— Простите, госпожа. Коллега сказал, что вы жена пациента… — Было заметно, что его взгляд упал на ее руку без обручального кольца.

— Да, конечно. Нужно оформить какие-то документы?

Она подумала о том, что опровергать свой мнимый семейный статус в данный момент было бы напрасной потерей времени. Сейчас надо срочно спасать жизнь человека, а не заниматься формальностями. Она не делает ничего плохого. Это не нарушение библейских заповедей. Благая «ложь во спасение». Да и само это слово — жена — прозвучало как-то настолько естественно и приятно, что у нее не хватило духу что-то опровергать.

Кроме того, в любом случае, связываться сейчас с настоящими родственниками было бы просто абсурдно. Его отца уже нет в живых. А запрашивать мачеху и его сводного брата… Они далеко, в Стокгольме. Их еще надо разыскать. И тут же, вспомнив о Моргане, она подумала об опасности. А вот уж этого человека тем более нельзя информировать. Чем позднее он узнает о случившемся, тем лучше. То-то обрадуется новости. И наверняка воспользуется ситуацией, чтобы надавить на нее и устроить обыск и на фирме, и в доме Карла. Постарается прибрать «беспризорную» компанию к рукам, пока хозяина нет на месте. Ладно, с этим потом можно будет разобраться. А пока надо решить текущие проблемы.

— Мы работаем с мужем вместе на фирме, и я посчитала более удобным не демонстрировать наши родственные отношения, — зачем-то пояснила она врачу отсутствие кольца.

Объяснение было довольно нелепым, но собеседник особенно и не слушал, формулируя свои собственные заключения.

— Как я понял, коллега уже говорил вам о том, что вашему мужу будет нужна срочная операция. У нас в местной больнице есть для этого необходимые специалисты и оборудование. Полагаю, что медицинская страховка у вас есть? Нам нужно получить ваше разрешение на операцию как ближайшего родственника. К сожалению, сам пациент пока без сознания. Вы можете проехать вместе с нами в больницу. Судя по внешнему виду, ваша машина пока не транспортабельна. Да и полиция не разрешит ее трогать до окончания расследования. Место в гостинице вы сможете заказать от нас по телефону. Кроме того, у нас резервируются комнаты для родственников тяжелобольных. Возможно, для вас найдется свободное помещение.

— Да, спасибо за помощь. Страховка, естественно, есть. Сделайте, пожалуйста, все необходимое, чтобы спасти его жизнь. Вот его визитная карточка. В ней указаны необходимые сведения для заполнения документов на пациента. Номер медицинского полиса записан у меня в блокноте. Остался в сумочке, в машине. Сейчас я его принесу. Заберу заодно его и свои вещи. Они в сумках.

— Прекрасно. Санитар вам поможет. Поторопитесь. И не волнуйтесь. У нас хорошие специалисты и вполне современное оборудование. Операция предстоит не сложная, насколько я понимаю. Главное — чтобы она была сделана вовремя.

Возвращаясь к машине, Лина увидела полицейского, допрашивающего виновника происшествия. Рядом с ними стояли старичок-доктор и его жена, что-то поясняющие стражу порядка. Увидев ее, старичок тут же попросил подойти. Лина передала визитную карточку Карла и его водительские права полицейскому для составления протокола и договорилась, что потом свяжется с полицией из больницы для оформления свидетельских показаний. Или они сами ее найдут там же в случае необходимости.

В завершение их разговора полицейский вытащил из кармана бумажную салфетку и протянул ей.

— Вытрите слезы, госпожа Йоханссон. А то на таком холоде они быстро превратятся в сосульки.

Боже мой, подумала она, неужели слезы? Она машинально провела рукой по лицу. Действительно, ладонь оказалась влажной. В это время датчанин по-прежнему, как заведенный автомат, бубнил одно и то же, пытаясь убедить полицейского в своей невиновности. Он даже пожаловался на «неподобающее поведение этой женщины, посмевшей грубым образом вышвырнуть» его из собственной машины.

— Да, — решительно подтвердила Лина. — Мне пришлось отвести вашу машину, чтобы открыть проход к раненому для врачей. Вы сами были обязаны это сделать. Сами. Но не сделали.

