Беременность Тори еще никак не проявлялась внешне. Во всяком случае, платье в обтяжку сидело на ней безупречно.

— Мы это не афишируем, Фло, — выдавила она и поспешно добавила: — Я суеверная. Не хочу, чтобы об этом знали... Мало ли что может случиться.

Флоранс усмехнулась, причем достаточно цинично, как показалось Тори.

— А что может случиться? Он узнает, что ты встречаешься с другим?! — Пристальный хитрый взгляд говорил сам за себя. — Вы оба молоды и здоровы... Хотя ты уже в том возрасте, когда первый ребенок считается поздним, — задумчиво проговорила Фло, изображая искреннюю озабоченность. — Так, когда ждать пополнения семейства? В марте? В апреле?

На этот раз уже не осталось сомнений: Флоранс Эшли ревнует ее. И завидует ей. И интересует ее не то, когда родится ребенок, а была ли Тори уже беременна, когда выходила замуж за Винсента Ллойда. Может быть, он поэтому на ней и женился... Тори оценила горькую иронию ситуации. Фло, видимо, считает, что она зацапала Винса благодаря беременности, а тот уверен, что она выскочила замуж, чтобы «прикрыть позор».

— Где-то так, — прошептала она.

Флоранс внимательно на нее посмотрела, а потом заговорила с неожиданной горячностью.

— Ты ведь хочешь все это сохранить — замечательный дом, муж, ребенок? Ведь хочешь? Тогда послушай доброго совета, держись за то, что у тебя есть. Зубами держись. Потому что один твой неверный шаг, Виктория Ллойд, и я его у тебя отберу.

Тори опешила от такой наглости. С лужайки тянуло ароматным дымком, там на углях жарилось мясо. Быть может, в другой ситуации этот запах показался бы ей соблазнительным, но сейчас Тори было не до того.

— Ты поэтому флиртуешь с ним у всех на глазах, хотя он мужчина женатый? — полюбопытствовала Тори, делая упор на слове «женатый».

Фло пожала плечами.

— А что такого? Он был моим еще до того, как здесь появилась ты.

Пока Тори мучительно соображала, что бы такое ответить, Флоранс, заметив кого-то из знакомых, направилась к ним, оставив молодую жену кусать губы от злости. А еще Тори стало страшно...

Почему Фло чувствует себя так уверенно и даже недвусмысленно угрожает ей?.. Знает, что их с Винсом брак готов вот-вот развалиться, и прилагает теперь все усилия, чтобы вернуть себе желанного мужчину. Будь что будет, решительно сказала себе Тори, но сегодня ночью тебя, Фло, ждет большое разочарование, если ты думаешь, что я отдам тебе мужа, на блюдечке преподнесу, точно порцию пикникового шашлыка... Это ее право, и ее долг — сражаться за человека, которого она любит! Тори специально заводила себя, будя здоровую злость, которая всегда придает человеку решимость. Если бы она могла видеть себя со стороны, то сама бы поразилась, как прекрасно выглядит.

Впрочем, Винс вел себя так, будто она, Тори, уже выиграла сражение. Он был предельно внимательным и заботливым. И хотя она понимала, что все это делается на публику, все равно не могла сдержать сладостную дрожь, которая пронимала ее всякий раз, когда муж приобнимал ее за плечи или лениво, как будто рассеянно, гладил по обнаженной спине. Пусть даже в каждом его прикосновении ощущалась холодная расчетливость.

Они как раз подошли к Марку с Эстер и завели беседу. Говорила преимущественно Эстер. Но Тори ее не слушала. Ее мысли были заняты только Винсом. Зачем он так ведет себя с ней? Он же понимает, что мучит ее... Естественно, он старается произвести на гостей подобающее впечатление. Но вдруг он еще и проверяет ее, Тори, пытается выяснить, по-прежнему ли она млеет от одного его прикосновения? Зачем так безжалостно играть на ее чувствах для того, чтобы удовлетворить свое мужское самолюбие?

— Эй, посмотрите!

Чей-то встревоженный крик перекрыл смех и гул разговоров. Собравшиеся как один повернулись в сторону пустоши.

— О Боже!

— А что они делают, чтобы остановить...

— Когда мы выезжали из дома, там виднелась только тоненькая струйка дыма...

