Джеймс решил, что так больше продолжаться не может. Он должен заставить Кэролайн понять, что между ними существует непреодолимое влечение. Он всю ночь думал о ней, а утром проснулся в горячем поту. Его возбужденный орган был твердым, как стальное копье.

Только Кэролайн может удовлетворить сумасшедшее желание, которое буквально сжигает его, растекаясь раскаленной лавой по венам. Он будет ухаживать за ней, он завоюет ее и покажет всем, что эта женщина принадлежит только ему.

И сделает это сегодня вечером.

Если, конечно, Кэролайн будет танцевать. А она будет танцевать, если у нее будет бальное платье.

Джеймс вытащил из кармана часы. Они показывали четверть одиннадцатого. Дэниел ждет его дома. Они сегодня должны подготовить кое-какие финансовые отчеты для заседания комиссии, назначенного на пятницу.

Однако у Джеймса неожиданно появились более важные дела. Он должен купить Кэролайн платье, в котором она поедет на бал. Он ничего не понимал в женской моде, но точно знал, какого цвета должно быть ее платье. Джеймсу хотелось, чтобы оно было голубым. Ярко-голубым. Таким, как сапфиры или как небо ранней осенью. Этот цвет будет выгодно оттенять ее каштановые волосы и придаст им красивый рыжеватый оттенок.

И он поехал туда, где находились магазины, в которых продавались самые модные дамские шляпы. Джеймс знал, что улица, на которой находятся эти магазины, примыкает к зданию биржи. Он был уверен, что шляпники подскажут ему, где можно купить бальное платье.

Прошло три часа, а он продолжал заниматься поисками платья, совершенно позабыв и о Дэниеле, и о банкирах.

Оказалось, что выбор дамской шляпки — дело довольно сложное. Он посетил три магазина и только в четвертом нашел бархатный берет цвета египетского лазурита с бриллиантовой булавкой, который украшали изящные перья. Хозяин магазина заверил его в том, что в этом берете можно поехать на любой бал. Джеймсу сразу понравилась эта вещь. «Берет словно создан для Кэролайн», — подумал он.

По совету владельца шляпного магазина Джеймс купил перчатки, туфли и наконец со шляпной коробкой и пакетами в руках вошел в салон мадам Бертран, которая была лучшей модисткой Лондона. Шляпник сказал, что найти готовое, уже сшитое платье будет довольно трудно, и поэтому, войдя в салон мадам Бертран, Джеймс сразу же потребовал, чтобы его провели прямо к хозяйке.

Мадам Бертран была худощавой импозантной дамой с каштановыми волосами, уложенными в высокую прическу, и подведенными карандашом бровями. Именно эти подведенные брови придавали ее лицу несколько презрительное выражение. Вручив мадам несколько банкнот, Джеймс изложил ей суть дела.

— Но monsieur, — возразила она (мадам говорила с сильным французским акцентом), — пошить платье к вечеру просто невозможно.

— О нет, не к вечеру, — сказал Джеймс, передавая ей еще несколько банкнот. — Я хочу, чтобы платье было готово к четырем часам дня.

У модистки от удивления глаза стали круглыми, как блюдца.

—  C’est impossible! — воскликнула она.

— Ерунда. Нет ничего невозможного, — сказал Джеймс, вытащив тугой кожаный кошелек, доверху набитый монетами.

Мадам Бертран, взвесив его на ладони, едва не замурлыкала от удовольствия.

— Иногда чудеса все-таки случаются, — сказала она.

— Вы правы. Мне нужно, чтобы вы сотворили чудо. Я хочу, чтобы это платье было голубого цвета.

— Голубого?

— Оно должно подходить к этому берету, — произнес он, вытаскивая бархатный берет из коробки.

Брови мадам Бертран удивленно выгнулись.

— Вы хотите сказать, monsieur, что вы сначала купили берет, а теперь хотите, чтобы я сшила подходящее к нему платье? И вы желаете, чтобы оно было готово к четырем часам дня?

— Совершенно верно, — простодушно сказал Джеймс.

— Это будет стоить очень дорого, — предупредила она.

— Цена меня совершенно не волнует.

Мадам Бертран оценила опытным взглядом его безупречно сшитый сюртук и сапоги из самой лучшей кожи, а потом, сжав пальцами кошелек, воскликнула:

— Я все-таки совершу чудо.

