Феррингтон подошел к письменному столу, и над живой изгородью из цветов появилась его голова.

— Кэролайн, я глубоко сожалею о недоразумении, которое произошло вчера между нами, — сказал он.

— В самом деле?

— Да, и надеюсь, что вы примите мои извинения.

Улыбнувшись, он наклонился над цветами. Теперь его лицо находилось буквально на расстоянии ладони от ее лица. Кэролайн посмотрела в его бездонные зеленые глаза и увидела в них свое отражение. Нет, у мужчины не должно быть таких красивых, длинных ресниц и морщинок, которые обычно появляются у людей, часто бывающих на солнце или часто смеющихся…

Кэролайн так резко поднялась с кресла, что чуть не опрокинула его. Однако, схватившись руками за спинку, сумела его удержать. Отойдя от стола, она буквально уперлась в грудь мистера Феррингтона.

Он обнял Кэролайн за талию и так сильно прижал ее к себе, что она чувствовала каждый изгиб его тела. Наклонив голову, он посмотрел на нее серьезным пристальным взглядом.

Она снова уловила мятный запах пены для бритья. Он побрился. Специально для нее. Кэролайн протянула руку (ей очень хотелось погладить его по щеке), но замерла на полпути. Нет, нельзя прикасаться к нему…

Повернув голову, Джеймс прижался губами к ее пальцам. Она слышала, как стучит его сердце. Слышала это так же ясно и отчетливо, как собственное сердцебиение. Его щека была гладкой и упругой, а губы мягкими. Кэролайн почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь, и у нее закружилась голова.

— Всю ночь и все утро я думал только о тебе, — сказал Джеймс своим низким, с легкой хрипотцой голосом. — Кэролайн, я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок. Давай все выясним раз и навсегда.

— Все выясним? — У Кэролайн задрожали колени, и, чтобы удержаться на ногах, она прижалась к нему.

Его глаза потемнели. Теперь они стали темно-зелеными, такой цвет обычно имеют мрачные и густые лесные заросли. Кэролайн знала, что глаза Джеймса потемнели от охватившего его желания, и почувствовала ответное влечение. Ее тело откликнулось на его призыв. Ей еще никогда не приходилось испытывать такого страстного, такого невероятного томления.

— Да, — сказал он. — Я хочу, чтобы у нас с вами завязались близкие… очень близкие отношения.

— Очень близкие, — словно эхо, шепотом повторила Кэролайн. « Он собирается поцеловать меня», — подумала она и подняла голову. Теперь его лицо было совсем близко. «Как забавно! Я никогда не замечала, что у мужчин нижняя губа имеет такой красивый, невероятно чувственный изгиб. Ах, как она изящно вытягивается, как двигается», — думала Кэролайн, глядя на него.

— Однако я не хочу, чтобы ты носила этот смешной чепец. Никогда больше не надевай его. В нем ты выглядишь довольно нелепо.

— Что? — Кэролайн удивленно заморгала.

— Я говорю о твоем чепце. Такое впечатление, что у тебя на голове сидит огромный паук. Я не хочу, чтобы ты носила его, — сказал Джеймс и, сорвав с ее головы чепец, отбросил его в сторону. Джеймс улыбнулся ей и, посмотрев на нее влюбленными глазами, добавил: — А теперь я буду целовать тебя. Страстно, пылко, неистово.

Однако Кэролайн уже оправилась от удивления и окончательно пришла в себя. Когда он наклонился к ней, она нагнула голову и, выскользнув из-под его руки, освободилась из его объятий. Уперев руки в бока и гневно постукивая ногой по полу, она воскликнула:

— Да кто вы, в конце концов, такой?! И кто вам дал право так себя вести?

Похоже, ее гневная тирада его совершенно не задела. Лицо Джеймса оставалось невозмутимо спокойным. Он улыбнулся ей. Его глаза все еще были темными, полными огня.

— Я твой господин, твой повелитель. Я мужчина, которому не терпится заняться с тобой любовью. Да, я буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты не закричишь от наслаждения, пока не достигнешь вершины блаженства. А потом я снова овладею тобой.

Кэролайн слушала его, чувствуя, как ее постепенно охватывает ужас и… жгучее желание.

— Вы сумасшедший! — крикнула она.

— Да, — согласился он, подходя к ней. — Если счастье может свести человека с ума, то ты, Кэролайн, сделала меня невероятно счастливым.

