разделаться со всем и всеми, чем медленно чахнуть за высоким частоколом?

Аля планомерно готовилась к побегу. В широкий подол платья она вшила карман для хлеба и спичек, заштопала порвавшиеся на коленях джинсы. На праздник она наденет старую городскую одежду, а сверху платье. Выглядеть будет комично, но зато через лес удобнее пробираться. Лишняя защита от мошек не помешает.

План у Али был проще некуда: сбежать во время праздника, который будет проходить за пределами частокола на берегу Листвянки. Потом она рассчитывала переплыть речку и скрыться в лесу на противоположной стороне. Одурманенные сестры не сразу обнаружат отсутствие беглянки. Пока Учитель сообразит, что его надули, Аля успеет далеко уйти…

Аля имела смутное представление о спасительном пути. Однажды, разоткровенничавшись, Домра упомянула о том, что за Листвянкой, «если идти прямо от поселка и никуда не сворачивать», живут люди. Некоторые приезжают поохотиться или живут круглый год в тайге. Большего Аля не смогла добиться, но и этого хватило, чтобы обрести надежду. Если идти всю ночь, то, может быть, к утру она наткнется на людей.

Аля понимала, что шансов у нее почти нет, но и это крохотное «почти» вселяло в нее надежду. Чем бы ни стала для нее тайга — спасением или могилой, Аля хотела рискнуть.