– Допустим, мне не впервой. Так что насчёт будущего? Ближайшего?

– Я чистая субстанция, всё то, что идёт на загрязнение моей природы, дисквалифицируется из моего мира.

– Красиво сказано…

– Тебе нужно сделать то же самое.

– Но мы живем в том, в чём родились… выбор невелик.

– Это верно.

Как он тогда вздыхал: опять о вечном. Что ж их всех, подселенцев всяческих, так тянет на философский трёп? Им о конкретике, они о субстанциях да о чистоте. Проповедники!

– Если я сделаю, как вы говорите, то издохну, как суслик, в первый же месяц.

– Но ты всегда помни, что к чистым субстанциям тянется всё, что только можно. Все мы умрём рано или поздно. А тебе надо сходить к врачу.

А вот в этом она была права, видела, вещунья, и даже предупредила, как уж смогла, отвлеклась от чистой демагогии. Но он и предупреждения не услышал. Сам дурак.

– Мне и без чистоты хватает «иногородних».

– Физическое тело – дело такое, в идеале должно быть храмом чистому разуму.

– В идеале… Только не в этом мире.

– Сумев очиститься тут, можно будет выбрать место, где остаться.

– Так всё-таки можно?

– Выбрать. Но не уйти.

– Это как?

– Следующее перерождение. Конечно, при условии, что ты сейчас тут на последней жизни.

Это они мастера – в следующих жизнях манну небесную с малиной пообещать. Только слушай. Правильно, поведутся кролики, перестанут стену долбить – им спокойнее. Чего уж тут не понять?

– Честно, у меня другие планы.

– Вторжений не бывает, и не надейся.

– У меня особенный случай.

– У всех особенный.

– До неприличия особенный, в противном случае мы бы не говорили, точнее, вы бы со мной не говорили.

– Думаешь, ты выбираешь, с кем тебе говорить?

– Да!

– Или знакомиться или проводить время?

– В контакте всегда есть выбор.

– В контакте всегда есть сила, а вот про выбор ничего не слышала. А когда есть сила, то выбор не нужен.

– Запомню. Не слышал.

Вот здесь она, похоже, знала, о чём говорит, гораздо лучше его знала.

– Когда есть сила, ты не нуждаешься в выборе. Ты вообще не беспокоишься по поводу будущего. Всё просто: если хранитель тут и знает, что он хранитель, то эпохи продолжаются. Если угробили ещё майя, то конец.

– Хранитель женщина, так? Тогда при чём здесь Проф?

– Я не ищу выход, если мне можно в него войти, то выход найдёт меня сам. А ты пытаешься прорваться сквозь мифические сбои в системе. Не существует спасителей человечества. Это не та раса, за которую стоит бороться. Но побороться имеет смысл, если по расе разбросаны осколки. Бороться надо не за сосуды, а за то, что в них.

Ну что ж, сейчас он услышал сказанные в прошлом году слова и надеется, что теперь он их понял. То, что не имело для него смысла тогда, сейчас стало дополнительной информацией, подтверждением и пояснением. То, что он не может связать ни с чем известным даже сейчас, следует учесть и запомнить. Похоже, что Ариста действительно знает что-то про этот мир.

Матрёна замерзала на автобусной остановке, транспорта не было уже полчаса. Она попрыгала, постучала зубами, помахала руками – ничто не спасало. Её шубка была красивой и модной и никак не рассчитанной на злые сибирские морозы, которые пришли в Москву. Наконец она решилась и двинулась к метро пешком. Ноги очень сильно замёрзли, она не чувствовала пальцев, рукам в перчатках и в карманах было легче, но и здесь пальцы уже сводило от холода. А идти в институт было нужно.

«Я сейчас прямо тут умру!» – подумала девушка и нырнула в первую попавшуюся дверь с вывеской «магазин». Какой именно, ей было всё равно.

Минут пять она стояла в тепле и свете, оттаивая и приходя в себя. И только потом принялась осматриваться, куда она попала. Здесь продавали не продукты, не одежду, не хозтовары и не украшения – за небольшим прилавком на стене, стеллажах и стойках разместился целый арсенал, но не огнестрельного, а холодного оружия. Сверкали широкие клинки длинных мечей, свет ламп искрил на тонких лезвиях шпаг, хищно и остро усмехались кинжалы, на стене выгибали изящные спины тонкие луки, из колчанов выглядывали кусачие наконечники стрел. У Матрёны разбежались глаза – она никогда не видела здесь подобного магазина! «Да ведь и не смотрела», – успокоила она себя.

