— Я. Сам, — сказал он, нисколько не смущаясь, но, увидев, как порозовели ее щеки, весело добавил: — Не можете же вы ложиться в постель в вечернем платье! Во всяком случае, не в моем отеле.

Его слова вызвали улыбку на лице Джейн, слабую, как лучик солнца в пасмурный день, но все же настоящую улыбку. Она тут же отразилась в глазах Рэя, который обрадовано заметил:

— Ну вот, так-то лучше! А теперь скажите мне, как вы себя чувствуете?

— Я ужасно проголодалась, — неожиданно обнаружила Джейн.

Она очень мало ела вчера за обедом, и происшедшее вечером отняло у нее последние силы. Сейчас, когда все было позади, а за окном светило яркое солнце, она начала возвращаться к жизни. Джейн почувствовала, что ей просто необходимо подкрепиться.

Рэй потянулся к колокольчику у кровати. Его чистый высокий звон отдался эхом в коридоре.

— Эй, престо [5], завтрак!

Лицо Джейн стало подозрительным.

— Не бойтесь. Это не будет похоже на яичницу с ветчиной. Только круассаны и джем, и кофейничек с горячим шоколадом. Такой шоколад делают только французы, нигде больше вы его не попробуете. Вы почувствуете себя другой женщиной.

Его предсказание сбылось. Рэй с одобрением кивнул, когда через полчаса Джейн вышла в гостиную сытая, освеженная душем и одетая в новую яркую юбку и блузку, радующую глаз сочностью цветов и пестротой клеток. На ее лицо вернулся естественный теплый румянец, который вчера совсем исчез от всех переживаний и потрясений.

— Я прервала вашу работу, — начала она извиняющимся тоном, бросив взгляд на раскрытый портфель, лежащий на письменном столе. Из него выглядывала аккуратно сложенная стопка бумаг. Наверное, ее он собирал утром. Джейн узнала тонкую авторучку Рэя. Она была без колпачка.

— Сегодня никакой работы, — быстро прервал Рэй ее извинения. Он закрыл ручку и убрал ее в портфель. Замки звонко защелкнулись под его тяжелой рукой. — Даже я иногда беру выходные. Мы уходим.

— Куда?

— К вашему Пьеру Раваю и его жене, разумеется. Я подумал, мы немного прогуляемся по Парижу, если вы чувствуете себя достаточно хорошо для этого, а потом съедим где-нибудь ланч. Было бы невежливо навязываться на обед к вашим друзьям. Они могут быть очень заняты.

Под оболочкой равнодушия и высокомерия у Рэя скрывались внимание и участие. Он мог неожиданно оказаться заботливым, нежным и добрым. Джейн покраснела, вспомнив вчерашний вечер, и поспешно отвернулась, чтобы скрыть от Рэя краску стыда.

— Я возьму пальто. Сегодня прохладный день.

Сам Рэй был одет в джинсы, хотя и прекрасного дизайна, и в свитер с высоким горлом. Даже в этой обычной одежде он умудрялся выглядеть так же элегантно, как и в вечернем костюме.

— Есть ли какое-нибудь особенное место, куда бы вы хотели пойти? — спросил он, когда они вышли на тротуар, и быстро добавил: — Только такие, которые не причинят вам боли.

Джейн с удивлением поняла, что неотступная тоска, преследовавшая ее последние несколько месяцев и обострившаяся за последние два дня, сегодня утром ушла, как будто ее никогда не было. На душе стало легко и спокойно. Она снова могла радоваться новому дню. Джейн повернула к Рэю изумленное лицо, на котором отразились все ее чувства.

— Париж не причиняет боли, — сказала она, удивляясь сама своим словам, и добавила более уверенно: — И никогда больше не причинит.

Ее ясные, безмятежные глаза были лучшим подтверждением ее слов. Боль прошла, смыта слезами. Осталась лишь светлая печаль.

Джейн подыскивала нужные слова, чтобы объяснить, что с ней происходит. Но ей показалось почти невозможным рассказать ему обо всем, что творилось у нее в душе, и она смогла лишь сказать, запинаясь:

— Я чувствую… что-то вроде… облегчения.

Ее рука доверчиво покоилась в его руке, и, прежде чем ответить, Рэй бережно сжал ее, так что их пальцы переплелись. Рэй посмотрел на Джейн долгим взглядом, обдумывая свои слова. Текли минуты. Наконец он произнес:

— Вам потребуется время, чтобы привыкнуть к этому новому состоянию. Но это необходимо.

