Она с волнением следила за его худощавым, сильным телом, которое освещали врывавшиеся в комнату лунные лучи.

Он не прикасался к Долорес, только смотрел на нее сверху вниз и улыбался, и от этого она чувствовала себя так, словно стоит голая на виду у всего света.

Она всей кожей ощущала излучаемое Эдвином тепло, чувствовала, как ее окутывает его сексуальная мощь, и постепенно раскрывалась ему навстречу.

— Расслабься… — прошептал Эдвин и начал ласкать ее одними руками. Он гладил ее живот и изгиб бедра. — Мне так нравится прикасаться к тебе. Ты такая нежная, такая женственная… — Его голос звучал еле слышно, слова радовали слух. Упиваясь этими звуками, Долорес чувствовала, как в ней пышным цветом расцветает желание. А затем к рукам присоединился даривший наслаждение рот: губы Эдвина целовали ее груди, язык дразнил соски… У Долорес начало покалывать все тело, и она затаила дыхание; это было чудесно, ни с чем не сравнимое чувство.

Его руки и губы вершили чудо… Она тихонько вздохнула, забыв обо всем, кроме отчаянного желания прикоснуться к Эдвину, почувствовать тепло его тела.

Это желание было таким безумным и таким нестерпимым, что от него кружилась голова. А затем в мозгу молнией вспыхнуло: это наконец случилось, ее тело содрогается от сладострастия, потому что она хочет этого мужчину всем своим существом. Она потянулась к Эдвину, крепко прижалась к нему и ощутила прикосновение его пламенной кожи. С тихим стоном Долорес нашла его рот и жадно припала к нему.

Этот поцелуй был похож на взрыв. Сознание, время, пространство исчезли. Остались только огонь и жар.

Мысли дико плясали, кровь кипела, тело двигалось в древнейшем на свете ритме, перед глазами плыли цветные круги. Какая нежная пытка, какая сладкая мука…

— Долорес… — хрипло прошептал Эдвин, слегка отстранился и, тяжело и часто дыша, пытливо посмотрел в ее глаза. Его тело напряглось.

Она видела в этом взгляде голод, страсть… и нежность. Он ласково убрал с ее лба влажную прядь волос, и этого Долорес уже не выдержала.

— Я хотел, чтобы это тянулось долго, — все еще слегка задыхаясь, сказал Оливер. Уголок его рта предательски пополз вверх. — Но… ничего не могу с собой поделать…

— Я тоже… — пробормотала Долорес, чувствуя, как ее тело изнывает и содрогается от желания, и прикоснулась ладонью к его влажному, теплому лицу. — Хочу тебя до боли, — страстно прошептала она. — Я не знала, что могу так хотеть, что способна на такое…

Эдвин негромко ахнул, прижался к ее губам и ритмично задвигался. Она чувствовала себя наполненной. Наполненной им, любовью и неистовым, яростным желанием.

— О, — стонала она. — О, о-о… — И это наконец случилось. Любовников подхватил ураган, унес в небеса… А потом они вцепились друг в друга и кувырком полетели в бездонную пропасть…

Измученные, переполненные наслаждением, они лежали в объятиях друг друга на смятых простынях. Долорес никогда не чувствовала себя более счастливой.

Несколько дней, проведенных на Андросе, были волшебными. Долорес и Эдвин ходили в лес и занимались любовью у водопада. Они спали на пляже и занимались любовью под звездами. Их окружала роскошная тропическая зелень, и это буйство зелени заставляло и Долорес ощущать себя такой же цветущей и полной жизни. Этот остров оказывал на нее гипнотическое действие; казалось, она попала в какое-то волшебное измерение. А ночи, проведенные в объятиях Эдвина, возможность засыпать и просыпаться рядом с ним только усиливали это ощущение. Он заставлял ее тело петь, чувствовать красоту и радость жизни.

Утром в пятницу Долорес проснулась грустная. Надо было улетать, а ей этого не хотелось. Она бы с удовольствием осталась еще на неделю… нет, на месяц. Пусть Эндрю и дальше продолжает заниматься делами гостиницы.

Эдвин лежал на животе, подпирая ладонью подбородок, и смотрел на нее с нежной улыбкой.

— Если бы мы были женаты, то могли бы заниматься этим каждый день, — непринужденно сказал он.

