Отец пригласил Холли провести лето в их доме, надеясь, что Мак ею увлечется. Потрясенный и подавленный предательством Эллы, Мак безропотно подчинился воле отца и развлекал дочь старинных друзей семьи. Тем более, что это было куда легче, чем посвящать кого-либо в свою тайну. Да и занимая Холли, Мак выигрывал время, необходимое ему для поисков Эллы.

Холли оказалась на редкость сговорчивой. Она совсем не стремилась к замужеству. Чтобы успокоить родителей, Холли и Мак объявили о помолвке, но о свадьбе не могло быть и речи.

Мак был просто счастлив. Отец на время оставил его в покое. Мак немного пришел в себя после бегства Эллы. Да и Холли ни о чем не спрашивала. Она не стала досаждать ему вопросами, почему он не хочет жениться, а у Мака не возникло желания открыть ей душу.

Ведь чем меньше людей знает о его женитьбе, тем лучше. И никто ни о чем не догадывался. Только сейчас, перед самым отъездом, он посвятил в свою тайну Холли.

При мысли, что он, возможно, скоро увидит Эллу, Мак разнервничался.

Но вот показались какие-то строения. Покосившийся дорожный знак у дорожного рва сообщал, что Мак въезжает в Доглег, округ 142, рекомендовал соблюдать при езде осторожность и желал хорошо провести время в этом городе.

Итак, Элла предпочла жить в Доглеге. Мак удивленно покачал головой — это не лезло ни в какие ворота. Почему? Почему она так поступила? Или он ошибся в этой женщине? Они были знакомы очень недолго, это так, но ведь их связывало глубокое взаимопонимание, при котором социальные различия отступают на задний план. Ему-то казалось, что они связали свои жизни навеки. Доказывая это, он поклялся ей в вечной любви, способной преодолеть любые препятствия. А сейчас… Он даже сам не знает, любит ли еще Эллу. Во всяком случае, от того сияющего счастья, что наполняло его, когда он понял, что влюблен в эту восхитительную девушку, не осталось и следа.

Ему вспомнился их первый поцелуй…

Прошла почти неделя со дня их знакомства, а он все никак не решался назначить Элле свидание, но когда наконец произнес заветные слова, она, к его великой радости, тут же ответила согласием. После этого потребовалось еще какое-то время — Маку оно показалось вечностью, — чтобы он отважился ее поцеловать. И понял: не зря он мужественно вынес пытку ожиданием.

В ту волшебную осеннюю ночь ему показалось, что они созданы друг для друга. Такая была между ними гармония. Во всех отношениях.

В тот день, оказавшись в укромном уголке около дома для обслуживающего персонала, Мак не выдержал, обхватил ладонями лицо Эллы и приблизил к своему.

— Какой чудесный сегодня был вечер, — промолвил он, чуть касаясь губами ее рта.

— Разве? — удивилась Элла, не смея думать, что жалкая работница кухни может заинтересовать такого мужчину, как он.

— Весьма вероятно, что это лучший вечер в моей жизни.

— Ну, — возразила Элла, — я видела кинофильмы и поинтереснее.

— Я имею в виду не фильм. — Мак не мог оторваться от ее глаз. — И даже не ужин.

— Нет?

— Нет.

Элла посмотрела на его губы.

— В таком случае что же? — Она была в полном недоумении.

— Вас.

— О-о-о! — Этот мягкий возглас обдал его теплом.

Когда его рот нашел губы Эллы, она с готовностью ответила на его поцелуй.

До того, как его губы коснулись Эллиных, она держалась застенчиво, а теперь с удивительной естественностью обвила его шею руками, привлекла к себе, а он погрузил руки в золотистый шелк ее прекрасных волос.

Полная луна заливала их призрачным светом. Где-то вдали гукала сова, ей подвывал койот.

Когда Мак взглянул на Эллу, он увидел на ее прелестном личике отражение той же страсти, что бушевала в нем, и тут же понял: в один прекрасный день он попросит Эллу стать его женой…

Вконец расстроенный, Мак отогнал от себя воспоминания.

Мог ли он тогда думать, что на следующий день после их свадьбы Элла Макклоски-Брубейкер исчезнет из его жизни!

