— Чего именно? — Я напряглась, судорожно прижавшись кистями рук к малышу. — Твоей скороспешно женитьбы? Если бы я захотела, сделала бы это раньше.

— Нас не изменить. — Истомин грустно окинул меня взглядом, вновь эта венка на его шее…

— Зачем? — Он сразу же понял. Не отвел глаз, я знала, не в его правилах сдаваться. Человек, на кону которого ума людских душ, сейчас с остервенением губил и мою.

— Затем, для чего люди создают обычную нормальную семью. — Он заметно напрягся, а в моем мозгу только и слышался отрывок последних сказанных слов "нормальную, обычную…".

— Ты не задумывался над этим несколько месяцев назад. Дело в деньгах?

Он резко поднял глаза, и я остановилась, слова стали застревать в горле. На что-что, но деньгами Андрея никогда не можно было купить, так было всегда.

— Угадала! — Почему-то слегка усмехнулся, сделавшись похожим на дьявола, исказив края красивых губ в ехидной ухмылке. — Лиз, тебе незачем здесь быть. Давай прекратим этот бессмысленный разговор, и я отвезу тебя домой.

— В день собственной свадьбы? — Точно такая же ухмылка тронула мои пересохшие от напряжения губы. — Как мило, ради меня ты собираешься пожертвовать таким запоминательным вечером!

Он сделал шаг в сторону, параллельно касаясь меня чуть выше локтя, попытался сдвинуть с места. Тщетно.

— Бог мой, Андрей, ты даже не попрощаешься с любимой женушкой? — Я изобразила дикое удивление, хотя в груди все клокотало. — Облом, милый братишка! Я никуда не поеду!

Казалось, Истомин раз пять изменился в лице. От ярко выражено злости, ярости, горечи и…здесь я наверняка ошиблась…он смотрел на меня с грустью и толикой нежности внутри.

— Лиза, я когда-то обещал засунуть в твой ротик подходящий фрукт, еще несколько слов и я совершу задуманное.

В памяти обоих мигом всплыл тот вечер, когда я, как обычно бурча что-то себе под нос, в очередной раз вывела его из себя.

— Иди. Наверняка тебя ждет орда гостей и миллион подарков в розовых ленточках. — Я предусмотрительно отступила на шаг, давая Истомину возможность пройти.

— Я думаю, Светлана разберет их без меня.

Имя его жены лезвием резануло слух, но я сдержалась.

— Наверное, твои важные гости подарят не менее важные подарки. Рулон туалетной бумаги, что бы вытирать сопли своей благоверной, расческу, что-бы наконец привести ее прическу в божеский вид, эпилятор… — Мой занимательный рассказ прервал необычно тихий голос Андрея.

— Лиза, а ты…? Что хотела подарить мне ты?

Я подняла голову, на мгновение захотелось провалиться сквозь землю и втайне от него утихомирить сумасшедший ритм собственного сердца. Ничего вроде не поменялось, Истомин так и стоял в полуметре от меня, но мне вдруг показалось, что расстояние стало довольно ближе. Кожей щеки сквозь стену воздуха я ощущала его горячее дыхание, видела прозрачную венку на шее, совершающую ритмичные подергивания чаще, чем обычно. Любимые синие глаза, в эту минуту застланные пеленой нежности и боли. Легкое касание моей щеки, и на несколько секунд ощущение кончиков пальцев на моей трепещущей коже. Я вздрогнула, как можно ближе прижавшись к нему всем телом.

— Себя…, - не веря собственным ушам, что слова все же вырвались их моего рта, в следующую секунду я жадно припала к его губам, впиваясь в его плоть в страстном нетерпеливом поцелуе. Столько ночей, проведенных о воспоминаниях сладости его губ, их манящих глубинах…Сейчас я таяла, словно снег при первых лучах солнца, я полностью растворялась в Моем мужчине. Всего несколько секунд, когда я почувствовала ответное движение языка, дикое объятие его рук на своей талии, длинные пальцы, лихорадочно скользящие вдоль кожи позвоночника. Приглушенны стон, принадлежащий обоим…

— Последний раз…, - я бессвязно шептала, ладонями пробравшись за ворот рубашки, в непонятном охватившем тело безумстве исследуя его кожу на ощупь.