Кэролайн попятилась. Она понимала, что если он снова обнимет ее, то она уже не сможет ему противиться, и забежала за софу, едва не опрокинув вазу с цветами.

— О чем, черт возьми, вы говорите?

— Я говорю о тебе, — сказал Джеймс и тоже зашел за софу. Сейчас он был похож на охотника, преследующего добычу. Когда же Кэролайн выбежала из-за софы с противоположной стороны, он остановился и, разведя руки в стороны, пояснил: — О нас.

— О нас?

Он засмеялся весело и звонко.

— Да, о нас. Кэролайн, я еще никогда не испытывал подобных чувств. Это случилось со мной впервые, и теперь я понимаю, почему Самсон сдался Далиле, почему Парис похитил Елену и что такого особенного Антоний увидел в Клеопатре.

Кэролайн прижала ладонь ко лбу. «Что он говорит? Нет, я, наверное, брежу», — подумала она. В этот момент Джеймс достал из кармана черный бархатный футляр. Ей показалось, что последние силы покинули ее и она сейчас просто упадет от изнеможения.

— Что это такое? — спросила Кэролайн, боясь услышать ответ.

— Это тебе, — сказал он и открыл футляр. В нем лежало великолепное жемчужное ожерелье. — Я купил этот жемчуг в Персии, у султана Обиджани, и берег для особого случая.

Кэролайн не могла оторвать взгляд от прекрасных нежно-кремовых жемчужин. Ей нравился именно такой жемчуг. «Это ожерелье, наверное, стоит целое состояние», — подумала она. Кэролайн еще не видела такого блестящего и крупного жемчуга.

— Нет, я не могу это взять, — покачав головой, сказала она и добавила, как-то уж совсем нерешительно: — Это будет неприлично.

— Я не могу себе представить ничего более приличного, чем видеть, как этот жемчуг украшает твою шею, — сказал Джеймс. — Согретый теплом твоего тела, он засияет особым, неповторимым блеском. Надень это ожерелье. Мне кажется, что жемчуг очень тебе идет.

Кэролайн боролась с искушением. Она понимала, что это ожерелье стоит в три раза дороже, чем ее дом.

— Зачем вы это делаете? Зачем вы привезли мне это ожерелье? — спросила она и, обведя рукой комнату, добавила: — И зачем все это?

— Я хотел устроить праздник.

— И что же мы празднуем? — удивилась Кэролайн.

— Нашу сделку.

— Сделку? Вы хотите сказать, что согласны отдать мне этот дом?

— Кэролайн, — сказал Джеймс, произнося ее имя нараспев с легкой ноткой укора. — Ты можешь получить любой дом. Любой, какой только пожелаешь. Зачем тебе этот дом? Он слишком маленький. Я бы даже сказал, что это не дом, а деревенский коттедж. Я человек богатый и очень щедрый. Я поселю тебя в большом красивом доме. Тебе нравятся новые дома, которые недавно построили в Мейфер? Хочешь жить в одном из них?

Кэролайн чувствовала себя несколько неуютно. Она поняла, что попала в довольно щекотливое положение.

— Меня вполне устраивает мой дом, мистер Феррингтон.

— Не мистер Феррингтон, а Джеймс. Называй меня по имени.

— Мне больше нравится называть вас мистером Феррингтоном.

Неторопливым, размеренным шагом он направился к ней.

— А мне нравится называть тебя Кэролайн. Моя прекрасная Кэролайн. Cara mia. Ma belle etoile.

Феррингтон подошел к ней так близко, что ее грудь почти касалась его груди.

— Я хочу тебя, Кэролайн.

От удивления у Кэролайн перехватило дыхание. Однако шок довольно быстро прошел, и она начала понимать, о чем он говорит.

— Вы предлагаете мне стать вашей любовницей? — спросила она.

Джеймс улыбнулся.

— Я хочу этого больше всего на свете. Уверяю тебя, ты будешь иметь все, что только пожелаешь, — сказал он и, наклонившись, хотел обнять ее.

Однако Кэролайн опередила его. Она вытянула вперед руки, давая ему понять, чтобы он не приближался к ней.

— Но почему вы решили, что я… — сказала она и тут же замолчала, вспомнив о том, как прошлым вечером они целовались в экипаже. О, эти поцелуи были такими горячими и пьянящими!