Ричарда он нашел в деревушке близ Абердина и долго беседовал с ним…
А когда Джордж предложил Люку заняться спецпроектами, то он вспомнил о Ричарде, который показался ему совсем не мельником. Как все мы неверно видим себя со стороны, думал Люк, слушая мечты Ричарда о мельнице. Может быть, его предки и были мельниками, но он-то самый настоящий современный менеджер.
Оказалось, что охота в Великобритании переместилась в Шотландию, этим-то и воспользовался сообразительный и расторопный Белли. Используя свой опыт и манеры старого вояки, он заставил стрелять патронами «Джокер-паудер» всех, кто приезжал на охоту в те края. А чтобы поднять патриотический дух, говорил всем, что «пятьдесят процентов акций и один» принадлежит англичанке.
Услышав такую странную формулировку, Люк спросил его:
— Ричард, а что значит «пятьдесят процентов акций и один»?
Белли расхохотался.
— Ну про акции ты и сам понимаешь, у Джулии Бартон их пятьдесят процентов. А один — ее муж, у которого тоже пятьдесят. Но всем приятно, что у англичанки чего-то больше, чем у американца. Я ведь не говорю, что один — это ее муж. Хотя она ведь и впрямь им владеет.
Люку осталось лишь развести руками.
— Так что, Люк, внук мой бесценный, ты теперь на верном пути. Завтра мы улетаем в Лондон. За Кэрри. — Джордж подмигнул Люку. — Обещаю сюрприз.
— Слабо сказано, — фыркнул Люк.
Джордж поиграл усами.
— Да нет, я так не думаю.
— Джордж, сюрприз и потрясение — разные вещи.
Кэрри думала, как ей одеться для встречи с Джулией. Вспоминая ухоженную, всегда хорошо одетую и причесанную немолодую женщину, она подумала, что Джулии будет приятно увидеть тоже хорошо одетую и хорошо причесанную женщину.
Она открыла шкаф, в котором сейчас мало что висело, но там был любимый костюм фисташкового цвета. Длинный пиджак и юбочка чуть выше колен. Черные лодочки на небольшом каблучке, черная сумочка через плечо — неплохо. За месяцы службы в Брюсселе Кэрри стала очень крепкой, потому что в армии не заниматься спортом просто нельзя. Она качалась на тренажерах, плавала, бегала, прыгала. Кэрри научилась водить тяжелый армейский мотоцикл, стрелять из пистолета и многому чему еще.
Волосы теперь доставали до основания шеи, подчеркивая нежный овал лица, веснушки усеяли переносицу и щеки, ресницы выгорели — она много времени провела на солнце, когда была в командировке. Ничего, подкрасим, подумала Кэрри и взялась за косметику. Она долго не отходила от зеркала, а потом взглянула на часы и подхватила сумку.
На улице Кэрри поймала такси, потому что свою машину продала Тиму за бесценок. В сущности она сделала ему прощальный подарок.
— Ты на самом деле нанимаешься в армию? — Глаза его были полны ужаса. — Ты не женщина, Кэрри Холт, — заявил он ей, когда она пришла с ним попрощаться. — Я думал, ты шутишь.
— Так вышло, Тим. Мне кажется, мы с тобой больше никогда не увидимся…
— Кто знает, Кэрри, — задумчиво проговорил Тим. — Подумать только, я тебя совсем не знал. Я спал с женщиной, которая решила стать солдатом.
Кэрри засмеялась.
— Я не солдат, Тим. В штабах работает много женщин.
— Прощай, Кэрри.
Итак, Тим ушел из ее жизни навсегда, уехал на маленькой машинке «мини».
Кэрри доехала на такси до Сохо, рассчиталась с водителем, дала на чай и направилась к уже знакомому пабу. Интересно, почему Джулия пригласила ее именно в этот паб? А может быть, американцы только его и знают? И рассказывают о нем друг другу? С Люком-то они тоже были в «Быке и мыши».
При воспоминании о Люке у нее забилось сердце. Нет, сейчас не время думать о нем. Ей вообще не надо об этом думать. Он уверял ее, что браки заключаются на небесах, и если это так…
Кэрри понимала, Люк должен прижиться в новом для себя мире. Она вспомнила однажды брошенную им фразу, что нельзя сочетаться браком с тем, кто не работает. Он, покинув пасторскую стезю, должен найти такую работу, чтобы не нарушить свой принцип. Она ведь тоже, кинувшись служить, искала себе работу с достойной оплатой, а не просто от отчаяния очертя голову кинулась в армию.
