Сидячих на станции практически не было. Она вообще была не удобной для проживания. Выход наверх был только на «Сенной» и «Садовой». «Спасская» была проходной станцией. Поэтому, народу на ней жило мало. А вот купцы с четвёртой и пятой веткок её любили. И приходили сюда за товаром с Северного берега. С района «Савушкина». Ведь хоть и открылся «Северный» склад, для них продукты, по-прежнему не поступали. Да и сталкера не ходили там наверх. Слишком был заражён тот район.

На «Спасской», в основном, были склады торговцев и оптовые ряды. Ещё десяток палаток. Судя по всему, ночью здесь было не более двухсот человек. Но сейчас была не ночь. Конец торгового рабочего дня. Грузчики таскали баулы на склады. Торговцы зазывали последних клиентов, которые не успели купить или обменять нужный товар на ненужный. Жизнь кипела посильнее чем в тоннельчике, где Китяж выменял змейку-браслетик.

А тут ещё и бронепоезд жару поддал. Все жители южной части метро знали, кому он принадлежит. Эта чёрная бронированная махина хоть раз, но бывала на каждой из южных станций. Вот только всегда проездом. Никогда не останавливаясь. А тут — на тебе. Встал, будто ждёт кого. И жители метро всегда знали, что он поедет. Как только в тоннеле свет загорался, все спешно покидали рельсы. Просто так никто электричество жечь не будет.

— Дядь! А что у тебя ботинки такие грязные? — кто-то дёрнул его за лацкан пиджака. Кирилл обернулся и увидел парнишку лет десяти, — Если надо, мой старший братец почистит, — он указал на чистильщика обуви, сидевшего у колонны. Грязного и чумазого, одетое в какое-то замызганное тряпьё ФРАНГОСА!

— Учту, — улыбаясь, кивнул Китяж. Тёма даже виду не подал. «Ай да Витя. Прошёл-таки. И ведь раньше меня пришёл. Отлично. Раз Одессит здесь, то и Архангел где-то прячется.», — Ряба, как там наши бомжики?

— Ш-ш… Порядок. Дон их просёк. Вот только ствол они ему сунуть не смогли.

— Внимательнее будьте. В случае чего, засылай своих архаровцев. Хотя… толку с них, как с козла — молока.

— Ш-ш. Да, мои уже за каждой дверью сидят, команды ждут.

А народ тем временем, оттесняла с платформы какая-то неведомая сила. Вскоре, на правой платформе не было никого. Все жались к левой.

— Всем приготовиться, — скомандовал Кирилл.

— Ш-ш. Готовность номер раз, — по открытому каналу повторил Рябинин.

— Ш-ш… Принял, — послышался голос Никотина, а Витя только едва кивнул.

— Пошли, — махнул рукой солдатам и Поспелову, и шагнул к бронепоезду.

Сам поезд был ничем не примечательный, выкрашен чёрной, матовой краской, будто покрыт тонким слоем резины. Острый нос, предназначенный для уничтожения препятствий на своём пути, венчали «Щит и Меч». Состав состоял из пяти вагонов. Сначала, как и положено, стоял дизель-электрический вагон-локомотив. За ним, ощетинившись стволами ПКТ и КОРД, вагон охранения. Судя по всему, в нём сейчас сидели девочки Ведьмака и выцеливали Китяжа. Но стрельнуть им в него без команды хозяина было всё равно, что стрельнуть себе между глаз. У Китяжа был его брат.

Третий вагон был собственно для той самой персоны, ради которой и задумывался этот поезд. Дальше всё шло в обратном порядке. Вагон охранения и локомотив.

Только когда Тяжин вышел на платформу он понял, почему народ так спешно с неё ретировался — у каждого вагона стояли по две Ведьмы, с коротенькими пистолетами — пулемётами марки «Хеклер-Кох» в руках.

Кирилл, делая вид, что не замечает их, встал в голове состава и стал ждать развития событий…

Вскоре, на другом конце платформы началась лёгкая суета, а затем появилось двое.

— Приготовьтесь, мальчики, — тихо сказал Китяж бойцам, — И главное, ничего не бойтесь. Мозг… он может всё забыть. Тело — никогда. А если товарищ генерал задумает бежать, или ещё какую-нибудь глупость… Прострелите ему его дурную башку. Ясно?

— Так точно, товарищ майор, — услышал он за спиной.