— Я уверен, что у вас это получится, — сказал Джеймс.

Повернувшись к своим помощницам, мадам начала быстро отдавать им приказы. Вскоре Джеймса посадили в отдельную, отгороженную портьерами примерочную и принесли ему бокал вина. Пока он наслаждался вином, мадам, что называется, поставила все ателье на уши, чтобы выполнить заказ Джеймса. Через десять минут модистка, заглянув в примерочную, спросила:

— Точно такого же цвета, как берет, monsieur?

— Это главное требование.

— А размер?

— Я не знаю ее размера.

Мадам Бертран изумленно раскрыла рот, и Джеймсу показалось, что она считает про себя до десяти, пытаясь успокоиться. Однако, несмотря на это, она по-прежнему говорила очень вежливо и спокойно.

— Она такая? — спросила мадам, войдя в примерочную с одной из швей.

— О нет. Кэролайн выше… и стройнее.

Мадам исчезла за портьерами, а через минуту появилась с новой швеей. Джеймс покачал головой.

— Эта слишком высокая и недостаточно… — Он, вытянув руки (в одной из них был бокал с вином), изобразил полные груди Кэролайн.

— Бюст должен быть больше? — прервала его мадам. — А рост средний?

Джеймс кивнул.

Модистка снова исчезла за портьерами.

— Где Сюзанна? — закричала она. — Мне нужна Сюзанна!

Через несколько минут мадам втащила в примерочную симпатичную молодую швею.

— Она такая, как эта девица, monsieurФеррингтон?

Джеймс улыбнулся.

— Да. Почти. Только немного, как это сказать, больше в верхней части.

— Я понимаю, — ответила модистка.

— И уже в бедрах.

— Мы все поняли, — сказала мадам, вытаскивая из примерочной Сюзанну, которая недовольно надула губки.

Джеймс сидел в кресле, с удовольствием попивая вино. Ему еще никогда не приходилось покупать женскую одежду. Это занятие казалось ему довольно забавным.

— Мистер Феррингтон, мне кажется, я слышала ваш голос.

Повернув голову, удивленный Джеймс увидел леди Лэвенхем. Она стояла в дверях примерочной. Встав с кресла, он поклонился ей.

— Миледи?

Некоторое время Джеймс и леди Лэвенхем пристально смотрели друг на друга. Женщина первой нарушила молчание.

— Вы удивились, увидев меня здесь, но поверьте мне, я удивилась гораздо больше, мистер Феррингтон, увидев вас в примерочной мадам Бертран, — сказала она, посмотрев на шляпную коробку и пакеты, сложенные возле его кресла. — Никогда бы не подумала, что вы интересуетесь женской одеждой.

Джеймс ничего ей не ответил. Конечно, он мог бы сказать, что купил все эти вещи для матери или сестер, однако ему больше не хотелось скрывать правду. Во всем, что касается Кэролайн, он должен быть предельно честным. И он больше никогда не будет называть ее кузиной!

Однако поведение леди Лэвенхем его не на шутку встревожило. Она стояла перед ним, гордо выпрямив спину, и с нескрываемой злостью смотрела на него своими холодными голубыми глазами.

— Неужели вы ничего мне не скажете? — требовательным тоном спросила она. — У мужчин, в какую бы ситуацию они ни попали, всегда есть наготове подходящие оправдания. Они с легкостью могут выкрутиться из любого положения. Мне бы очень хотелось услышать, что же скажете вы.

В этот момент в примерочную вошла мадам Бертран. Она привела с собой целую армию швей.

—  Voila [15], monsieurФеррингтон! Мы совершили чудо, — объявила она.

Леди Лэвенхем едва не зашипела от злости. Мадам Бертран застыла как вкопанная.

— Я не вовремя? — испуганно спросила она.

— Нет, что вы, — ответил Джеймс, облегченно вздохнув.

Француженка-модистка перевела взгляд со знатной дамы, лицо которой было искажено от злости, на мистера Феррингтона.

—  Monsieur, мы, наверное, зайдем позже, — сказала француженка и, сделав знак помощницам, собралась покинуть примерочную. Однако леди Лэвенхем остановила ее.