—…и никакая беда тебе будет не страшна, потому что папа очень любит тебя и твою маму. — Мак поднял ребенка с колен, прижал к груди и коснулся губами его лобика.

Элла лежала, стараясь не шевелиться, и жадно внимала словам Мака. Они несколько развеяли ее решимость воспитывать сына одной. Если Мак с такой любовью возится с малышом, подумала она, то не будет ли ошибкой их разлучить?

И на губах ее медленно появилась улыбка. Как он хорошо обращается с мальчиком! Ей и всегда, с первой минуты их знакомства, казалось, что он станет прекрасным отцом. Такой он надежный, понимающий, ласковый, щедрый, даже слишком щедрый. Это и побудило ее выйти за него замуж. А потом уйти от него.

Она с удовольствием наблюдала за отцом и сыном. Именно такие отношения должны быть между родителями и детьми. Глядя, как Мак щекочет Гарту шейку и целует макушку, она с тоской вспомнила своего отца. Как он гордился бы внуком! Безвременная кончина лишила его этого счастья. А вот Большой Дедди жив. И Мисс Кларисса тоже. И они заслуживают того, чтобы узнать о рождении внука.

— Проголодался, должно быть, дружище, — изрек Мак, когда Гарт сморщил личико, собираясь, судя по всему, расплакаться. — Я, представь, тоже.

Гарт в ответ недовольно пискнул.

— Твой дядюшка Клайд, — сообщил Мак, перекладывая младенца себе на плечо и похлопывая по спинке, — уходя, оставил мне ключи от кухни. Там, говорит, еды навалом. Приготовить только надо. А я умею лишь печь оладьи — сегодня, на него глядя, научился. Но как сделать сэндвичи, думаю, соображу. И чипсы тоже. Надо лишь разорвать пакет. Этому я тебя научу — вот только подожди, когда зубы появятся. Как мама проснется, я спущусь на кухню. Идет?

— Я не сплю, — проговорила Элла и приподнялась на постели.

— Привет, мамочка! — воскликнул с нежной улыбкой Мак. — Неплохо поспала?

— Спасибо, что дал мне эту возможность.

Услышав голос матери, Гарт начал хныкать.

— Это было несложно. — Мак подкинул Гарта. — Он, по-моему, хочет есть. А что малыш сухой, сомнений быть не может, я только что его перепеленал.

— Ну да? — Элла усмехнулась, представив себе, что за зрелище это было.

— А как же. Справились своими силами, не так ли, приятель?

Гарт, желая получить свой ужин, закричал что было мочи.

— Если ты его покормишь, — сказал Мак, вставая с кресла-качалки и приближаясь к Элле, — я покормлю нас.

— Сделка выгодная, ничего не скажешь.

С величайшей осторожностью Мак передал своего драгоценного сыночка Элле, расцеловал обоих и пошел к выходу.

— Мак! — окликнула его Элла.

Он остановился, повернулся и с нежностью взглянул на Эллу.

— Что?

— Спасибо тебе. — Глаза Эллы вновь наполнились слезами. Сентиментальная дура, вот кто она такая! Так расчувствоваться из-за того, что он собирается приготовить что-нибудь на ужин! Или от досады, что она не в состоянии сделать это сама? — Не знаю, что бы я без тебя делала, — призналась она.

— Очень хорошо тебя понимаю, — серьезно сказал он, глядя в ее мокрое от слез лицо. — Потому что и сам думаю так же.

Дни пролетали один за другим, Элла и не заметила, как прошла неделя. К ней возвращались силы, чувствовала она себя гораздо лучше, но о проблемах ни она, ни Мак не заговаривали, как ни изводила обоих неопределенность. Тем не менее, это не мешало им быть счастливыми оттого, что они вместе и нянчат своего ребенка.

Маку особенно нравилось купать Гарта, и по утрам Элла ставила таз с водой в кухонную раковину, рядом клала на сушилку полотенца и мыло, а сама, стоя за спиной Мака, наблюдала за тем, как он это проделывает.

— Осторожно, приятель! — крикнул Мак, когда Гарт стал выворачиваться из его рук. — Больно ты скользкий стал.

— Вот, возьми, будет удобнее. — Элла протянула ему салфетку из махровой ткани.

— Спасибо, мамочка, — разулыбался Мак. Он засучил рукава и прикрыл одежду старым передником Клайда. — Наша мамочка прелесть, правда, ведь?

