— Ты не доволен что остался жив? Так, это очень легко исправить, — Кирилл достал из-за пояса огромный серебристый пистолет и навёл прямо в лоб Гангрене.
— Он не стреляет, — мимоходом заметил Тимур.
— Уверен??? — Тяжин сместил ствол чуть вправо и нажал на курок. Оглушительный выстрел бросил инвалида на пол, а в противоположной стене образовалась огромная дырка, — Это он у тебя не стреляет. А у меня — по обстоятельствам. Ну что, поможешь?
— Только этого козла, с которым тебя взяли мне оставь.
— Нет, дружище. С этим, как ты выразился, козлом, я хочу сам разобраться. А за одно и мастер-класс твоим бойцам дам. «Интенсивный допрос противника в боевых условиях».
Гангрена покачал головой.
— Ну ты и зверь, Китяж…
— Учителя хорошие…
* * *
— ВЫ НАХОДИТЕСЬ В ЗАКРЫТОЙ ЗОНЕ!!! — раздалось из громкоговорителя, — БРОСТЕ ОРУЖИЕ И ПОЛОЖИТЕ РУКИ НА ГОЛОВУ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ ОТКРЫВАЕМ ОГОНЬ.
— Стоять, парни, — скомандовал Никотин и поднял кулак вверх, — Пустырь. Снайпера видишь?
— Ш-ш. Как на ладони. Голова на «птичке».
— Отлично. Будь готов. Следующий — пулемётчик. Парни, стойте здесь. Оружие держать в руках. Я пошёл, — он медленно положил ВАЛ на снежный наст, затем поднял руки и, положив их на голову, медленно пошёл в сторону завода «Климова».
— Стой, — сухо крикнул Фашист, — Куда???…
— Е…ть верблюда! — выплюнул Никотин, сделав ударение на последний слог, — Сказал, будьте готовы!
— Во дурак… — прошептал Фашист и взял свой ВАЛ поудобнее.
А Никотин шёл медленно, но верно. До Кантемировской площади оставалось каких-то двадцать метров, когда раздалась пулемётная очередь и крупнокалиберные пули взрыли снежный наст прямо перед Никотином.
— СТОЯТЬ! КТО ТАКОЙ?
— Капитан Никитин, Спецназ ГРУ! Имею документы, подтверждающие полномочия…
— МЫ СНАЧАЛА СТРЕЛЯЕМ, А ПОТОМ ДОКУМЕНТЫ СМОТРИМ! СТОЙ, ГДЕ СТОИШЬ…
— Стою!!! — пожал плечами Никотин.
Он уже начал замерзать, когда из развалин управления завода выскочил небольшого роста, в меру упитанный мужчина, в очках, с маленьким пистолетом-пулемётом в руках. Мужчина был старше Никотина, но выглядел очень молодо. Он вразвалку подошёл к снайперу и небрежно сказал.
— Давай сюда свои документы.
— А за пивком тебе не сбегать? Я буду говорить только со старшим.
— Если ты рассчитываешь на своего снайпера на мосту, то он уже на прицеле у наших бойцов, — усмехнулся пухлый, — Так что не компостируй мне мозги. Давай ксиву.
— В руки не дам, — Никотин, раздосадованный тем, что загнал группу в ловушку, медленно полез за платком.
— Только ооочень медленно, — пухлый поднял пистолет-пулемёт, — А то я, последнее время нервный. Могу и продырявить.
— Продырявишь — будет очень плохо, — сурово ответил снайпер, достал платок, развернул его на ладони и показал пухлому.
— Извини, но у меня насморка нет, — съязвил пухлый.
— Если мы здесь ещё минуту простоим, он будет у меня, — передразнил его Никотин, — Ты глаза разуй и почитай. Читать-то умеешь? Иначе, зачем тебе очки?
— Ты чё дразнишься, — обиделся пухлый, — Дай сюда.
— Я же сказал, в руки не дам. Читай так.
И пухлый прочёл. Посмотрел на Никотина, снял очки, протёр их и снова прочёл. А потом выдавил.
— Извините, товарищ капитан. Я сейчас, — и пулей убежал обратно в управление.
А через две минуты после того как он исчез в окне, заговорил громкоговоритель.
— ПРОХОДИТЕ! АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ЖДЁТ ВАС.
Никотин зажал тангенту.
— Пошли, парни. Только Пустыря дождитесь и мой ствол прихватите…
* * *
Тяжин давал мастер-класс и Козыревский, отогретый спиртом, одетый в свою одежу и обувь, пошёл посмотреть на это зрелище.
