629. Но с другой стороны, правильно, если я говорю о себе: “Я не могу ошибаться в своем собственном имени”, — и неправильно, если говорю: “Может быть, я ошибаюсь”. Но это не означает, что для другого бессмысленно сомневаться в том, что я объявляю бесспорным.

630. То, что люди не в состоянии ошибаться в обозначении определенных вещей на своем родном языке, — просто нормальное явление.

631. “Я не могу в этом ошибаться” — характеризует просто некоторого рода утверждение.

632. Уверенное и неуверенное воспоминание. Если бы уверенное воспоминание не было в общем более надежным, то есть не подтверждалось бы последующей верификацией чаще, чем неуверенное, то выражение уверенности и неуверенности не имело бы в языке своей нынешней функции.

633. “Я не могу в этом ошибаться”. — А что, если я все-таки ошибся? Разве это невозможно? Но превращает ли это в бессмыслицу выражение “Я не могу в этом и т. д.”? Или вместо него лучше было бы сказать: “Я вряд ли могу в этом ошибаться”? Нет; ибо это означает нечто иное.

634. “Я не могу в этом ошибаться; в крайнем случае я сделаю из своего предложения некую норму”.

635. “Я не могу в этом ошибаться: я был с ним сегодня”.

636. “Я не могу в этом ошибаться; но если что-то все же показалось бы противоречащим моему предложению, я бы придерживался его вопреки этому впечатлению”.

637. “Я не могу и т. д.” указывает место моего утверждения в игре. Но в сущности, это относится ко мне,а не к игре вообще. Если я ошибаюсь в своем утверждении, то это ре делает бесполезной игру.

25.4

638. “Я не могу в этом ошибаться” — обычное предложение, которое служит тому, чтобы придать некоторому высказыванию характер достоверного. И оно оправданно лишь в своем повседневном употреблении.

639. Но черт возьми, чему оно поможет, если я — как было признано — могу ошибаться в нем, а, стало быть, также и в предложении, которое оно призвано подкреплять?

640. Или я должен сказать, что это предложение исключает определенного родаошибку?

641. “Он сказал мне это сегодня, — я не могу ошибаться в этом”. — А что, если это все-таки окажется ошибочным?! — Не следует ли здесь выявить различия в том, каким образом нечто “оказывается ошибочным”? — Ну, а как можно показать,что ошибочным было мое высказывание? Ведь в данном случае свидетельству противостоит свидетельство, и надо решить,какое из них должно уступить.

642. Но допустим, человек вызывает недоверие: что, если бы я, скажем, внезапно проснулся и заявил: “Представь себе, я только что вообразил, что меня зовут Л. В.”? — Кто же поручится, что я как-нибудь снова не проснусь и не объявлю этостранной фантазией и т. д.

643. Можно, конечно, представить себе случай, и такие случаи бывают, когда, пробудившись, уже больше не сомневаются в том, что было фантазией, а что действительностью. И все-таки подобный случай или же его возможность не дискредитирует предложения “Я не могу в этом ошибаться”.

644. Ибо в противном случае разве не было бы так дискредитировано какое бы то ни было утверждение?

645. Я не могу в этом ошибаться, — но, пожалуй, мне может однажды прийти в голову мысль о том, что я сознаю, верно или ошибочно, свою неспособность к суждению.

646. Правда, если бы это происходило всегда или часто, то характер языковой игры полностью изменился бы.

647. Есть разница между ошибкой, для которой как бы предусмотрено место в игре, и чем-то совершенно неправильным, что бывает как исключение.

648. Я в состоянии убедить и другого в том, что в этом я не могу ошибаться.

Я говорю кому-то: “Такой-то человек был у меня сегодня утром и рассказал мне то-то”. Если это вызывает у него удивление, он, может быть, спросит меня: “А ты не ошибаешься?” Это может означать: “И это действительно случилось сегодня утром?"или же:

“Ты уверен, что понял его правильно?”. — Легко понять, с помощью каких пояснений я мог бы показать, что я не ошибся во времени и не понял его рассказ превратно. Но все это неможет показать, что мне это не приснилось или же не пригрезилось в полудреме. Это не показывает также, что в ходе своего повествования я, по-видимому, не оговорился(такие вещи бывают).

