– Точно! – восхитился Чёрный. – Проваливаются. Потому что Брюса не слушали.

– Он же говорил, что нельзя строить высотные здания возле Москвы-реки у Воробьёвых гор, там оползни. Так построили Академию наук, и её сразу после сдачи пришлось укреплять и спасать. – Она усмехнулась со злым торжеством, но тут же восхищённо продолжила: – Зато на самих Воробьёвых горах лучшее место для обучения, поэтому Сталин поставил там МГУ!

– Так что, Сталин, что ли, Брюса слушался? – не поверил Антон.

– Ещё как! Брюс утверждал, что Москву следует по кругам строить. А у нас теперь Садовое кольцо, Бульварное кольцо! Есть версия, что большевики их именно по его заветам прокладывали.

– Возможно, кстати, – согласился Чёрный. – Они и Сухареву башню до 1924 года под охраной держали. Пока не вывезли оттуда всё и не впихнули музей.

– Это, наверно, Сталин распорядился? – предположила Матрёша.

– Это неизвестно, хотя может быть и так. Почему ты так решила?

– Так он же приказал строить метро по астрологической карте Брюса! Поэтому у нас на кольце только двенадцать станций, а тринадцатую, «Суворовскую», никак не могут построить. Знаков зодиака – двенадцать!

– Да. – Антон подумал. – Пока двенадцать, но на носу Водолей. И будет тринадцать – со Змееносцем.

– После двенадцатого года? – уточнила она.

– После точно.

– Значит, тогда и пустят «Суворовскую»! – Она захлопнула и отложила тетрадь. – А ты что нашёл?

– Я башней занимался, – медленно проговорил Чёрный. – Там тоже одни непонятки.

– Сухаревой? Конечно, она же почти легендарная.

– Да легенды ладно, куда ни шло, легендам положено, а вот цифры… – Антон потёр лоб, потом резко махнул рукой. – Давай по порядку.

– Давай, – согласилась Матрёша и завозилась, устраиваясь поудобнее.

– Брюс наводит Петра на мысль создать высшее мореходное училище – Навигацкую школу. – Антон поднял глаза на штандарт с изображением грифона и заговорил таким тоном, словно читал лекцию: – Царь море любит, он хватается за идею, даёт Брюсу зелёный свет. С 1700-го или 1701 года в башне открывается школа – здесь тоже разночтения в источниках. В школу собраны лучшие доступные для Москвы ученые и преподаватели, большинство из них шотландцы и немцы. При школе находятся обсерватория и химическая лаборатория Брюса, также создаётся лучшая по тем временам научная библиотека. В школу принимают представителей всех сословий, кроме крепостных, – вещь до того на Руси неслыханная. Выпускники становятся морскими офицерами, судостроителями, геодезистами, инженерами…

– Всё это хорошо, – перебила его Матрёша. – А загадка в чём?

– Смотри, школа просуществовала в Москве до 1715 года, после чего переводится в Петербург и становится Морской академией. Тогда же Брюс передаёт туда свою библиотеку, которая так пострадала в пути. – Он помолчал, обдумывая что-то своё. – Знаешь, я прежде всё гадал, что было в пропавших книгах, а теперь меня больше интересует вопрос – а кому они ушли? Кто продолжил по ним учёбу?

– Почему ты думаешь, что их использовали по назначению? Может, просто потерялись в дороге?

– Матрёш, ну что ты такое говоришь? – Антон развернулся к ней. – Такие книги такого хозяина не потеряются.

– Коррупция? – Она прорычала букву «р» и заговорщицки усмехнулась.

– Сам бы подумал так, если бы не о Брюсе речь. Он в этом вопросе кристально чист – не брал. Известны удивления современников, документальные.

– Какой он молодец! – восхитилась Матрёна. – И всё же – книги куда-то ушли.

– Да. И не только книги. – Антон взял эффектную паузу. – Смотри – приёмный возраст курсантов от восьми до двадцати лет, набор от двухсот до полутора тысяч человек – цифры менялись со временем, увеличивались. Отчётность строжайшая, документации должно быть море – тогда только начинали понимать вкус бюрократии. И – сведений по аттестации выпускников нет! Сведений по направлениям на службу нет! Понимаешь?!

Теперь Чёрный поднялся и стоял перед ней, отмечая каждое предложение резким взмахом руки.