В комнатке, где Боря пытался допрашивать Тяжина, теперь царствовал сам Тяжин. За его работой наблюдали ещё пять человек, включая и Борю, которого постоянно тошнило от увиденного. И в тот момент, когда рвотные массы исторгались из Бориного желудка, Кирилл загадочно улыбался и приговаривал:
— Вот видишь, Пятачок… А ты меня допрашивать хотел… Я сам, кого хочешь допрошу. Надо будет и лом, с паяльной лампой возьму.
А на стуле сидел Павлов. Абсолютно голый. А под стулом была свежая лужа крови. Он был в сознании. Точнее, не просто в сознании, а он осознавал что делает.
Так вот, Миша, зашёл в комнату, когда Павлов сидел на стуле и плакал, а в правой руке, бордовой от запёкшейся крови, он держал два шарика, размером с грецкий орех или чуть поменьше.
— … ты будешь умным мальчиком и съешь их. Правда? — Кирилл сидел на стуле напротив него и говорил спокойно, уверенно и даже немного ласково.
Виталик жалобно затряс головой.
— Правильно. Ты же у нас боец умный, опытный и понимаешь, что другого завтрака тебе не дадут. Кушай на здоровье.
Виталик снова затряс головой и начал есть шарики которые были у него в руке. Он плакал и ел. Ел и плакал. А когда доел, потерял сознание.
— Вот так вот, господа, — хлопнул ладонями по коленям Китяж, — И замете, никакого насилия. Всё сугубо добровольно. Он сам вскрыл себе мошонку, сам отрезал себе яички и сам их съел. Вколите ему противошоковое и остановите кровь. Мне он больше не нужен, а вот вам… Вам ведь без женщин здесь тяжко, наверное… Вот он вам и пригодится…
Смотревшие это представление люди Гангрены стояли, молча раскрыв рты. И только Боря удивлённо и испуганно выдавил:
— Но КАК???
— Просто, Боренька, я знаю то, что тебе знать не положено. И самое главное, — Тяжин вдруг поменялся. Он стал, будто стальным, — МОЁ СЛОВО — ЗАКОН… Пошли отсюда, Миша. Здесь нам больше делать нечего…
Козыревский шарахнулся от него как от чумного, но потом взял себя в руки и пошёл за Тяжиным. В ушах у него постоянно звенела фраза: «Моё слово — ЗАКОН!»…
* * *
— Здравствуйте, господа офицеры, — представился немолодой, лет пятидесяти пяти, невысокого роста мужчина. Его мягкий, с хрипотцой баритон, успокаивал и настраивал на неспешную беседу. Одет он был так, будто не было ни удара, ни разрушений, а завод работал на полную катушку. Так будто он принимал разведчиков в своём кабинете. Да, собственно так и было. На нём была белоснежная сорочка, блестящие чёрные ботинки и черный строгий костюм. А на груди золотом сверкала звезда «Героя Советского Союза».
— Меня зовут Александр Иванович. Я — ваш коллега, в прошлом. Сейчас. Директор этого, с позволения сказать, предприятия. Удивительные у вас документы. Я слышал о таких, но вот вижу впервые. Итак, чем я могу вам помочь?
— Капитан Никитин, — представился Никотин, — Александр Иванович, у нас к вам деликатная просьба. Нам нужно попасть в метро.
— Нужно — попадёте, — улыбнувшись в усы ответил директор завода, — А я тут при чём?
— По нашим данным, у вас имеется доступ к тоннелям метрополитена. По вентиляционным шахтам можно попасть на «Лесную».
— На «Лесную»? — переспросил Александр Иванович, — Вряд ли. Наше убежище и метрополитен абсолютно автономные объекты гражданской обороны и…
— По моему, вы лукавите, Александр Иванович. Я могу показать вам карты и инженерные схемы. Хотя, — Никотин пожал плечами, — Если вы не хотите нам помочь.
— Ну, почему же, — удивился директор, — С такими документами, как у вас, да не помочь… Трибуналом пахнет. Хорошо, — ни один мускул не дрогнул на лице старого разведчика, — Я пожалуй помогу вам. Только, сделайте одолжение, введите меня в курс дела. Может я вам что либо посоветую. Вы ведь знаете правило: «Каждый имеет право высказаться».
— Договорились, — кивнул Никотин, — В том деле, которое мы сейчас делаем, нет никакой государственной тайны. Это, скорее личное дело нашего командира, который попал в очень неприятную историю.
— А имя у вашего командира есть?
— Конечно, — улыбнулся Никотин, — Его зовут Тяжин…
— КАК??? Александр Иванович только немного удивился, хотя было видно, что он взволнован не на шутку.
