Лина обернулась и увидела его стоящим в проеме дверей. Волосы слегка всклокочены, глаза заспанные, но вид в целом значительно лучше и свежее, чем час назад. Как будто он разом сбросил с плеч дорожную усталость.

— Да так… Ждала, пока ты выспишься. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, что ты. Ты тоже заслужила право на отдых. Тебе и так слишком много пришлось пережить за последнее время. Жаль, что ты не воспользовалась моим предложением. Вдвоем нам было бы приятнее в этой огромной постели. Честно говоря, она слишком велика для одного человека, чтобы чувствовать себя в ней уютно. Обычно я спал на диване возле камина.

— Я так и подумала… Знаешь, я с детства люблю смотреть на игру огня. Почему бы нам с тобой не попытаться растопить камин? Посидим, посмотрим на огонь… Я приготовлю кофе с печеньем.

— Вместе посидим? Рядом? — с надеждой в голосе спросил Карл.

— Решим попозже, в процессе, — последовал уклончивый ответ. — Ну так как?

— Хорошая мысль. Дрова у нас есть, только придется повозиться с растопкой. Боюсь, что я не слишком часто им пользовался. Надо бы найти какую-нибудь бумагу для растопки.

— По-моему, я видела на кухне в пластмассовом ведре для мусора старые газеты.

Работа закипела, и уже через двадцать минут они весьма уютно устроились рядом с огнем. Правда, порознь, каждый в собственном кожаном кресле, которые они пододвинули поближе к камину, чтобы чувствовать его тепло. Лина приготовила кофейник с кофе и поставила тарелочку с крекерами на столик. За окнами дома давно уже царила холодная зимняя ночь. Звезды тускло мерцали сквозь серую пелену облаков. В комнате было темно. Их лица освещали блики огня. Изредка Карл вставал и ворошил прогорающие дрова и угли огромными старинными бронзовыми щипцами. Можно сказать, антикварными. Он сказал, что получил их в подарок от одного из клиентов.

Вначале разговор шел о всяких житейских пустяках. Потом незаметно перешел на их поездку в Италию. В памяти пострадавшего почти сразу ожили красочные воспоминания. Он как-то сразу оживился и с удовольствием стал припоминать различные эпизоды, особенно впечатления, полученные от сфилаты и прогулки на гондоле по Венеции. Потом вполне естественным образом разговор перешел на дела. Карл жадно интересовался тем, как идет расширение его компании. Особенно жалел, что из-за травмы не состоялась сделка в Мальме.

Лина решила, что настал благоприятный момент для того, чтобы перевести разговор на их вылазку на «материк», лучше всего в ресторан-усадьбу. Пояснила, что это неплохая возможность отдохнуть немного, развеяться и заодно позвонить в Стокгольм. Например, как бы невзначай ввернула она, тому же Йорану Бринкману, чтобы узнать о перспективах возобновления переговоров по сделке, не состоявшейся в силу форс-мажорных обстоятельств. Заодно выговорила себе право позвонить «нескольким подругам», чтобы те не волновались из-за ее длительного отсутствия.

За разговорами как-то незаметно подошло время отправляться в постель. Настал тот самый момент, которого она так боялась. Она просто не знала, что делать. К сожалению, кровать была достаточно вместительной, и она никак не могла придумать предлог, чтобы лечь отдельно. Все, что приходило в голову, выглядело слишком нелепым, чтобы даже попытаться произнести вслух.

У нее даже мелькнула мысль, а не придумать ли срочно какой-нибудь повод для небольшой ссоры, чтобы как раз хватило до утреннего примирения. Но потом категорически отвергла эту идею. Причем сразу по трем причинам. Во-первых, это повредило бы ее имиджу чуткой и любящей супруги. Во-вторых, Карлу нельзя волноваться. И в-третьих, как известно, по законам нормальной семейной жизни после ссоры обычно следует примирение… То есть, чем сильнее ругаешься, тем более бурным должно быть примирение. И лучше всего оно получается в постели…

Карл начал периодически зевать, порой чересчур театрально. И даже пару раз демонстративно посмотрел на часы. Его плотоядный взгляд красноречиво, без всяких слов, намекал, что пора бы двум любящим супругам воссоединиться и отправиться вместе осваивать заповедные спальные территории.