Некоторое время они шли молча. Прошлая ночь, казалось, сблизила их. Перемирие было заключено, и теперь они гуляли по Парижу, вдыхая пьянящий воздух этого чудесного города, глядя на витрины магазинов, на старинные особняки и современные здания, слушая оживленные разговоры парижан, спешащих по своим делам. Они затерялись в потоке этой многоликой толпы, где на них никто не обращал внимания и им ни до кого не было дела.

Держась за руки, они медленно шли под каштановыми деревьями, которые весной покрывались белыми свечками, а сейчас тихо роняли первые листья.

Они останавливались полюбоваться аккуратными, четко распланированными, с тщательно подстриженной травой и ухоженными цветами и деревьями городскими парками, полными гуляющих влюбленных парочек и нянь с детьми. Джейн и Рэй единодушно решили, что яркая путаница цветов в поместье им нравится гораздо больше. Джейн вспомнились нежные маргаритки, доставшиеся на обед корове, и ей стало весело.

В полдень они, смешавшись с толпой туристов, остановились посмотреть на изображение святого Георгия, защищающего Время от трех могущественных и беспощадных сил — Воздуха, Огня и Воды, — на знаменитых механических часах. Они постояли немного, наблюдая за замысловатым сюжетом, взятым из древней легенды о Времени. Когда с движением минутной стрелки соперники начали исчезать, толпа тоже постепенно рассеялась. Рэй спросил:

— Где вы хотите пообедать?

Он назвал ресторан с мировым именем, славящийся своей кухней и сервисом, но Джейн неохотно ответила:

— Если вы действительно хотите пойти туда.

— Значит, вы не хотите, — заключил Рэй. — Если вы беспокоитесь о подходящем к случаю наряде, то для ланча он не требуется.

— Я не беспокоюсь… — Джейн поколебалась минуту и затем решительно сказала: — Понимаете, фешенебельные рестораны — это не настоящий Париж. Они все похожи друг на друга — они международные.

— А вы хотите увидеть настоящий Париж? Вы уверены? — Он все еще беспокоился за нее.

— Да. Я хочу увидеть Париж, который я знаю и люблю.

Рэй не спорил. Он просто сказал:

— Я знаю одно бистро, тут недалеко. Это на Левом берегу, так что мы зайдем туда по дороге к вашим друзьям.

Бистро находилось на одной из старых парижских улочек, которые вызывают в памяти сказки о прекрасных принцессах и добрых разбойниках. Белоснежные столики стояли прямо на тротуаре. Джейн и Рэй сидели, нежась в лучах солнца, и ели бретонских омаров с артишоками и горячий хрустящий хлеб с маслом, тающий во рту, а на десерт было что-то фруктовое и воздушное, залитое изысканным медовым ликером. Официант признался им, что этот ликер был гордостью шеф-повара.

Джейн размешала ложечкой кофе и откинулась на спинку стула, полностью расслабившись.

— Это Париж, который я люблю, — радостно произнесла она.

Это был Париж тех замечательных, беззаботных дней, когда они жили здесь с отцом. Тогда ей казалось, что так будет всегда. Счастливая пора ее жизни, которая никогда не повторится. В то время в ее жизни не было такой неопределенности, как сейчас. Чем она будет заниматься через полгода, год? Будут восстановлены гобелены, закончится ярмарка, закончится реставрация поместья. Выполнив свою работу, Джейн должна будет уехать и искать более определенное и постоянное занятие в жизни. Все было так запутано…

Жена Пьера Равая встретила Джейн с распростертыми объятиями. Ее миниатюрный белый пудель, разделявший радость хозяйки, вертелся у ног, требуя к себе внимания.

— Он помнит меня! — радостно воскликнула Джейн и подхватила на руки этот вертлявый кудрявый комочек.

— Конечно, он помнит тебя, — улыбнулась Астрид. — Как же ему не помнить, когда ты целыми днями возилась с ним в свой последний приезд. Ты так любишь собак! Почему бы тебе не завести щенка? Ты не хочешь?

— О, я всегда мечтала о собаке, — призналась Джейн, — но я не могла брать на себя такую ответственность. Невозможно держать любимца, когда все время переезжаешь с места на место. Это жестоко по отношению к животным.