Она сняла трубку, но затем положила ее обратно и вышла на улицу, где по тротуару ветер носил опавшие кленовые листья. В воздухе пахло чем-то таким, что жгло ноздри. В голову лезли мысли, одна чудовищнее другой.

«Что скажет Джейк, когда узнает? Ведь получается, что я его еще раз обманула. С таким жаром уверяла, что не могу иметь детей, и вдруг… Не потеряет ли он вообще ко мне доверие? Джейк говорил, что хочет ребенка… но ведь это было еще до того, как он узнал об Эйприл…»

В небе еще пока властвовало бледное солнце, но, чтобы согреть Кейт, его было недостаточно. Она забралась в свой «мустанг» и поехала куда глаза глядят. Ехала довольно долго, пока не обнаружила, что находится на окраине, где ей все очень и очень знакомо. Вот этот холм, на котором до сих пор стоит старая церковь, в ней они когда-то — в прошлой жизни — «венчались» с Джейком.

За церковью кто-то ухаживает. Оконные рамы все заменили, и краска выглядит свежей. Она прошла по бетонной дорожке к дверям. Словно во сне поднялась по ступеням и вошла внутрь.

Запах мускуса и ванили, белые свечи. Кейт усмехнулась и медленно направилась к алтарю. Совершенно очевидно, что эта церковь восстановлена, что здесь…

— Могу я вам быть чем-нибудь полезен?

Кейт чуть не вскрикнула, таким неожиданным был этот ровный мужской голос. Она оглянулась. У алтаря появился молодой человек.

— Извините, я вас не заметила, — сказала она.

— Это я должен извиниться. Но я не хотел вас напугать, — отозвался молодой человек.

Ему было где-то около двадцати, может, чуть больше.

— Вы здешний священник? — спросила Кейт.

Он был в обычной одежде, но это ничего не значило. Вокруг него витала какая-то аура, свидетельствующая о его принадлежности к духовному сану.

— Да, я священник. Вы хотели меня видеть?

— Нет. Просто… я проходила мимо и… вспомнила эту церковь.

— Она много лет пустовала. Наша община приняла решение переместиться сюда. Мы служим здесь уже около пяти лет.

— Мне приходилось здесь бывать… — сказала Кейт. Слова выскакивали из нее сами собой. — Со своим другом. Мы здесь венчались, но это не было настоящее венчание. Нам просто очень хотелось быть друг с другом, и мы были тогда такими юными, а его родители… — Она вздохнула. — Это все было очень давно.

— Но по-прежнему очень много для вас значит. Верно? — Он говорил очень мягко, легко, осторожно, словно читал ее тревожные мысли.

Кейт издала звук, который одинаково можно было принять как за смех, так и за сдавленное рыдание.

— Вы очень хороший священник. Я это чувствую.

— Может быть, вам хочется сейчас о чем-то вспомнить, поговорить? — спросил он.

Кейт пристально на него посмотрела:

— Да.

Когда Кейт вышла из церкви, было уже темно. Дул холодный ветер. Она села в автомобиль и поехала в Портленд. Боже, она не позвонила ни Джейку, ни Эйприл и не оставила записки. Они сейчас очень волнуются. Кейт это знала.

Но позвонить означало прервать разговор и выйти из церкви. А вот этого она не могла себе позволить. Потому что исповедовалась. Так оно, по сути, и было. Молодой священник каким-то, только ему известным способом, мягко, по-дружески заставил ее излить душу.

Кейт рассказала ему о Джейке. И об Эйприл. И о Бене. И наконец, о том, что узнала только сегодня.

— У вас будет ребенок, — сказал священник после того, как она закончила исповедь. — Это главное. А все остальные тревоги пусть вас оставят, ибо дети — наша надежда.

Теперь она вела машину, чувствуя одновременно и беспокойство, и какую-то новую, незнакомую ей смелость.

Рядом с машиной Эйприл стоял черный «бронко». Значит, Джейк в доме. Кейт глубоко вздохнула и остановилась. Потом заставила себя выйти из машины и направилась к двери. Та распахнулась перед ней как бы сама собой. На пороге стояла дочь. Глаза ее были полны слез.

— Где ты была? Ты что, забыла, как пользоваться телефоном? Черт возьми, мам, я оставила тебя утром совсем больной, и ты вдруг куда-то исчезаешь без следа. Мы не знали что и думать. Если бы ты задержалась еще на пять минут, пришлось бы звонить в полицию. Видимо, в этой семье с полицией следует разыскивать не только меня. Где ты была?

