Новичок ни о чем не спрашивал Марсала. А сам Марсал только однажды обратился к нему, сказав:

– Обнаружив на месте твоего появления оползень, «снежные волки» непременно станут разгребать его, чтобы забрать одежду и вещевой мешок. А не найдя ничего, даже тела, они поймут, что кто-то помог тебе скрыться, и снова примутся за поиски.

– По крайней мере мы выиграли время, – ответил на это новичок, в очередной раз удивив Марсала своей хладнокровной расчетливостью.

Хотя новичок, судя по всему, приходился Марсалу ровесником, Марсал никак не мог отделаться от обманчивого впечатления, что рядом с ним человек куда более опытный и мудрый. А потому он просто не знал, о чем говорить с новичком, который, вопреки обыкновению, не выглядел ни испуганным, ни подавленным, ни даже растерянным.

Не обмолвившись более ни единым словом, они дошли до выхода.

Веревка, оставленная Марсалом, была на месте. Выбравшись из лаза, Марсал первым делом приложил к глазам пластиковую полоску с прорезью и осмотрел окрестности.

Никаких признаков приближения «снежных волков» он не заметил, что уже само по себе было добрым знаком.

– Возьми солнцезащитные очки, – велел новичку Марсал. – Иначе ослепнешь.

Надев снегоступы, они зашагали по следам, оставленным Марсалом несколько часов назад, которые только слегка припорошила поземка.

Вот теперь-то Марсал наконец смог убедиться, что рядом с ним новичок. Со снегоступами на ногах спутник Марсала чувствовал себя неуверенно и неловко, как и любой другой, впервые вставший на них. Ноги он расставлял очень широко, а шаги делал слишком большие, что лишь затрудняло и замедляло движение. При желании Марсал мог бы легко оставить своего спутника далеко позади.

Не удержавшись, Марсал выкинул шутку, которая, как сам помнил и как рассказывали другие, неизменно приводила в смятение всякого новичка.

– Кстати, меня зовут Марсал, – представился он, наблюдая за новичком краем глаза.

– Очень приятно, – устало улыбнулся тот. – Мое имя…

Он внезапно умолк, не закончив фразу. Остановившись, он медленно поднял на лоб солнцезащитные очки, и Марсал впервые увидел на его лице выражение растерянности: новичок только сейчас понял, что не знает собственного имени.

– Все в порядке, – поспешил успокоить его Марсал. – Ты не потерял память. Просто у тебя пока еще нет имени. – Он ободряюще улыбнулся новичку. – Ты только сегодня появился на свет, и тебе еще не успели его дать.

Хибара старого Бисауна стояла в небольшой ложбине между двух выступающих вверх складок континентального льда. Место было удобно тем, что северный ветер сюда почти не задувал. Кроме того, когда низкую двухскатную крышу заносило снегом, дом словно бы растворялся в пустоте, сливаясь с окружающим пространством. Не зная точно, где он находится, можно было пройти мимо всего в нескольких шагах.

Низенькая входная дверь для лучшей сохранности тепла была обита изнутри синтетическим материалом, похожим на звериную шкуру с очень коротким, но плотным ворсом темно-коричневого цвета. Марсал впустил новичка в крохотный тамбур и, войдя следом, плотно прикрыл за собой дверь. В тамбуре было темно. Марсал на ощупь нашел ручку второй двери, ведущей в дом, и чуть приоткрыл ее, ровно настолько, чтобы человек мог пройти.

Войдя внутрь, новичок остановился на пороге. Взгляд, которым он обвел помещение, нельзя было назвать ни удивленным, ни заинтересованным, ни даже оценивающим. Он просто изучал новое для себя место.

В доме имелась всего одна большая комната, дальний конец которой был отделен занавесом из серой непрозрачной полимерной пленки. Пол, стены и потолок покрывал тот странный ворсистый материал, которым была обита входная дверь. В двух противоположных стенах, слева и справа от двери, были прорезаны крошечные оконца, забранные толстым полупрозрачным стеклом с волнистой поверхностью. Еще одно окно находилось за пластиковым занавесом. Должно быть, окна сделали лишь для того, чтобы помещение не казалось похожим на коробку, поскольку света внутрь они почти не пропускали. Источником же света служила большая круглая лампа, прикрытая матовым колпаком, ярко горевшая под потолком в центре комнаты.

