— О!.. — воскликнула Бел, заметив, что едва не испачкала туфельки.

Тоби виновато улыбнулся:

— Ничего не поделаешь. Такова здешняя жизнь.

— За меня не беспокойся. Я ведь выросла на плантации и провела детство, разбрасывая зерно для цыплят и собирая куриные яйца.

— Неужели? Тебя заставляли ухаживать за курами?

— Нет-нет, никто меня не заставлял. Мне самой хотелось этим заниматься.

— Что ж, тогда другое дело, — отозвался Тоби. Когда они пересекли лужайку и вышли на узкую извилистую тропинку, он сказал: — А вот эта дорожка ведет к мистеру Йорку.

— Тогда зачем нам по ней идти?

— Как зачем? Чтобы навестить мистера Йорка.

Бел взглянула на мужа с удивлением:

— Но вы же с ним соперники…

Тоби весело рассмеялся:

— Да, верно, со вчерашнего дня мы с ним соперники. Но мы по-прежнему остаемся друзьями и соседями. И выборы не перечеркнут ни нашей дружбы, ни нашего добрососедства. К тому же… — Он вдруг умолк и словно о чем-то задумался. Наконец улыбнулся и проговорил: — Знаешь, Изабель, я сейчас подумал о том, что мне необычайно повезло в жизни. Конечно, я умею ладить почти со всеми людьми, а многих считаю своими друзьями, но если честно, то мне встречалось очень немного таких людей, которыми я способен искренне восхищаться. Ты знаешь, кого я имею в виду?

— Возможно, догадываюсь, — ответила Бел. — Хотя мне кажется, что в каждом человеке есть что-то хорошее. И, следовательно, каждым человеком можно восхищаться.

— Не сомневаюсь, что ты способна найти что-то хорошее в любом человеке. Но ты лучше меня. А вот я могу по пальцам пересчитать тех, которые действительно достойны восхищения. И если уж совсем начистоту, то таких для меня только трое. Две женщины и мужчина. Теперь поняла, о ком я говорю?

— О своей матери, конечно же, — ответила Изабель. Она тоже восхищалась свекровью, восхищалась ее проницательностью и непринужденной элегантностью.

— Да, насчет нее ты права. Моя мать — первая в списке. А Мистер Йорк — второй. — Тоби рассмеялся. — И если бы мне пришло в голову устроить веселый спектакль, то я бы свел их в одной комнате и сообщил им об этом. Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что мне очень повезло в жизни? Потому что я восхищаюсь женщиной, давшей мне жизнь, а другой человек, достойный моего восхищения, живет совсем недалеко от нашего дома… — Тоби поднес к губам руку Бел и с улыбкой добавил: — А на второй из этих двух женщин я теперь женат.

Бел в восторге смотрела на мужа. Как это ему удается? Как ему удается сказать в нужный момент именно то, что ей хочется услышать, и при этом говорить так убедительно?

— Ах, Тоби, как это… романтично и мило!

— Мило?.. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Полагаю, ничего милого в этом нет. Я говорю чистейшую правду.

— Правду? — переспросила Бел в растерянности.

— Да, правду. И то, что я говорил тебе вчера, тоже чистейшая правда. — Он провел пальцами по ее щеке и нежно поцеловал в губы. — Поверь, дорогая, я действительно тобой восхищаюсь. И я очень, очень тебе благодарен.

Бел в изумлении уставилась на мужа:

— Благодарен?.. Но за что?

— За то, что ты сегодня в шляпке. — Он взял ее лицо в ладони и снова поцеловал в губы.

Бел едва не рассмеялась. Потому что в этот момент она была безмерно благодарна мужу. За что? Ну хотя бы за его чудесную улыбку. И, конечно же, за его поцелуи. Кроме того, она была благодарна ему за то, что он был таким высоким. К сожалению, она, Бел, была довольно рослой, так что многие мужчины казались одного с ней роста и даже ниже. А вот Тоби… Ей всегда приходилось приподниматься на цыпочки, чтобы целоваться с ним, такой поцелуй заставлял ее чувствовать себя очень юной девушкой, по-детски неуверенной и восторженной. И до тех пор пока Тоби не перестанет регулярно ее целовать, она всегда будет чувствовать себя юной и восторженной.