В какую-то минуту она вдруг поняла, что сопротивление становится бессмысленным. Оно ничего не дает и только усилит подозрительность «супруга». Поняла, что общая постель — это неизбежность, и это еще не конец света. С этим можно смириться, это можно пережить, если, конечно, повести себя правильно. Она уже выторговала себе право на двухнедельную отсрочку. Так что имеет вполне законное основание отвергать возможные домогательства с его стороны, мотивируя все тем же — врачебными запретами и необходимостью сохранения его же собственного здоровья. Причем, подчеркивая, что это не личная прихоть, а, можно сказать, общественный долг. Этого требуют интересы бизнеса.

Поэтому она тоже притворно зевнула, следуя примеру босса, и сказала:

— Да, время уже позднее, и даже взрослым мальчикам и девочкам пора спать. У нас обоих был сегодня трудный и насыщенный день. Мы прекрасно провели его вместе. И будет справедливо, если мы продолжим его вместе, в общей постели. При условии твоего смиренного поведения, — тут же подстраховалась она. — Если ты дашь твердое обещание вести себя разумно и сдержанно. Кстати, надеюсь, что ты уступишь мне право первенства в ванной комнате. Я, правда, не помню, как пользоваться оборудованием. Но думаю, что сумею разобраться, — уверенно заявила Лина, упредив на секунду очевидный порыв «мужа» оказать ей посильную помощь в процессе мытья.

— Я постараюсь, — улыбнулся Карл. — Но твердых гарантий дать не могу. Это было бы нечестно с моей стороны и слишком самонадеянно. Кстати, ты можешь отправляться в ванную, а я пока тут сам приберу и заодно вымою кружки. Жаль, что с моей травмой сауну пока придется исключить. Врач сказал, что перегреваться и переохлаждаться нежелательно. А то мы бы могли прекрасно расслабиться. Полчаса в парилке перед сном снимают все проблемы.

— Как-нибудь потом, дорогой, мы это обязательно проделаем вместе. Ну пока. До встречи в соседней комнате. Если успеешь, то разбери заодно и постель.

Лина достала из комода, куда она разложила вещи, свою пижаму, большое банное полотенце и другие принадлежности. А потом поспешила в ванную, чтобы наконец освежиться и снять усталость и напряжение после столь насыщенного впечатлениями дня.

Ванная ей понравилась, как и все остальное в доме. Она была отделана черно-белым кафелем от пола до потолка, сантехника вся новенькая, удобная, последних моделей. Здесь была даже небольшая кабинка для душа, огороженная подвижной скользящей стенкой из матового стекла.

Когда Лина вернулась в спальную комнату, Карл уже нетерпеливо переминался у двери.

— Так, все уже готово, — сказал он, махнув рукой в сторону разобранной постели. — Выбирай любую сторону, хотя мне больше нравится, когда ты лежишь слева от меня.

С этими словами он быстро прошмыгнул в освободившееся помещение, оставив девушку в полном недоумении. Когда это он успел определить, с какой стороны ему больше нравится лежать с ней рядом? Даже странно и вызывает некоторые вопросы. Неужели травма вызвала какие-то галлюцинации? Или это иное? Трансформация навязчивых идей в зримые образы? Уж не снилась ли она ему каждую ночь за два года их совместной работы? И в каком виде? Было слабое утешение, что в случае благополучного завершения их одиссеи у нее еще будет возможность задать Карлу все эти вопросы.

Лина надеялась на то, что успеет заснуть до его возвращения. Или, по крайней мере, сумеет притвориться спящей настолько искусно, чтобы у него даже мысли не возникло попытаться вывести ее из этого состояния. Но как-то не получилось. Не хватило артистизма и практики длительной семейной жизни. Или, скорее всего, любимый «муж» оказался слишком нетерпеливым, чтобы тратить время на долгое мытье.

Он скользнул под одеяло, немного поворочался, устраиваясь поудобнее, пока в конечном счете их тела не соприкоснулись. Потом уверенно просунул левую руку под голову «спутницы жизни» и притянул ее еще ближе к себе. Вторая рука также быстро нашла себе место, после недолгих поисков по-хозяйски расположившись на ее правой груди. Лина лежала напряженно, вытянувшись на спине, боясь пошевелиться от страха и непривычности происходящего. Она опасалась сказать или сделать что-то такое, что еще больше раззадорит «супруга» или, наоборот, поселит в нем серьезные сомнения относительно «правомочности» их сексуальных отношений.