Он затормозил перед единственным в разваливающемся Доглеге светофором и извлек из кармана скомканную телеграмму, в которой частный детектив Адам Мэтьюсон сообщал адрес, где в настоящее время находится Элла. Найти ее здесь особого труда не составит, подумал Мак, опуская на нос темные очки и окидывая презрительным взглядом жалкую кучку домов, из которых лишь в половине виднелись какие-то признаки жизни.

И вот тут-то в глаза ему бросился натянутый поперек улицы плакат с поблекшей надписью: «Закусочная дядюшки Клайда. Обеды и выпечка». А в витрине ближайшего дома другая вывеска похвалялась: «Обеды на любой вкус, лучшие в этой части Америки пирожные».

Неподалеку в укромном месте Мак заметил машину Мэтьюсона. Значит, здесь! — с тревогой сказал он себе.

— Вот те раз! — воскликнул возмущенный до глубины души Клайд Джонсон, потирая узловатыми пальцами седую щетину на щеках. — К нам, Беби, скоро нагрянут чинуши из правительства.

— Из правительства? — удивилась Элла. Тыльной стороной ладони она убрала со щек влажные пряди волос и с любопытством взглянула на своего работодателя, старого, но еще довольно крепкого человека. В душной кухне дядюшки Клайда было нестерпимо жарко. Вентилятор на потолке уже много лет как вышел из строя. Здесь было тесно, крохотное помещение не выдерживало никакого сравнения с кухней Брубейкеров.

— Правительственные чиновники! Агенты ФБР! — чихая и кашляя — сказывалась любовь Клайда к папиросам собственного изготовления, — проговорил он. — Вот! Видишь? Они собираются прищучить мелких предпринимателей, уклоняющихся от уплаты налогов. Черт бы их побрал! — кричал он, качая головой. Седые волосы, к которым с незапамятных времен не прикасались ножницы парикмахера, торчали во все стороны. Светло-голубые глаза сверкали от неподдельной ярости.

— Агенты ФБР? — Элла нахмурилась.

— Да, да, ФБР, — продолжал неистовствовать Клайд. — Эти проходимцы вознамерились шпионить за бедными людьми. Чуть что не так в налоговой декларации — и они тут как тут. Ну, нет, им не заграбастать мое детище, — Клайд имел в виду свою закусочную. — Существуют законы, защищающие простой люд вроде меня. — С поразительной ловкостью повернувшись на больной ноге, он проковылял к шкафу. — Где-то здесь должен лежать кодекс, остался еще от моей Марты, да упокой Господь ее душу. — И он принялся энергично шарить в ящиках шкафа.

— Но почему вы так волнуетесь, Клайд? — спросила Элла.

— Да из-за тебя, дорогуша.

— Из-за меня? — Элла изумленно вскинула брови. — А что за меня волноваться?

— Да ведь жалованья ты у меня не получаешь, так, изредка какую-нибудь мелочишку, работаешь за жилье и харчи, вот я о тебе и не сообщил ничего в декларации.

— Клайд! — выдохнула Элла.

— Не бог весть какая беда, ясное дело, но вот газета пишет, — он со злостью помахал ею в воздухе, — что это противоречит их закону, будь он проклят.

— Ох, Клайд! — тяжело вздохнула Элла.

Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы у Клайда из-за нее возникли неприятности. Она стольким была ему обязана. Он в буквальном смысле спас ее от голода, когда она оказалась без средств на улице. Их знакомство было выгодно обоим: Клайду была необходима помощница на кухне.

Стоило Клайду попробовать испеченный Эллой абрикосовый пирог, и он немедля пригласил ее на работу. Денег он мог предложить ей ничтожно мало, но Элла согласилась работать за еду и жилье — маленькую комнатку в принадлежащем Клайду доме. Это был далеко не отель «Ритц», но после продолжительных скитаний Элла была рада и такой крыше над головой.

— Ох, Клайд, — произнесла Элла, протягивая руку, — дайте мне посмотреть.

Ленч уже закончился, обед еще не начинался, закусочная была пуста, и Элла могла позволить себе такую роскошь, как почитать газету.

— Смотри, смотри сама, если мне не веришь. — И Клайд перебросил ей газету. Обнаружив наконец под истрепанными поваренными книгами гражданский кодекс, Клайд выложил его на стол. — Вот, гляди. Марта всегда держала кодекс под рукой. На случай… на случай, если… — бормотал он, перелистывая замусоленные страницы.