– Нет пока. – Девушка смотрела на него во все глаза, стараясь понять, что его так возбудило.

– Даже мореплаватели в каждом документе разные, повторяются лишь те, кто стал потом знаменит. – Он забегал по комнате, усиленно жестикулируя. – Челюскин, Чичагов, Евреинов. Десять человек! Десять! Из полутора тысяч выпускников единственной! Высшей! Военной! Школы. Где остальные, а?

– Вот это да! – Наконец до неё дошло, она представила всю картину, и её рот сам собой приоткрылся.

– Это же лафа просто, жила золотая – учись кто угодно, сколько угодно, лучшее образование в России, и никто – никто! – не найдёт концов. Вот это он провернул!

– И кто там учился? – Матрёша вытянулась в струнку и заворожённо следила за его руками.

– Не знаю. Ничего не знаю. Здесь никаких следов. Придётся искать в Англии. – Чёрный выдохнул и снова уселся на диван.

– Да, теперь точно придётся, – согласилась она. – Как там Wilkes, приглашение есть?

– Да, есть, на днях поеду оформлять документы.

– Слушай, мы же точно что-то такое нашли… Ты не боишься?

– Чего уж нам теперь-то бояться?

– А если Брюсу не понравится, что мы за ним, выходит, следим?

– Тогда он сам тебе об этом расскажет. – Антон улыбнулся. – А ты его быстренько порасспросишь про всё сразу.

– Обязательно расспрошу! – Матрёна весело закивала. – Пусть только появится. А по легендам там что?

– По легендам? – Чёрный потёр лоб. – Да по легендам тоже красиво. Дескать, была у него Чёрная книга, которая некогда принадлежала самому Соломону, и из этой книги он узнавал все свои премудрости. Пётр просил её почитать – не дал, нет, говорит, ничего, кроме «Философии мистики». Потом Екатерина искала, Первая. Всё в башне перевернула, весь архив академии перетрясла – не нашла. Тогда караул к башне поставила, чтобы больше никто не вошёл и не нашёл, значит. Вот его только большевики в двадцать четвёртом году и распустили.

– Так потом же башню снесли. – Девушка слушала, затаив дыхание. – Нашли что-то?

– Много чего нашли. Лично Сталину обо всех находках докладывали. Но такой книги там не было. Потом диггеры там уже в наши времена по подземельям шарились. Клады находили, сундуки с мехами, с одеждами. Книг не нашли.

– Эх, жаль! – Она сокрушённо вздохнула.

– Ещё календарь от него остался, астрологический. Его до сих пор используют, продолжили до наших времён. Говорят, по нему можно на любой день события предсказать. А Брюс его только до 1821 года довёл.

– Почему?

– Откуда я знаю? Может, лень дальше считать было? Компьютера у него точно не было. – Антон рассмеялся забавной мысли.

– А вдруг был? – подхватила шутку Матрёна. – Вдруг его ещё раскопают.

– Не раскопают. – Антон вспомнил ещё одну странность. – Кстати, знаешь что? Ведь Брюс после смерти исчез!

– Как исчез? – Она икнула.

– Умер в шестьдесят пять лет, похоронили в лютеранской кирхе в Москве, там Немецкая слобода была. В тридцатые годы её разобрали, взломали склеп, а в нём – только одежда, огромнейшего размера, я тебе скажу, и кольцо. Тела нет!

– Кольцо? Какое кольцо? Где оно?

– Неизвестно. Кафтан до сих пор в Историческом музее лежит, кольцо пропало. Говорят, какой-то фамильный перстень был, но сейчас уже не установишь.

– Вот это да! – восхитилась Матрёна. – Может, он не умер вовсе, может, он как раз по мирам ушёл? И поэтому вы с ним тогда в Запретном городе встретились? И поэтому он к нам приходил? В видении? А?

– Всё может быть. Теперь уже ничему нельзя удивляться.

– Да это, конечно, нельзя, только ведь всё равно неожиданно. Не привыкну никак! – Она смущённо улыбнулась. – Столько загадок!

– И нам их разгадывать! – возгласил Антон. – Разгадаем, как думаешь?

– Придётся.

Девушка поднялась, подхватила конспект и решительно направилась к кухне.

– Всё! Разгадыватели загадок хотят есть.

Они переместились на кухню и устроили перекус.