Тори не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она заметила дым, но, видимо, ветер раздул огонь, и теперь, в сгущающихся сумерках, было видно, как тонкие языки пламени ползут по склону холма, точно искрящиеся ручьи.

— Пожар действительно распространяется! — воскликнул кто-то за плечом Тори.

Она обернулась. Это была грузная дама средних лет. Винс представил их друг другу в начале вечеринки. Тори уже забыла ее имя.

— Как вы чудесно отделали дом, дорогая. Роджер был приятнейшим человеком, но понятия не имел об уюте. Но вы с Винсом... вы действительно сделали этот дом домом!

Тори не без труда изобразила любезную улыбку. Если бы она знала! — мелькнула горькая мысль.

— Я только что говорила с Фло Эшли... — Пышнотелая дама придвинулась ближе к Тори и доверительно зашептала: — Такая приятная девушка и, как мне кажется, без ума от вашего мужа. В свое время... — Дама вдруг замолчала и через минуту продолжила, как ни в чем не бывало: — И она намекнула, что, вероятно, весной мы услышим тут топот маленьких ножек.

Тори невольно поморщилась. Воистину, слухи распространяются с быстротой лесного пожара!

— Вероятность, конечно, есть. Хотя мне казалось, что мы уничтожили всех мышей, — не удержалась Тори от язвительного замечания.

Она поняла, что толстуха дружит с Флоранс и, подобно своей юной приятельнице, не преминет разнести новость о беременности Тори по всей округе.

Толстая дама деланно рассмеялась и поспешно ретировалась. И тут же за спиной у Тори раздался одобрительный голос Винса, который перекрыл и шум возбужденных голосов, и шелест вечернего ветерка, несущего запах мяса, жарящегося на углях, и пьянящий аромат цветов:

— Хорошо же вы ее отбрили, миссис Ллойд. Дебора Кларк имеет дурную привычку везде совать свой любопытный нос.

— Осторожнее, Винс. — Тори покосилась на него из-под полуопущенных ресниц. — А то ты рискуешь забыться и перейти на сторону врага.

Он тихонько рассмеялся.

— В таком случае мы с тобой оба будем предателями, да, любовь моя? — прошептал он, и хотя Тори знала, что его обращение — ничего не значащие слова, ее сердце все равно забилось с надеждой.

Они стояли сейчас в углу лужайки, у зарослей рододендронов, которые еще пару недель назад были покрыты алыми цветами, прямо напротив каменной лестницы, что спускалась в сад. Рядом не было никого из гостей. Они остались вдвоем, хозяин и хозяйка гостеприимного дома, посреди шумного сборища улучившие минутку, чтобы побыть наедине. Во всяком случае, так показалось бы стороннему наблюдателю, подумала Тори и тяжело вздохнула. Ей было больно и обидно, что Винс продолжает подозревать ее. Что он так и не поверил ей...

— Если я и изменяю, то себе самой. И только в одном: что остаюсь здесь и выслушиваю твои обвинения, — выдохнула Тори.

Винс шагнул к ней. Она вся напряглась. В груди бешено заколотилось сердце.

— А почему, Виктория? Что тебя держит?

Она озадаченно уставилась на Винса. То есть, как что ее держит? Разве не он сам приказал — именно приказал! — ей остаться? Под его испытующим взглядом ей сделалось неуютно. Значит ли это, что он не желает ее больше видеть? Значит ли это, что он устал притворяться и хочет, чтобы она убралась подобру-поздорову...

Нет, только не это! — мысленно взмолилась она.

— Я скажу тебе почему. — Его голос доносился как будто с другой стороны невидимого, но все же непреодолимого барьера. — Потому что ты просто не можешь плюнуть на все и уехать. Потому что ты тоже пленница, как и я... Мы, моя дорогая, запутались в сети лжи и условностей. Мы все дорожим общественным мнением. Но в наших душах при этом горит огонь, яростный и неутолимый, намного более страшный, чем пожар. — Винс указал подбородком в сторону холма, схваченного языками пламени.

Тори взглянула туда и невольно вздрогнула. Холм полыхал уже с двух сторон, ручьи ослепительного огня превратились теперь в две отчетливо различимые реки.

Гости тоже заметили перемену. Над лужайкой поднялся гул возбужденных голосов.