«О ДОСТОВЕРНОСТИ» («On Certainty / Uber Gewis-sheit») — под этим заголовком в 1969 г. были посмертно опубликованы, параллельно на английском и немецком языках, заметки, написанные Л. Витгенштейном в 1946—1953 гг. по проблеме достоверности и обоснования знания. Отправной точкой для Витгенштейна в этих заметках послужило предложенное Дж. Э. Муром «доказательство внешнего мира». Основная идея этого доказательства состоит в том, что многие вещи, которые мы знаем, обладают для нас такой достоверностью, что ее не могут подорвать никакие скептические доводы (сюда, напр., относится знание того, что у нас две руки, что вне нас существуют физические вещи и т.п.). Хотя Витгенштейн вовсе не разделяет позиции скептика и согласен с Муром в том, что действительно существуют не подверженные сомнению утверждения, подобное опровержение скептицизма представляется ему совершенно неприемлемым. Ошибка Мура, с его точки зрения, состоит в неправильном употреблении слова «знать». Заявляя о знании тех или иных вещей, человек, согласно Витгенштейну, вступает в языковую игру, которая предполагает правомерность определенных вопросов — об источнике этого знания, его обоснованности, подтвержденности и т.п. В случае же утверждений вроде «У меня есть рука» эти вопросы бессмысленны: мы не можем привести никаких эмпирических свидетельств или рациональных аргументов, которые обладали бы большей достоверностью, чем сами эти утверждения. Хотя подобные утверждения выглядят как простые констатации фактов, их роль в языке совершенно иная: на их примере человек выучивает значение соответствующих слов («рука», «вещь» и т.п.), они служат критерием выявления ошибок, галлюцинаций и т.п. при любых расхождениях опыта с нашими ожиданиями; иными словами, они образуют «каркас» или «петли», поддерживающие языковую игру, функционируя в качестве ее правил или предпосылок и тем самым приобретая логический характер. Таким образом, если знание или сомнение — это ходы в языковой игре, возможные только тогда, когда есть нечто такое, что не подвергается сомнению и не требует обоснования, то достоверность — это атрибут правил или предпосылок языковой игры, которые не могут быть ни предметом сомнения, ни предметом знания. Определяя устройство языковой игры, они задают «масштаб» оценки истинности или ложности всех других утверждений и устанавливают условия проверки их обоснованности, но к ним самим эти мерки не применимы. Их нельзя обосновать и путем выведения из априорных принципов, определяемых спецификой человеческих познавательных способностей. Окончательным обоснованием для них служит лишь «образ действия»: именно те положения, на которые мы без сомнения опираемся в своих действиях, приобретают характер достоверных. Вплетаясь в сложную систему взаимно поддерживающих друг друга видов деятельности, языковые игры обретают в ней свою опору. Отказ от поиска неопровержимого фундамента знания и стремление укоренить его в определенных формах деятельности свидетельствует о сильных антифундаменталистских тенденциях в творчестве позднего Витгенштейна. (Л.Б. Макеева)