Но, конечно же, она должна держать себя в руках, должна бороться со своей влюбленностью. Пусть она и проиграла, сражаясь с желанием, но зато ее решимость сохранить нетронутым свое сердце укрепилась вдвое. Потому что желание неизбежно сойдет на нет, а вот любовь…

Она отстранилась от мужа, и тот со вздохом сказал:

— Что ж, пора идти. Иначе мы никогда не доберемся до Йорка этим утром.

— А зачем мы вообще к нему идем?

— Надо обсудить кое-какие хозяйственные дела. Остался нерешенным вопрос с каналом.

— Ах да, канал… — Изабель вспомнила, как мать Тоби жаловалась на соседа. — Мистер Йорк отказался подписывать договор лишь для того, чтобы досадить твоей матери.

— Думаю, что все не так просто, — в задумчивости пробормотал Тоби. — Мама склонна преувеличивать, когда речь идет о Йорке. Послушать ее, так Йорк — настоящее чудовище, набрасывающееся на людей. — В этот момент они приблизились к ручью. Посеревшие от времени доски мостков, проложенных через ручей, пружинили под ногами. — Дорогая, надеюсь, ты ничего не имеешь против прогулки. Мне кажется, что к поездке в экипаже ты еще не готова.

— Да-да, не готова, — поспешно согласилась Бел. Будь ее воля, она никогда бы в жизни больше не села в экипаж.

— И, наверное, я мог бы оставить тебя дома, чтобы дать тебе отдохнуть, — продолжал Тоби с усмешкой. — Но для этого я слишком большой эгоист. В конце концов, наш медовый месяц еще не кончился, и я не намерен надолго с тобой расставаться.

Через несколько минут они уже шли по краю пшеничного поля, держась за руки и улыбаясь друг другу. День был прекрасный — теплый и солнечный. И Изабель, подставлявшая лицо июньскому солнышку, думала о том, что в такой день непременно влюбилась бы в своего мужа, если бы твердо не решила, что не допустит этого.

— У нас проблема, — проворчал Йорк.

Тоби нахмурился, когда сосед потянул его за рукав, увлекая к ограде сада. Изабель же осталась любоваться цветущим кустиком земляники и собирать в ладонь мелкие красные ягоды. Прежде ей никогда не доводилось видеть, как растет земляника.

— У нас серьезная проблема, — шепотом повторил Йорк. — Наше с тобой дело принимает неожиданный оборот.

— О чем ты? — спросил Тоби.

— Позволь дать тебе подсказку. Если ты не хотел, чтобы люди поддержали твою кандидатуру, не надо было геройствовать у всех на глазах. Теперь в округе только о тебе и говорят. Ты наделал шуму своим эффектным кавалерийским трюком.

Тоби поморщился. Он догадывался, что этот его поступок создаст для него проблемы.

— Ну… я же не мог поступить по-другому. По-вашему, мне следовало с безопасного расстояния наблюдать за дальнейшим развитием событий?

— Нет, конечно, нет. — Йорк через плечо оглянулся на Изабель. — Должен признаться, я и сам тобой восхищался. Ты молодец, Тоби. В какое-то мгновение мне даже показалось, что ты вот-вот свернешь себе шею. К счастью, этого не произошло. Но теперь, парень, тебе придется приложить немало усилий, чтобы проиграть.

— Это все глупости, — отмахнулся Тоби. — Люди поговорят — и забудут. Я не буду принимать никакого участия в предвыборных дебатах. И не стану посылать от себя никаких представителей. Я уверен, что ваши позиции по-прежнему крепки и вас выберут на очередной срок.

— Возможно. Но в том-то и проблема…

— Что за проблема? — спросила Изабель, внезапно приблизившись к ним. Она протянула мужу ладонь: — Хочешь земляники?

Он отказался, покачав головой. «Не может быть, чтобы она нас слышала, — подумал он со вздохом. — Да-да, конечно же, она ничего не знает, ни о чем не догадывается».

В смущении откашлявшись, Тоби проговорил:

— Видишь ли, дорогая, мы сейчас обсуждаем строительство ирригационной системы. И мистер Йорк собирался объяснить мне, в чем состоит проблема.

— С этим у меня нет никаких проблем, — пробурчал сосед.

— Тогда почему вы отказались подписывать договор? Мне нужен этот канал, Йорк. С тех пор как построили ту фабрику, что ниже по течению, северные поля заливает каждую весну. И в то же время наши земли на западе страдают от засухи. Канал поможет осушить северные территории и оросить западные.