– Здравствуйте, вам что-либо интересно? – увидев, что девушка отогрелась, обратился к ней продавец – молодой парень с шапкой довольно длинных кучерявых волос и странными длинными и очень яркими глазами.

– Я… извините, я просто так зашла, – вдруг, к собственному удивлению, смутилась Матрёна.

– Не беда, у нас можно просто смотреть. – Стройный парень улыбался так мягко и спокойно, свет был таким тёплым, а сам магазин уютным, как дом коллекционера или крохотный музей, что Матрёша тут же успокоилась и, может быть, впервые за долгое время почувствовала себя в полной безопасности. Она подошла к прилавку и принялась любоваться оружием.

Здесь были как подарочные, сувенирные клинки с богато украшенными ножнами и рукоятями, так и рабочие – не столь разукрашенные, зато из хорошей стали, с выверенным балансом, удобные для руки фехтовальщика. Девушка ничего не понимала в оружии, но оно было просто красивым. Вдруг её внимание привлекла не слишком толстая палка с металлическим навершием. Она смотрела на неё, смотрела и никак не могла понять, что это такое.

– Извините… – Она тоже улыбнулась продавцу. – А вон та палка в углу – это какое оружие?

– О, это секретное оружие страшных людей, – загадочно произнёс яркоглазый парень и положил перед девушкой элегантную тяжёлую чёрную трость с массивным металлическим набалдашником.

– Трость – оружие? – не поверила она.

Парень хитро подмигнул, взял трость и, как ей показалось от неожиданности, разорвал её пополам – раздался звук работающего поршня, затем в одной его руке оказалась тяжёлая прочная палка, в другой – длинный узкий кинжал.

– Нержавейка, – заметил он как бы между прочим.

Матрёша ахнула. Она тут же представила, как Антон играет с тростью, вертит в пальцах, перебрасывает из одной руки в другую и слитным жестом выдёргивает из её тела клинок. Картинка была эффектной. Так ведь ему и вправду нужна трость! Просто для ходьбы, он со своей спиной столько пешком ходит.

Антон дошёл до лестницы на эстакаду, Матрёши ещё не было.

– Надо было позже на полчаса приходить, – поворчал он про себя. – Ведь знает же, что не май месяц, могла бы быть точной.

Он не знал, почему Матрёна попросила его прийти на «их место», и слегка волновался, – наверно, она откопала что-то крайне важное. Чёрный втянул сквозь зубы ледяной воздух, развернулся и зашагал вдоль набережной – стоять на месте в такой холод было бы не лучшим решением. В тот же миг на лестнице показалась девичья фигурка в пушистой шубке. Девушка что-то старательно прятала за спиной. Она сбежала вниз, догнала Антона и окликнула звонким:

– Привет!

– Привет, – развернулся Антон. – Сегодня ты на удивление пунктуальна.

– Ага. – Матрёша расцвела одной из своих самых сияющих улыбок. – Вытяни руки и закрой глаза!

– Это ещё зачем? – не понял Антон.

– Ну пожалуйста! Нюша тебя очень просит!

– Уговорила. – Антон старательно зажмурился.

На его ладони лёг длинный тонкий, но увесистый предмет.

– Это тебе! – радостно возвестила Матрёна.

Чёрный открыл глаза. Он сразу понял, что трость должна быть с секретом, потянул, покрутил – вещица не поддавалась. Он дёрнул сильнее и замер с клинком в правой руке.

– Спасибо! – от всей души поблагодарил Антон. – Огромнейшее тебе спасибо!

– Тебе нравится? – зачем-то спросила Матрёна, хотя по тому, как сразу загорелись у Антона глаза, ответ был очевиден.

– Очень!

Он немедленно попробовал, как этой парочкой можно было бы фехтовать: прочная и довольно тяжёлая трость может быть хорошей защитой, а узкий кинжал – прекрасным орудием атаки. Чёрный, как мальчишка, вертелся на заснеженной аллее с клинком и палкой в руках. Впрочем, в своих высоких чёрных берцах, чёрных джинсах, чёрной зимней куртке с торчащим из рукавов и капюшона волчьим мехом, в бандане и с длинным кинжалом он смотрелся достаточно гармонично.