А сердце не спит, а сердце болит…словно строчки давно слышимой Андреем песни, в эту ночь он так и не смог уснуть, точно зная, что бы там не говорил доктор, с самого утра он надет Лизу, поговорит, попытается все объяснить. И плевать на все, на все негласности и предрассудки, он любит ее, дышит ею, она ему нужна. Лиза просто должна это знать, а дальше…Ее выбор, и он впервые, до дикого ужаса боялся услышать отрицательный ответ.
Плотно закрытая дверь, прокрутив массивную ручку, зашел внутрь, сердце гулко упало вниз, подтверждая недавние догадки утром.
— Что наделала? Глупая…, - медленно прислонился к стене, отмечая на лбу новые капли пота, выступившие от быстрого бега. Вся Ее комната, ее маленький мирок, в котором Лиза провела фактически всю свою жизнь…теперь напоминал бывшее жилище беженцев.
Разбросанные по полу вещи, пустая прикроватная тумба и шкафчик, где обычно женщины хранят косметику и прочие принадлежности…все пусто. Остановился, жадно хватая раскрытым ртом воздух, чувствуя новый приступ пульсации в районе пулевого отверстия. К черту! Все к черту! Ушла…
Пустота, без Нее вдруг стало ненормально холодно, будто каждую мышцу овеяло ледяным порывом ветра, оставляя на плоти заледеневшие куски инея. Обвел вновь взглядом, остановившись на большой дубовой кровати, застеленной ярким, в смешные мордашки покрывалом…внимание тут же привлекла небольшая черная книжка, то ли блокнот, то ли тетрадь в переплете. Несколькими шагами преодолел расстояние, уже держа находку в руках, почему-то боясь открыть страницу. Никогда прежде не позволял себе рыться в чужих вещах, тем более читать записи, здесь же было такое чувство, будто бы мужчину тянуло магнитом.
Медленно, словно чего-то боясь, длинными пальцами перевернул страницу, чувствуя под твердыми подушечками лаковую палитурку. Синие пронзительные глаза нерешительно углубились в текст, написанный аккуратным, чуть округлым женским почерком. То, что строки принадлежали Лизе, уже не вызывало сомнения… Ее дневник, личная, маленькая тайна каждого человека, в которую закрыт вход посторонним. Забыла, или просто не хотела брать в новую жизнь остатки прошлого.
Не выдержав напряжения, принялся уверенно проводить пальцами вдоль строк на бумаге, словно эти жестом давал себе возможность почувствовать присутствие Лизы рядом… Не мог, просто не мог прочесть, по тому, что успел выловить из контекста, Андрей понял, что первые откровения были написаны еще совсем маленькой Лизой, лет двенадцати, дальше почерк усовершенствовался, становясь более резким и четким. Пальцы, помимо воли мужчины, замерли, когда почувствовав небольшое уплотнение в конце книги, вытащил оттуда сложенные пополам вырванные и смятые листы. Любопытство…наша кара и наше наказание. Неспешно, словно боясь заглянуть в Ее мир, сложил две порванные части страницы, угольки глаз, вначале удивленно расширенные, теперь были наполнены пеленой боли и отчаяния.
" Все изменилось, когда в моей жизни появился Он, мой брат…
…теперь у меня есть то, ради чего стоит дышать, у меня есть цель, ради которой я вновь готова свернуть горы, у меня есть новая жизнь, с каждым мгновеньем все больше развивающаяся во мне…
… я глухо сползала вниз, и уже чувствуя на талии такие родные крепкие руки, в полутьме продолжала молиться, просить, молить у Бога не забирать у меня мое дитя…"
Не знал, сколько времени так просидел, уронил вмиг потяжелевшую голову на замок сложенных рук, раскачиваясь в сторону, хотелось завыть…Видел, как часто так делали волки в период последнего рывка за жизнь, когда валяясь на холодном снегу простреленной тушей, продолжали совершать колывательные движения, становилось легче…
Новый приступ боли, резанувший так, как никогда прежде. Моральная боль в сто крат сильнее любой физической, теперь Андрей знал это точно.
Хотелось рвать и метать, кричать и биться от бессилия и переполняющей бури эмоций. Словно мир в одно мгновение перевернулся, оставив после себя кучки сгоревшего отсыревшего пепла.
Опустился на колени, чувствуя как впервые неожиданно, страшно, безысходно и отчаянно на глаза наворачиваются жгучие, дико рвущиеся наружу…слезы.