— Ну, вот и славно… Пойдёмте, гражданин Поспелов, — и он медленно пошёл вперёд, оглядывая бронепоезд. Ведьмак, увидав его движения, пошёл навстречу, по пути прикуривая сигару…

А Фашист с Никотином продолжали свой цирк-шапито. Как только от них отошёл полицейский, они развернулись и поехали назад, к гермо-гейту. Они уже знали, что им на встречу движется Ведьмак и Дон. И надо было Дону помочь.

И как раз в тот момент, когда Ведьмак и Дон начали спускаться по лестнице в тоннель-переход на «Спасскую», «графу Бородовичу» в лице Фашиста «стало плохо». Он схватился за сердце, захрипел, хватая ртом воздух и, падая, толкнул, что было сил коляску с «бароном Сифонштейном». А барон, коим был Никотин, толи по своему природному, старческому идиотизму, толи от страха, захохотал таким фальцетом, что на него обернулись все, кто только был на платформе. Барон Сифонштейн мчался на всех парах к каменной лестнице, что вела в тоннель-переход, и визжал, как гитлеровский паровоз, пущенный партизанами под откос.

Передние колёса, наконец, соскочили на ступеньки, и бедный барон кубарем полетел по лестнице. Вообще, если честно, не советую вам повторять подобный фокус. Как обычно пишут в таких случаях в рекламе: «Не повторять! Выполнено профессиональными каскадёрами». За этот полёт, Никотину можно было смело давать «Оскара» за самый умопомрачительный трюк.

Он летел, бился о ступени, успевая в самый нужный момент поджать ту или иную конечность, продолжая хохотать и визжать, как и положено идиоту, пока, наконец, не распластался под ногами Ведьмака. Распластался и «потерял сознание».

Ведьмак легонько пнул «барона» носком ботинка и просто переступил через него. Чего не скажешь о Доне. И кинулся он к Никотину вовсе не потому, что узнал его. Вовсе нет. Никотин был так хорошо загримирован, что его бы и мама родная не узнала. Дон кинулся лишь потому, что глубоко пожилому человеку нужна была помощь.

— Стоять! — резко скомандовал Ведьмак и взвёл курок своей «Гюрзы», — А ну, назад!

— Да, пошёл ты! — огрызнулся Новиков, — Ты только и можешь, что стрелять. Не видишь, человеку плохо! Торопишься? — он разорвал тряпки на груди и увидел шрамы. Те шрамы, которые он сам и оставил. Это был НИКОТИН. А снайпер, тем временем, ловко запихнул ему за голенище ботинка НРС. Тот самый, легендарный Нож Разведчика Стреляющий.

— Спасибо вам, молодой человек, — услышал он хрип сверху. Это был САМ Граф Бородович. Дышал он тяжело и часто, — С ним всё в порядке. Я его сейчас подниму. Дай вам господь здоровья.

— Слышал? — Ведьмак ткнул его стволом в шею, — С ним всё в порядке. Вставай. Время поджимает.

Дон запахнул рваные тряпки на далеко не старческой груди, попутно пробежав глазами по своему ботинку. Увидав что «подогнал» ему Никотин, он радостно выдохнул и пошёл туда, куда указывал Ведьмак.

— Ишь ты, — усмехнулся Поспелов младший, — тоже мне… Мать Тереза… Шагай. Слушай, Дон. А ты парень не робкий. Может сработаемся?

— Извините, гражданин начальник, но… — Новиков ядовито ухмыльнулся, — Гусь, он ведь свинье не товарищ…

— Ну, — пожал плечами Поспелов, — тогда не хрюкай. Шагай быстрее…

Движение на крыше одного из вагонов он увидел не сразу. А увидев, решил просто туда не смотреть. Сканнер говорил, что это — свой. ЭТО — ТЁМА. Как он туда попал, и что он собирался делать, Тяжин не понимал. Он понимал только одно. Сейчас всё внимание противника приковано к нему. И он не должен подвести своего товарища. Не должен его подставить.

А Тёма, тенью, передвигался чуть за Ведьмаком и Доном.

— Стоять, — скомандовал пленному генералу Китяж, — Будешь стоять здесь, пока я тебе не скомандую. Или пока меня не убьют.

Скомандовал он, и пошёл дальше. Даже не обернулся. Нечего к мятежным генералам оборачиваться. Их расстреливать на месте надо.

Ведьмак тоже приказал Дону остановиться. И самое весёлое, что и генерал и Дон, остановились как раз у дверей центрального вагона. А в спины меняемым смотрели автоматы. Дон был под прицелом двух хохотушек — Ведьмочек.