Только сейчас, спустя месяцы, Кэрри почувствовала, как понемногу возвращается к себе, узнает себя. Несколько месяцев она жила под настоящим стрессом. Значит, и Люк был примерно в таком же состоянии.
Она толкнула дверь паба, в нем было пусто, пол залит солнцем. Кэрри выбрала тот же столик, за которым она и Люк сидели в прошлый раз, и посмотрела на часы. Через две минуты должна появиться Джулия.
Открылась дверь, и в паб вошли трое американцев — их можно было узнать тотчас по неизменным голубым джинсам и ковбойкам, этакая троица с рекламы вирджинского табака. Кэрри почувствовала, как сердце ухнуло и покатилось.
Так что же, они знакомы? Кэрри смотрела во все глаза на троицу, вошедшую в паб.
Она приросла к стулу, она не могла пошевелиться, а уж тем более встать, хотя умом понимала, что это надо сделать. Ей надо поздороваться с Джорджем и поцеловаться с Джулией, которая уже простирает к ней руки. А с Люком…
Троица стояла у двери, против света, и Кэрри не могла рассмотреть выражение лица Люка. Сама она сидела как на сцене, и вошедшие могли наслаждаться ее неподдельным изумлением.
«Паб „Бык и мышь“, завтра в полдень. Спасенная тобой Джулия», — вот что было в письме, пришедшем по электронной почте. Кэрри едва не прослезилась от умиления, когда прочитала его: надо же, прошло столько времени, а старушка Джулия никак не может забыть о приключении в джунглях Индии. Кэрри подумала, что Джулия оказалась по делам в Лондоне и захотела с ней повидаться…
В конце концов Кэрри заставила себя оторваться от стула и встать на дрожащие ноги, когда троица почти вплотную подошла к ее столу и окружила полукольцом. Джордж снял стетсоновскую шляпу и протер клетчатым носовым платком вспотевшую, совершенно лишенную волос, голову.
— Привет, малышка. А вот и мы. — Он усмехнулся и добавил: — Полагаю, мы все знакомы, причем достаточно хорошо. Не надо мучиться и представлять кого-то друг другу. Сядем, друзья мои, и выпьем пива. Эй, — он пощелкал длинными костлявыми пальцами с узловатыми суставами, — нам всем по пинте «Гиннеса»!
Бармен кивнул, а Джордж подмигнул Кэрри.
— Поцелуйся с кем хочешь. Но, чур, со мной первым.
Кэрри внезапно ощутила странную легкость, как будто тяжесть, долго давившая и сильно утомившая ее, свалилась, словно эти трое уже своим появлением сняли невероятный груз с ее плеч.
— Я знаю, американцы любят целоваться при встрече, поэтому готова поцеловаться со всеми…
— Да, но сначала со мной, — опередила мужа Джулия. — Хотя я и не коренная американка. — Она нежно прижалась губами к щеке Кэрри. — Рада, очень рада тебя видеть, дорогая девочка.
Потом Джордж обхватил ее своими лапищами и приложился ко лбу.
— Отлично выглядишь, детка! — Он отступил на шаг, освобождая путь Люку.
— Здравствуй, Кэрри. — Темные глаза сверкали, как угольки в камине. — Люк наклонился и нежно поцеловал ее в губы. — Вот мы и снова встретились.
Его прикосновение обожгло Кэрри, она вспомнила, как это было — поцелуи, сумасшедшая ночь в осеннем Лондоне, бессонные ночи в Сент-Поле… Все вернулось… И Люк… Люк приехал… за мной? — позволила она задать себе откровенный вопрос. Или…
Бармен уже направлялся к ним с подносом, на котором стояло четыре пинты темного пива.
Джордж обвел глазами собравшихся.
— Итак, поговорим?
— Дай мне сказать, — заявила Джулия, строго посмотрев на мужа, который поднял руки, сдаваясь. Джулия улыбнулась Кэрри и сказала: — Я понимаю, ты удивилась, увидев нас вместе. Джордж не совсем прав, заявляя, что мы все знакомы и потому не надо никого представлять друг другу. Мы знакомы, да, но в другом качестве. Итак, познакомься, это Люк, внук Джорджа, а теперь и менеджер нашей фирмы «Джокер-паудер».
Кэрри ошеломленно смотрела на Люка.
— Но… как это — внук? — пробормотала она, пытаясь сообразить. — Он никогда не говорил, что его фамилия — Бартон.