* * *
— Никит, где Она? — Затылком чувствовал приближение мужчины, нужный, приобретенный с годами навык, который всегда выручал.
— Боюсь, ты не успеешь.
— Дядя, черт побери, где Лиза?! Она была вчера у меня! Была! Но так и вошла в палату! Дядя…я прошу, просто скажи, где твоя дочь…
Дикий рев, срывающий слух, когда Андрей резко повернулся к Никите, буквально сверля его пылающими глазами. Нежность, любовь, ярость…некая безысходность. Никите не трудно было прочесть все в этом взгляде. Понимал лишь, что его дочь приняла такое решение и он не в силах был идти ей против горла. С другой стороны, не выяснив все до конца, он никогда не сумеет помочь, а это может стоить этим двоим простого человеческого счастья, того, чего он сам лишился много лет назад.
— Андрей, Лиза все знает…Слышала возле палаты, поэтому и не вошла. Твоя жена ждет ребенка, вроде как второй месяц…Ты же знаешь Лизу, она бы ни когда не смогла пойти против ребенка.
— Какого ребенка? — Недоумение во взгляде вместе с ничего не понимающим лицом, застланным пеленой горечи. — Никита, Света никогда не ждала от меня ребенка! Во-первых, мы всегда предох… — Оборвал на полуслове, улыбка стала заполнять его лицо. — Бог мой…, - новая улыбка, осветившая лицо Андрея. — Глупышка, моя маленькая глупышка…Светлана имеет свое модельное агентство, — Кивок со стороны Никиты в знак подтверждение и желание наконец-то понять суть, к чему ведет племянник. — Она получила приглашение на выставку одной из коллекций со своими моделями, на два месяца. Это один шанс из немногих, когда можно будет покорить Европу, через несколько недель она вылетает в Рим.
— Бог мой…Андрей…, - Широко распахнутые глаза Никиты и понимание, что буквально полчаса назад его дочка выскочила словно ошпаренная из дома, наотрез отказавшись, что бы Никита лично проводил ее до аэропорта. Крепко обняла, пряча усеянное слезами лицо на груди отца. Лиза…истинно его дочь, даже в такие минуты она не хотела, что бы он видел ее слезы, ее слабость, не хотела растягивать томные минуты прощанья
— Какой рейс? — Уже находясь одной ногой за порогом, обернулся с полуплеча, услышав долетающий ответ с той стороны и тихое, которое все же успел расслышать, вызвавшее отблески шока в потоке хаоса мыслей.
— И еще, Андрей, Лиза не моя дочь…, - мягкая одобряющая улыбка. — Я расскажу тебе все потом, у нас еще будем много времени на разговоры. Давай же, ты успеешь!
Два часа…время, за которое успевали завершаться войны, а Ему казалось, что сыплющимися осколками рушится их жизнь… Словно безумный, летел по трассе, не замечая ничего вокруг, ни дорожных знаков, ни несущихся на всех парах соседних машин. Успеть…не опоздать…держать в объятьях…не отпускать.
Любить…всю жизнь…тонуть в зеленых омутах глаз…просыпаться…засыпать…слышать дыхание, дышать Ею…жить.
Выскочил из автомобиля, уже не слыша под собой ног, только метающиеся синие огоньки глаз, вылавливая в толпе ее лицо. Не она…не та…другая…Словно сумасшедший, подбегал к высоким светловолосым женщинам, останавливаясь на пол пути — не ее походка, не тот тонкий стан, не те движения, не Ее мягки грудной голос с нотками хрипотцы внутри, не Она…
Многие улыбались, видя, как высокий ослепительно красивый мужчина словно ненормальный гонялся по зданию аэропорта, сметая все на своем пути.
Еще мгновение, и Андрей замер, видя подымающий вверх людей эскалатор, на котором стояла Она… Легкие, невесомо развевающиеся пряди волос, легким каскадом спускающиеся на изящную шею, лаская мягкую кожу. Спортивная кремовая куртка, светлые катоновые джинсы с низкой посадкой, обрамляя гибкие изгибы точеной фигуры, неизменные белые кроссовки и капюшон, ниспадающий на ровную спину. Лиза стояла, слегка склонившись к выездному чемодану на колесиках, придерживая вытянутую ручку длинными пальцами, наклонив голову на бок. Ниспадающие длинные пряди челки на глаза, он боковым зрением увидел, как она поправляет волосы, убирая за ухо. Печаль, пустота и смирение в зеленой поволоке глаз, смотрящих в никуда.