— Не волнуйтесь, госпожа Йоханссон, — обратился к ней полицейский. — По первым впечатлениям, виноват иностранный водитель. Превысил скорость, не справился с управлением машиной, не учел дорожную обстановку и погодные условия. Вы действовали совершенно правильно. Поезжайте с мужем в больницу. Вашу машину придется пока здесь оставить. Мы во всем разберемся и свяжемся с вами. Вот наш телефон, когда будет время — позвоните. Кстати, ваша машина не слишком пострадала, так что ремонт будет несложным. Она у вас застрахована, как я полагаю. А вам, — повернулся он к виновнику, — необходимо будет пройти тест на наличие алкоголя в крови.

— Какой еще тест? Какой алкоголь? Вы тут все сговорились! Это все потому, что я иностранец! Я буду жаловаться властям! Я требую, чтобы меня связали с нашим посольством! Это произвол и дискриминация!

Лина не стала слушать продолжения. Нужно было спешить вместе с Карлом в больницу. Мельком она заметила номер на черном лимузине. Угадала. Действительно, датский. Да, жаль, что этот любитель пива не остался дома на всю зиму. Идиот. Понесло же его столь не вовремя в другую страну в такую погоду. Надо было ему раньше посетить эту страну. В сентябре, когда в Швеции проводится фестиваль пива.

Санитар помог ей донести дорожные сумки и забраться в машину «скорой помощи», где она устроилась на откидном сиденье сбоку, чтобы не мешать медикам. Почти сразу же машина рванула с места, компенсируя потерянное время. По дороге врач продолжил предоперационное обследование пациента, чтобы максимально выиграть время.

— Давление в норме, — через некоторое время заметил он. — Сердце, похоже, тоже. Госпожа Йоханссон, у вашего мужа были серьезные проблемы со здоровьем? Есть какие-то противопоказания для операции? Непереносимость каких-то лекарств?

— Нет, насколько я знаю, нет, — ответила Лина, с болью вглядываясь в бледное, как-то сразу посеревшее лицо Карла, на котором все сильнее проступала щетина. На скуле выделялась ссадина, еще более усугублявшая впечатление. — Он всегда был в хорошей спортивной форме. Увлекается бегом трусцой. Это в теплое время года. А зимой бегает на лыжах. Насколько я знаю, со здоровьем у него серьезных проблем никогда не было. Так что о возможной реакции на лекарства ничего не могу сказать. Никогда не видела, чтобы он их принимал.

— Хорошо, я понял, — кивнул руководитель бригады. — Надо будет провести тестирование, в первую очередь на анестезию. Ну вот, мы уже и приехали.

«Скорая помощь» въехала на эстакаду и остановилась перед входом в приемное отделение.

Почти сразу же из дверей появилась группа медиков с каталкой. Пациента тут же забрали и повезли вовнутрь здания, в хирургическое отделение. Один из врачей предложил ей пройти в комнату, где можно было подождать результатов операции. Он мягко сказал Лине:

— Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Постарайтесь не думать о плохом.

Она попыталась поблагодарить, но не смогла ничего вымолвить. Видимо, начинало сказываться нервное напряжение. В голове звучали слова врача и свой мысленный ответ на них. Легко сказать — не думайте…

Заметив ее состояние, мужчина в белом халате взял Лину под руку и сам отвел ее в маленькую комнату ожидания, где стояла деревянная кушетка с красным виниловым покрытием, несколько белых пластиковых стульев и небольшой деревянный стол, окрашенный белой краской.

— Присаживайтесь, где вам будет удобнее. Я сейчас принесу кофе.

Лина нервно кивнула и покорно присела на ближайший стул. Она опустила голову, сжала руки в кулаки и уставилась на них невидящим взглядом. Через некоторое время она заметила, что какие-то капли ритмично падают на побелевшие костяшки пальцев и стекают на пол. Равнодушно подумала, что это ее слезы, но даже не попыталась как-то остановить их или вытереть глаза. Перед ее взором было лицо Карла, бледное, в крови. Сейчас он уже лежит на операционном столе, и над ним колдуют врачи…