Справа от двери в стену было вбито несколько гвоздей: на них висела убогая, латаная-перелатаная одежонка, для которой трудно было даже подобрать верное название. Чуть дальше у стены лежали два скатанных матраса, тоже далеко не новые. В дальнем углу, возле занавеса, стояли пара ведер и большой алюминиевый таз. Обеденный стол, скамья, четыре табурета и пара полок – вот и вся нехитрая мебель.

Самым необычным предметом в комнате был металлический котел, наглухо закрытый круглой плоской крышкой, от которого по стенам дома тремя рядами тянулись черные уплощенные трубы шириною с ладонь. Коснувшись пальцами одной из таких труб, новичок тотчас же отдернул руку: после холода на улице труба показалось ему обжигающе горячей.

Несмотря на убогость обстановки, в комнате было чисто, прибрано, и каждая вещь стояла на своем месте, из чего сразу же напрашивался вывод, что в доме хозяйничает женщина. Наверное, ни один мужчина не догадался бы постелить возле порога тряпку, чтобы мокрый снег с обуви не разносился по всей комнате.

Однако единственным, кого увидел новичок, войдя в дом, был старик, сидевший на табурете возле стола. Старик был невысокого роста и тщедушного телосложения. Солидность ему придавали грива седых волос, зачесанная назад, и небольшая борода, ровно срезанная на расстоянии ладони от подбородка. Когда же старик, чуть повернув голову, посмотрел на новичка из-под широких бровей, тот был поражен твердости его взгляда. Подобную уверенность в себе нечасто встретишь и у куда более молодых и, казалось бы, знающих себе цену представителей рода человеческого.

Вошедшему с мороза новичку трудно было определить, насколько тепло в комнате, но, судя по одежде старика – серые полотняные штаны, зеленая рубашка, коричневая стеганая душегрейка и грубые войлочные шлепанцы на ногах, – проблем с обогревом дома не существовало.

– Ну, с прибытием, – сказал, обращаясь к новичку, старик.

Новичок в ответ улыбнулся и, как бы извиняясь за свой нежданный визит, слегка развел руками. Жест получился особенно выразительным еще и потому, что в каждой руке он держал по снегоступу, с которых капала талая вода.

– Раздевайтесь, – улыбнулся старик.

Марсал и новичок быстро скинули верхнюю одежду, стянули с себя свитера и ватные штаны.

– Поищи в своем мешке тапки, – посоветовал новичку Марсал, надевая на ноги войлочные шлепанцы, стоявшие у порога.

Покопавшись в вещевом мешке, новичок вытащил из него точно такую же пару обуви, что была на ногах у старика и Марсала, только совершенно новенькую.

Случайно оглянувшись через плечо, новичок успел заметить, как быстро спряталась за отделявшим дальнюю часть комнаты серым занавесом чья-то голова. Он не успел рассмотреть черт лица, но почему-то решил, что это женщина.

Старик тем временем достал из-под стола большой пластиковый ящик, разделенный внутри на множество небольших ячеек, и стал аккуратно раскладывать в них пластиковые пакетики, лежавшие перед ним на столе.

– Как тебе удалось его перехватить? – не прерывая своего занятия, спросил он у Марсала.

– Он появился рядом с тем местом, где я собирал красницу, – ответил Марсал. – Я даже не успел собрать все ягоды.

Услышав слово «ягоды», старик недовольно поморщился.

Марсал поставил на край стола вещевой мешок, низ которого уже сделался мокрым из-за подтаявшего льда.

– Халана! – громко позвал старик.

Из-за занавеса вышла женщина. Еще не старая, но с печатью неизбывной, разъедающей душу, словно ржа железо, тоски на лице, она была абсолютно лишена какой-либо привлекательности. Движения ее были угловатыми и скованными. Казалось, не имея собственной воли, она двигалась, лишь подчиняясь приказам старика. Одета она была так же, как и все – широкие штаны, рубашка и душегрейка, – и только темные волосы ее были не просто зачесаны назад, а аккуратно заплетены в короткую косу.