Нужно обязательно отыскать и собрать тех, кто уже сейчас выходит за границы человеческого состояния, отказывается признавать «договор», осваивает запретные способы восприятия, развивает отключённые органы чувств. И при этом сохраняет здоровую гибкость сознания, не впал в фанатизм или религиозный экстаз. Тех, кто способен целенаправленно перемещаться между своими мирами, даже если понимать под этим линейку психических состояний. Критерием отбора должна стать практика: покажи, что ты уже умеешь. Не рассказывай, но покажи. Да, так. – Он потёр виски, в них слегка стучало. – Нового мира заслуживают лишь те, кто представляет собой не абстрактное «что-то», а сильную, яркую, способную, неординарную и обязательно изменчивую личность. Только у них будет шанс уйти в поворот и начать новый подъём не с нуля, а с высоты предыдущего шага».

Леонид поднялся, погасил экран. Нужно не забыть набросать основные тезисы о критериях отбора. Но не сейчас, сейчас пора отправляться в офис.

Почему они пошли в Петропавловку, ни Антон, ни Матрёна не сумели бы объяснить. Может быть, крепость остановила их внимание, когда они проходили мимо неё, уходя с Елагина острова, может быть, подсознание скрыло какие-то свои расчёты, согласно которым здесь должно было оказаться сердце Санкт-Петербурга, и выдало лишь результат, может быть, причиной был сон Матрёши. Она снова видела во сне «свой» Храм, но не могла с уверенностью заключить, чем он должен оказаться в реальности. Она помнила лишь, что бродила между огромными колоннами, как между стволами деревьев, вокруг были полумрак и пустота, и ещё там был круг. Где «там», как он выглядел – она не могла рассказать, здание снаружи тоже не видела. Подумав, они пришли к выводу, что, может быть, самый первый храм Петербурга тоже следует включить в кандидаты. По крайней мере, на него следовало взглянуть.

Они прошли в крепость от Троицкого моста, подивились на толстые серые стены. Часть их, выходящая к Неве, ещё во времена Екатерины была одета в гранит, дальняя так и осталась кирпичной. Скривились на подарок Шемякина – больно нетрадиционным предстал у него великий Пётр, подошли прочесть стенд возле ограды.

– Однако… – Матрёша вдруг стала серьёзной. – Нам точно нужно было сюда прийти. Видишь, здесь похоронен Брюс.

– Это брат нашего, – пояснил Антон.

– Я знаю. Подождёшь?

Она, не дожидаясь ответа, побежала обратно и затерялась среди туристов. Антон пожал плечами и присел на скамью. Минут через десять Матрёна вернулась с букетом цветов.

– Жаль, непонятно, которая его могила, – вздохнула она. – А туда не пускают?

– Видимо, нет. – Антон не заметил, чтобы за оградой кто-то ходил.

– Ладно. – Она просунула букет сквозь решётку. – Всё равно это ему. Мне кажется, нашему Брюсу было бы приятно.

– Ты умница! – похвалил девушку Антон.

Они прошли в арку ко входу в собор. Заглянули – перед ними предстал турникет с билетёрами, дальше глаза слепил блеск золота – золотым было всё: люстра собора, оклады икон, иконостас, подсвечники.

– Нет! – Матрёша шарахнулась назад. – Это не он! Точно. Не пойдём туда.

– Может, посмотрим? – на всякий случай спросил Антон.

– Нет. Мне кажется, нас раздавит эта помпезность. Не надо! – Она умоляюще подняла глаза на Чёрного.

– Как скажешь. – Он улыбнулся. Ему тоже не слишком хотелось заходить в собор.

– Давай лучше на бастионы, – предложила она.

– Куда? – Чёрный не заметил надписи о том, что на стену можно подняться.

Вскоре они уже прогуливались по галерее. Открытый для туристов участок стены был недлинным, зато время – неограниченным. Они прошлись до конца, вернулись к началу, потом снова дошли до угла первого бастиона. Отсюда вид на город был лучше всего. Антон всмотрелся, отыскивая уже знакомые ориентиры. Вон Исаакий, эту чернильницу отовсюду видать. А вон – купол с башенкой от Казанского собора. Отсюда он смотрится довольно дурацки. А что там между ними? Правее Казанского вдруг оказался ещё один неизвестный купол, из него вырастала прямоугольная башня без опознавательных знаков. Антон моргнул – да нет, над куполом поднимался шпиль, на котором тоже совсем ничего не было, ни полумесяца, ни креста. Адмиралтейство? Нет, его кораблик гораздо правее и ниже.