649. (Однажды я сказал кому-то — по-английски, — что форма какой-то определенной ветки характерна для ветви вяза, на что он мне возразил. Затем мы проходили мимо ясеня, и я сказал:

“Посмотри, вот ветви, о которых я тебе говорил”. Он ответил: “Но это же ясень”, — а я: “Я всегда, говоря о вязе, имел в виду ясень”.)

650. Это ведь означает: возможность ошибкив определенных (притом многочисленных) случаях можно исключить. Таким образом исключают (также) ошибку в подсчете. Ибо если вычисление проверено бесчисленное множество раз, то уже не скажешь:

“Все-таки правильность его только очень вероятна, —так как всегда может закрасться еще одна ошибка”. Ведь если однажды показалось, что обнаружена какая-то ошибка, — то почему бы тогда нам не предположить ошибку в данном случае?

651. Я не могу ошибаться в том, что 12 х 12=144. И тут нельзя противопоставлять математическуюдостоверность относительной недостоверности эмпирических предложений. Ибо математическое предложение получается путем ряда действий, которые никоим образом не отличаются от действий в остальной жизни и которые в равной мере подвержены забыванию, недосмотру, заблуждению.

652. Ну разве можно пророчить, что люди никогда не опровергнут нынешние арифметические предложения, никогда не скажут, что только теперь узнали, как обстоит дело? Но неужели это могло бы оправдать какое-то сомнение с нашей стороны?

653. Если предложение “12 х 12=144” не подлежит сомнению, то это должно относиться и к нематематическим предложениям.

26.4.51

654. Но против этого может быть много возражений. — Во-первых, само “12 х 12 и т. д.” — математическоепредложение, из чего можно заключить, что только такие предложения подпадают под это определение. И если это заключение просчитано математически, то требуется привести столь же достоверное предложен ние, которое бы повествовало о процессе этого вычисления, не будучи математическим. — Я думаю о таком предложении, как: “Вычисление 12 х 12 и т. д., выполненное людьми, умеющими считать, в подавляющем большинстве случаев дает 144”. Это предложение никто не станет оспаривать, а оно, конечно же, является нематематическим. Но обладает ли оно достоверностью математического?

655. На математическое предложение как бы официально поставлена печать бесспорности. Это означает: “Спорьте о других вещах; этоустановлено прочно, служит как бы некоей петлей, на которой может поворачиваться ваш спор”.

656. О предложении же, что меня зовут Л.В., - этого не скажешь. Как и об утверждении, что такие-то люди выполнили это вычисление правильно.

657. Можно сказать, что предложения математики суть окаменелости. Высказывание же “Меня зовут...” не таково. Но те, кто, подобно мне, располагают на этот счет непреложной очевидностью, и его будут рассматривать как неопровержимое.И отнюдь не по недомыслию. Ибо необоримая очевидность заключается именно в том, что нам не надопасовать перед какой-то контрочевидностью. А это значит, что мы здесь имеем опору, подобную той, что делает неопровержимыми предложения математики.

658. Вопрос же “А разве не может быть так, что сейчас ты пребываешь в тисках заблуждения и впоследствии, наверное, это поймешь?” мог сопутствовать и любому предложению таблицы умножения.

659. “Я не могу ошибаться в том, что только что пообедал”. Ведь если я говорю кому-то: “Я только что пообедал”, — он может подумать, что я лгу или на миг на меня нашло умопомрачение, но он не подумает, что я ошибаюсь.В самом деле, предположение, что я мог бы ошибиться, здесь не имеет смысла. Но это не совсем так. Я мог бы, например, сразу после обеда, незаметно для себя, задремать и проспать час, а затем возомнить, будто только что поел. Но все-таки я различаю при этом ошибки разного рода.