Ребенок в ответ издал какие-то нечленораздельные звуки.

— Правильно, — согласился с ним Мак. — Я и сам так думаю. Очень она у нас симпатичная. И сразу мне приглянулась.

Повернув голову набок, он одарил Эллу таким взглядом, что у нее сильнее забилось сердце и щеки окрасил жаркий румянец.

— Мак!

— В чем дело? — Он с самым невинным видом похлопал ресницами.

— Ребенка постыдись! — пробормотала она, за неимением более подходящего ответа.

— Слышишь, малыш? — захохотал Мак, откидывая голову назад. — Если мне хочется полюбезничать с твоей мамочкой, сначала следует уложить тебя спать.

Гарт смотрел на отца, кривил губки и отчаянно размахивал руками.

— Гляди-ка! — восхитился Мак. — Он улыбается.

Широко раскрытыми глазами Элла напряженно всмотрелась в личико малыша.

— По-моему, ты прав, — сказала она, заражаясь его восторгом. — Врачи говорят, что такие малютки еще не умеют улыбаться, но я им не верю. Смотри, смотри, он улыбается тебе!

— Да, да, улыбается, но не мне, а тебе.

— Нет, — Элла покачала головой, — ты с ним возишься не меньше меня. Мне даже кажется, что он тебя больше любит.

Хоть Маку и польстили ее слова, он покачал головой — быть, мол, такого не может.

— У него, по-моему, твой нос, — сказал он.

Элла оперлась о мускулистую руку Мака и сделала вид, что изучает носик сына, хотя на самом деле ей просто хотелось лишний раз прикоснуться к Маку.

— Мне, если приглядеться, он напоминает Большого Дедди — в миниатюре, разумеется, — произнесла она.

— Еще бы, — фыркнул Мак. — Такая же лысая голова, покрытая легким пушком. А потом, ты хорошо знаешь — оглянуться не успеешь, как он сравняется ростом с Большим Дедди.

— Ужас, что ты несешь! — хихикнула Элла.

— А у тебя, — сообщил Мак, — на щеке мыло.

Элла провела рукой по щеке.

— Нет, нет, все осталось. Постой, давай я. — Зачерпнув рукой воды из таза, он плеснул ею Элле в лицо.

— Мак! — возмутилась она.

— Ну ладно, ладно, сейчас сотру. — Осторожно уложив Гарта на купальную подушечку, он бережно стер пену с ее носа и щек. — Так-то оно лучше, — произнес он и поцеловал Эллу, вложив в поцелуй всю свою любовь и нежность. — О-о-о, — прошептал он ей в щеку, — мне все утро хотелось этого.

— Мне тоже, — призналась Элла и долго-долго смотрела ему в глаза, стараясь понять, какие изменения произошли в нем за этот год. Он выглядел теперь чуть старше, у глаз и около рта пролегли едва заметные морщинки. И виною тому, несомненно, она, Элла.

Несмотря на усталость, ночью ей не давали спать мысли о Маке и о том, как сложатся их отношения. Ведь отныне, рассуждала Элла, для нее главное — благо ребенка. Счастье родителей — дело второстепенное. Так, может быть, следует думать лишь о том, чтобы было хорошо ребенку, а родителям — уж как Бог пошлет? Ни на секунду она не допускала мысли, что у Гарта может быть другой отец.

Она была бы счастлива не расставаться с Маком никогда.

Но Элла хорошо себя знала — делить его с другой женщиной она не сумеет.

Мак, позабыв о купании, снова притянул Эллу к себе и поцеловал так, что сердце ее на миг перестало биться. Нет, это никак не поцелуй мужчины, влюбленного в свою невесту. Да и Мак слишком порядочный человек, чтобы поставить Холли в неловкое положение.

Тут Гарт начал расплескивать руками воду, и Маку пришлось обратить все внимание на сына. Отстранившись от Эллы, он оперся о раковину и хриплым голосом, усмехнувшись, произнес:

— Знаешь что? Давай сбежим отсюда и поженимся.

— Не могу, — невольно расплываясь в улыбке, сказала Элла. — Я уже замужем.

— Что там у тебя? — Элла, принюхавшись к распространившемуся в комнате запаху, невольно поморщилась.

— Кастрюля, — ответил Мак, примостившийся на железном стуле у кухонной стойки.

— Вижу, что кастрюля. А в кастрюле что? — не унималась Элла, уютно расположившаяся в кресле-качалке, пока Гарт мирно посапывал в колыбели.