— Ездила в Лейкхевен, — призналась Кейт.

Джейк стоял в глубине гостиной и молчал. Причем молчание его было весьма красноречивым.

— В Лейкхевен? — переспросила Эйприл. — Зачем?

— Хороший вопрос, — подал голос Джейк.

Кейт не сводила с него глаз. Как он хорош был сейчас, в этих джинсах и черной рубашке. Только уж больно суров.

— Зачем? А затем, что… — Кейт задумалась. — Давайте чего-нибудь выпьем. Вы покрепче, а я… мне очень хочется содовой.

— И вид у тебя сейчас совсем не больной, — сказала Эйприл, внимательно оглядев мать.

— Разве? А чувствую себя совершенно больной. — Кейт как-то странно засмеялась. Почти истерически.

— Хм, ведешь ты себя действительно как больная. — Эйприл бросила тревожный взгляд на Джейка.

— И все-таки зачем тебя туда понесло? — спросил Джейк.

— Просто надо было осмотреться.

— Осмотреться, значит. А со мной ты вчера не поехала.

— Но вчера я действительно очень плохо себя чувствовала, — сказала Кейт. Она переводила взгляд с Джейка на дочь и обратно. Они были так похожи, что это даже пугало. — Я сейчас вам все объясню.

Джейк замер.

Кейт судорожно вдохнула, потом еще раз.

— Я сейчас, — испуганно проговорила Эйприл, — пойду налью тебе содовой.

— Да, да… мне нужно сосредоточиться, — пробормотала Кейт.

Джейк превратился в изваяние. Возвратилась Эйприл с содовой и вставила бокал в трясущиеся руки Кейт.

— Мам, что с тобой?

— Я… я… — Она сделала беспомощный жест. — Я беременна.

Если бы в мертвой тишине, которая повисла в комнате, на пол упала булавка, то грохоту было бы словно разорвался снаряд.

— Правда? — Эйприл первая нарушила затянувшееся молчание.

Кейт кивнула.

— Но ведь ты говорила… — начал Джейк.

— Да, говорила. Но я сама не знала. Я думала… Бен говорил… что это из-за меня, и я ему поверила.

— Я ничего не понимаю. Что значит из-за тебя? — растерянно спросила Эйприл.

— Дело в том, что долгое время считалось, что я потеряла способность иметь детей, — сказала Кейт. — Бен проверялся, и ему сказали, что у него все в порядке. Это означало, что причина во мне.

— Господи, мама! Но это же глупо.

Кейт рассмеялась.

— Ты совершенно права, дитя мое! — выкрикнула она. — Было глупо так думать. Но я так думала, и сегодня, узнав эту сенсационную новость, я целый день провела, чтобы свыкнуться с ней. Поверить в нее. И вот что я вам скажу, я рада, безумно рада. Случилось чудо, у меня будет ребенок. И я очень… очень хочу этого ребенка.

— Я тоже очень рада, — заулыбалась Эйприл. — Но я только не пойму, почему у вас, — она показала на Кейт и Джейка, — возникали какие-то сомнения. Ведь вы уже доказали, что можете иметь детей. Верно? То есть успешно сдали этот экзамен.

— Ты права, — согласилась Кейт. — Права! — Она смахнула слезы радости. — Мы сдали этот экзамен восемнадцать лет назад.

Эйприл повернулась к Джейку:

— А ты что, не знал, что если не пользуешься презервативом, то могут получиться дети? — Осознав, что слегка переборщила, Эйприл затараторила: — Это все замечательно, замечательно. Я всегда мечтала иметь маленького братика или сестричку. И поэтому давайте сейчас все вместе радоваться!

Джейк никак не мог прийти в себя. Он был смущен. Его вполне взрослая дочь говорит ему такие вещи, которых ему никто не говорил до сих пор. Вот это молодежь! Вот что значит половое воспитание. Оказывается, оно уже приносит плоды. Он провел рукой по лицу.

— Ну что ты стоишь как истукан? — крикнула ему Эйприл, И только сейчас улыбка тронула его губы. — Ты что, не слышал? У меня будет братик или сестричка!

«Ребенок! У меня будет ребенок. Дитя, которое я буду растить и воспитывать. Кейт права, это — чудо».