– Матрёш, глянь, что у нас там? – Он повернулся к ней и махнул рукой.

– Ничего, – удивилась Матрёна. – То есть ничего особенного. Казанский.

– Нет, рядом. – Антон снова взглянул на панораму. Башни не было. Помстилось? Или это мираж? Он прикинул, могут ли быть здесь миражи, получилось, что в такую погоду могут. Надо же, как ему повезло. Он улыбнулся и бросил прощальный взгляд на другой берег. Рядом с Казанским собором отчётливо возвышался громадный Храм, окружённый несколькими остроконечными башнями. Казалось, он продавил небеса и провалился, тяжко приникнув к земле.

– Мать, да гляди же! – Антон встряхнул Матрёну, которая засмотрелась на распластанную вдоль реки часть города левее Троицкого моста.

– Да что ты такое нашёл? – не поняла она. – Пирамиду?

Теперь Антон пожалел, что отвёл взгляд. Он резко обернулся. За Казанским стояла самая настоящая пирамида, остроконечная и четырёхгранная, как в Египте. Она блеснула под Солнцем и растворилась, возвращаясь в марево.

– Идём домой, – хмуро уронил он. – Это глаза устали от блеска воды. Нет там ничего.

Но и дома он не мог отделаться от видений – очертания Храма стояли перед глазами. Что же ему пригрезилось? Может быть, Город? Тот, проекцией которого «с небес на землю» опущен Санкт-Петербург, небесный Город, архетип «города»? Он задумался. Получается, небесный Город проявляется на Земле в виде земного города. Тогда о земном можно сказать «аватар». Может ли неживой объект быть аватаром? Почему нет? Это слово представляет принцип явления, всё, что происходит согласно этому принципу, можно им называть. И Истинный Храм будет представлен на Земле земным храмом, заключил Антон. Вот что пытался соорудить Соломон. Вот о чём говорят масоны. Вот что он искал – он это чувствует! – что он когда-то искал здесь. Храм-аватар. И нашёл. Он знает, что он нашёл. Только не помнит.

Чёрный достал карту, развернул. Так, они стояли вот здесь, видение возникло на вот этом азимуте… Что там? По этой линии шёл створ Московского проспекта, на котором стояла Казанская церковь Новодевичьего монастыря. Всё сходится.

– Антош, может, мы сегодня и в финскую церковь сходим? – неслышно подошла Матрёна. – Надо бы скорее все знаки собрать, раз за нами погоня.

– Надо бы, – согласился Антон. – Но давай завтра? Сегодня я подумать хочу. Очень надо. Мне нужно восстановить память Калиостро, то, что я получил вчера.

– Да. – Матрёша кивнула. – Понимаю. Это нужно. Хорошо, я согласна.

– Те, кто охотится за нами, – всего лишь люди. Они могут взять числом, но Силы просто порабощают их, а раб – очень малоэффективное орудие. Они не полномасштабные аватары, какими должны стать мы с тобой.

– «Эх, Чёрный, ты слишком хорошо о них думаешь. Они очень давно поняли, что у тебя есть возможность стать «иным» и что заполучить тебя совсем не просто. Только возможность, если ты сумеешь найти свою половину. Никто не знал, кто она, они начали игру. Они ставили на Татьяну: если не она, то никто. Когда не вышло, они захотели незаметно от тебя избавиться. Они продавливали твою энергетику, медленно, но верно. Чёрный, Матрёна стала противоядием, как именно – мы не знаем».

– Седой? – скорее сообщил, чем спросил Антон.

– Он. – Матрёша кивнула. – «Кстати, как последствие, – твои проблемы с позвоночником, и не только. Мы выяснили это недавно. Действия Сил – это основная причина. Основной удар от книги взял на себя твой отец. Тобой занимались, поэтому это и война из-за книги тебя не в полной мере затронуло. Мы предполагали, что они во многом замешаны. Слишком глубоко ты у них на крючке. Мы не знали, в чём именно они точно участвовали. Мы всегда знали, что они ведут нечестную игру. Но это…»