Женаты… Долорес на мгновение застыла. А потом на смену оцепенению пришел ужас. Женаты! Она не хотела выходить замуж. Это бы заставило ее потерять свободу и независимость. На Долорес нахлынула старая боль и новые страхи.

Эдвин следил за ней, дожидаясь ответа. Нужно было что-то сказать. Все равно что. Попытаться взять себя в руки и притвориться беспечной.

— Тогда это быстро вошло бы у нас в привычку, — промолвила Долорес, деланно улыбаясь и отчаянно пытаясь казаться беспечной. Прежде чем Эдвин успел остановить ее, она выскользнула из кровати, накинула халат и вышла на веранду. Сердце безудержно колотилось, во рту пересохло. Горы плыли в рассеивавшемся на глазах серебряном утреннем тумане. Мир казался светлым и многообещающим. Птицы звонкими трелями встречали новый день.

Она ощущала спазмы в желудке. Тело стало липким от пота, как во время приступа болезни. Да что же это такое, с ума она сошла, что ли? Долорес втягивала в себя ароматный воздух, чувствуя, как прохладный ветер освежает ее лицо.

Вскоре рядом с ней на веранде остановился Эдвин.

— Что случилось? — хладнокровно спросил он. — Ты вылетела из комнаты как ракета.

Она еще раз судорожно втянула в себя воздух.

— Похоже, у меня аллергия на слово «женаты»… Кажется, я уже говорила тебе… Я не хочу снова выходить замуж.

Эдвин вздохнул.

— Я забыл. Увлекся и на мгновение позволил себе помечтать. Но я действительно мечтаю обедать с тобой каждый вечер. Спать с тобой каждую ночь. Заниматься любовью в любой момент, когда захочется. — У него дрогнули губы — Глупые фантазии…

— Лучше оставим все как есть, — поспешно сказала она. — Если бы мы были женаты, ты бы очень быстро устал от меня. Я не гожусь в жены. Во всяком случае, такому мужчине, который сталкивается со множеством соблазнов…

Эдвин нахмурился, хотел что-то ответить, но внезапно с террасы донеслись голоса: Элли разговаривала с садовником. Эдвин взял Долорес за руку и увел в комнату.

— Ты не слишком высокого мнения о себе, не правда ли? В твоем сознании все еще живут упреки этого ничтожества, твоего бывшего мужа… — В его голосе звучало раздражение.

Женщина напряглась, готовая к обороне и в то же время удивленная его словами. Они нечасто говорили об Энди, а сейчас, во время бурного романа с другим, вспоминать о ее неудачном браке было вдвойне неуместно.

— Оставь Энди в покое! — бросила она.

— Ладно… — сердито буркнул Эдвин. — Долорес, ты должна избавиться от этих воспоминаний. Перестань судить о себе по его дурацким стандартам. Ты красивая, сексуальная, желанная женщина, к тому же наделенная умом и талантом. Любой нормальный мужчина был бы счастлив назвать тебя своей женой.

Этот комплимент заставил Долорес потерять дар речи.

— Ну что ж, спасибо, — наконец промолвила она. — И все же я предпочитаю остаться свободной. Это куда безопаснее…

— А кто говорит, что брак мешает свободе? Пора забыть прошлое и начать новую жизнь. Долорес, будь смелой. Наберись мужества.

Она стиснула кулаки.

— Я никогда больше не выйду замуж! Да и вообще, разве мы не можем радоваться тому, что есть? Почему нужно непременно говорить о женитьбе? Для этого мы слишком мало знаем друг друга.

— Может быть, я действительно поторопился и напугал тебя, — задумчиво ответил Эдвин. — Я всегда быстро понимал, чего хочу, и действовал соответственно. У меня нет привычки медлить.

— Прежде чем принимать жизненно важные решения, иногда стоит остановиться и как следует подумать, — поучительно промолвила она.

Эдвин кивнул.

— Я так и делаю. Останавливаюсь, думаю, а затем принимаю решение. Но когда решение принято, меня не остановит никто и ничто.

— Это угроза?

— Угроза? Боже мой, конечно, нет! — Эдвин крепко обнял ее. — Всего лишь констатация факта.

А затем он поцеловал Долорес, и этот поцелуй не оставлял ни малейшего сомнения, какое решение Эдвин принял на этот раз и что сейчас произойдет в белой прохладной комнате, наполненной ароматом врывавшегося в открытые окна и двери бриза.