— Лиза…, - хриплый стон мужчины и… Я уже стала понемногу забывать, как может звучать мое имя на Его губах в моменты страсти…

Всего несколько секунд…когда начатая мной пытка прекратилась, и, остановившись в миллиметре от моих губ, Андрей медленно, слишком медленно оторвался, отступив на шаг. Руки, по-прежнему лежащие на моих плечах, сбивчивое дыхание обоих, и его хриплое: "Прости", буквально на самое ухо.

— Никогда. — Я до крови закусила распухшую от его ласк губу, резко отворачиваясь от мужчины.

А дальше…тихо вскрикнув, почувствовав внутри себя адскую нечеловеческую боль, я стала медленно сползать вниз, руками продолжая до жути сжимать вездесущее дерево. Вновь моя родная темень, ставшая для меня в последнее время таким нужным спасением и чувство, как будто из тебя выдирают все внутренности, разрывая тебя насквозь. Я глухо сползала вниз, и уже чувствуя на талии такие родные крепкие руки, в полутьме продолжала молиться, просить, молить у Бога не забирать у меня мое дитя…"

Огромная больничная палата, светловолосая девушка на белоснежной простыне, укутанная точно такой же и сверху. Худое, вытянутое вдоль постели тело, пикающие приборы, от которых тонкими прозрачными канатами спускались мелкие провода, вонзенные в вены девушки.

Мужчина и женщина, бессильно уронив головы на опущенные ладони рук, в унисон друг другу сверлили пространство палаты, никто не осмеливался заговорить первым. Немое молчание и гнетущая тишина, разбавленная только пиканьем аппаратов. Женщина медленно подняла голову, прикрывая опухшие от слез глаза, нежно провела рукой по ладони дочери, без сознания лежащей на постели.

— Лиза, девочка моя…за что же…, - очередной всхлип, и Алла вновь уронила голову на руки, протяжно зарыдав.

— Она спит…теперь ей легче…, - с горечью произнес Никита, также гладя руку любимой дочери, с бессилием понимая, такого удара его девочка не переживет. Нет, она сильная, она смелая, его мужественная маленькая девочка…Если бы он только смог, он отдал бы собственную душу, лишь бы облегчить ее страдания после пробуждения.

— Я знала, я чувствовала, что нужно было остаться вместе с ней дома! Тогда бы она ничего не смогла натворить! Это ты заставил меня пойти с тобой на это чертово мероприятие! — Голос сорвался на крик, и только грозный взгляд мужа заставил Аллу замолчать. Никита, все еще продолжая глазами в приказном порядке заставлять жену сбавить тон, устало откинулся на спинку железного стула.

— Алл, никто не виноват. — Он помедлил, как бы собираясь с духом. — С другой стороны, может оно и к лучшему. Никто не смог бы дать гарантию, что через нужное время Лиза смогла бы родить здорового ребенка. Генетика…, - горький вздох, и он машинально потрогал холодный лоб дочери, убирая прилипшую к коже прядь волос.

— Все было бы хорошо… — Как заведенная продолжала повторять женщина, тело которой уже начинал бить мелки озноб. — Боже, Никит, Лиза не вынесет этого. Это я во всем виновата, я одна… Лиза, доченька, прости меня… — Прислонилась к бессильно свисавшей ладони дочери, судорожно прижимаясь к ней губами.

— Алла, Лиза обязательно поправиться…у нее еще будут дети. Она крепкая, она молодая, она все вынесет. — Пытался говорить как можно убедительней, хотя голос по-прежнему дрожал.

— Она потеряла своего первого ребенка, своего первенца! Никита, я прекрасно помню, когда это случилось со мной… я никогда не забывала того ребенка. Часто, лежа на кровати по ночам, представляла себе, каким он мог бы быть, если бы остался жить.

— Это было 25 лет назад. Алл, его не вернуть, а после родилась Лиза и наша мечта о ребенке осуществилась. — Он пытался выглядеть непринужденным, хотя былая боль всплыла, все еще терзая мужчину своими отблесками. Пускай и давно, но он тоже никогда не забывал неудачное падение жены и вердикт врачей, от которого тогда волосы стали дыбом. Слава Богам, эскулапы ошиблись, и через пять лет Алла забеременела вновь, вынашивая под сердцем их любимую малышку, их Лизу.

— Она никогда не забудет. Я знаю, я прошла сквозь это. Моя девочка… — Вновь склонилась над дочерью, промокая салфеткой ее лицо и сухие губы. — Никита, ты уверен, что он больше не появиться здесь?