После долгих лет скитаний Хейденстам больше надолго не покидает Швецию. Он живет либо в Стокгольме, либо в своем старинном поместье. История расположенного неподалеку Вадстенского монастыря, служившего в средние века центром литературного возрождения Швеции, легенды о походах шведов, захвативших в былые времена чуть ли не всю Европу, питают теперь его фантазию. В 1897–1898 гг. Хейденстам создает состоящую из цикла рассказов историческую хронику «Воины Карла XII», своего рода национальную эпопею, в которой изображает бурные события шведской истории первой трети XVIII в. В начале нового столетия — два исторических романа на тему средневековья «Паломничество святой Биргитты» (1901) и «Древо Фолькунгов» (1–2, 1905–1907), а также серию исторических рассказов для детей и юношества «Шведы и их вожди» (1–2, 1908–1910).
Свое отношение к национальной истории Хейденстам излагает в ряде статей: «Шведский характер», «Поэзия и история», «Классическое и германское» (все в 1898). Если в «Ренессансе» он выделяет такие черты национального характера, как веселость и жизнерадостность, известную склонность к легкомыслию и приключениям, то в «Шведском характере» — готовность к самопожертвованию, беззаветное мужество и волю, проявившиеся во всем величии в эпоху Карла XII (1682–1718).
Историческая хроника «Воины Карла XII» была призвана показать величие шведской нации, символом которой стал трагический образ короля-воина. Изображение Карла XII у Хейденстама дано в романтическом свете и имеет мало общего с его историческим прототипом. Но в нем нет того восхищения личностью короля, которое было свойственно шведским романтикам начала века. Хейденстам скептически оценивал жизнеспособность великодержавной Швеции XVIII столетия и сделал акцент на трагической судьбе Карла XII после сокрушительного поражения шведов под Полтавой. В этом принципиальное отличие хейденстамовского Карла XII от «военного гения» и «покорителя Нарвы» у романтика Тегнера. Но Хейденстаму не свойственна и та резко преувеличенная критика в адрес короля, «губителя нации», «величайшего преступника и деспота», которую ему дал Стриндберг. Образ Карла XII у Хейденстама исполнен психологической сложности и глубины. Писатель, как справедливо отмечает Г. Брандес, «не показывает нам Карла победителем или триумфатором; король нигде не рисуется нам в безусловно благоприятном или лестном освещении. Но именно поэтому его фигура и производит такое чарующее впечатление жизненности».
Личность Карла XII у Хейденстама — это личность человека, словно сотканного из внутренних противоречий: он честолюбец, мечтающий о том, чтобы «из всех шведских королей стать величайшим», и в то же время, по словам Мазепы, «удивительный властитель», «к самодержавной власти не стремящийся». Он философ и пророк, твердо знающий, что наступит время, когда «Господь Бог наш может в премудрости своей сделать так, что однажды государство станет менее важно, чем важен отдельный человек», и одновременно — сумасбродный мечтатель, живущий в мире иллюзий и слабо воспринимающий реальную действительность. Он отважный герой, наделенный чувством долга и способностью к самопожертвованию, и недальновидный политик и плохой стратег, неспособный верно оценить сложившуюся ситуацию, как это произошло с ним в сражении под Полтавой. Он одинокий и несчастный человек, обладающий вместе с тем удивительной, необъяснимой, почти мистической властью над людьми, готовыми следовать за ним повсюду и до конца разделить с ним его судьбу. «Он и только он во всем виноват! Одетая в траур мать или вдова, поверни его портрет в твоем доме лицом к стене! Запрети своим детям произносить его имя! — с горечью произносит один из офицеров после поражения под Полтавой и продолжает: — И все же я убежден, что однажды мы предстанем перед Высшим судьей со своими костылями, на своих деревянных ногах и скажем: Прости ему, Отче, как мы ему простили, ибо наша любовь к нему обернулась для него и победой, и поражением».
В структуре повествования Карл XII — главное действующее лицо. Вокруг него концентрируется действие исторической хроники. И все же не король является ее подлинным героем, а шведский народ (на это указывает и ее название), простые солдаты и крестьяне, обыкновенные люди, готовые в трудные для страны дни пойти на любые жертвы. В этом для Хейденстама прежде всего залог величия шведской нации. Эту главную мысль произведения писатель выражает устами губернатора Фабиана Вреде на совете в городской ратуше: «Когда Господь возлагает терновый венец, истинно велик не тот, кто небрежно сдвигает этот венец набекрень, а тот, кто собственными руками надвигает его все глубже и глубже и говорит при этом: «Отец, я стою здесь, чтобы служить тебе». И еще скажу я вам, что никогда, никогда под победными знаменами минувших лет наш маленький народ не был столь близок к непреходящему величию, как близок он ныне».
В 1900 г. Хейденстам издает небольшой сборник из двух новелл и двух небольших драматических сцен под общим названием «Святой Георгий и дракон» (русск. пер. 1909 г.). Действие в них развертывается в античности, в средневековой Швеции, в Швеции начала XIX в. и на современном Ближнем Востоке. Но обращение писателя как к историческому, так и к современному материалу весьма условно. Стилизация под иную, отдаленную во времени или пространстве, культуру позволяет Хейденстаму, отвлекаясь от конкретной реальности, заострить внимание на общечеловеческом: борьбе чувства и долга, любви и предназначения, поисках веры. Скульптор Андреас в «Святом Георгии и драконе» ненавидит чувственную любовь, так как боится, что она помешает ему выполнить свое предназначение художника, и все же падает ее жертвой и умирает как преступник. Эрик в «Братьях», напротив, побеждает любовный соблазн и обретает душевное спокойствие. Ему многое простится за то, что он не стал «лукавым искусителем». Эвритосу же в «Прорицателе» так и не удается разрешить конфликт между чувством и долгом, пожертвовать любовью к Эригоне ради подаренного богами дара пророчества.
Существует ли сила, способная примирить враждебные начала в душе человека? Так и не найдя ответа на этот вопрос, свою надежду, свое ожидание чего-то иного, более возвышенного, свободного от всего случайного, временного, от мирской суеты, чего так недостает человеку, писатель выражает в финальной части «Пришествия Бога», в экстатическом порыве героя, охваченного жаждой веры: «Я обрел Бога! Я хочу сгореть в пламени своего жертвенника! Да будет слава Ему вовеки!».
Последнее крупное произведение писателя — поэтический сборник «Новые стихи» (1915), прозвучавший в начале первой мировой войны как громкий призыв к миру и гуманности. В простых и ясных по форме стихах сборника много общего с юношеской лирикой Хейденстама. В них так же часто звучат мотивы бесприютности и одиночества. Поэт с грустью вспоминает о минувшем, о тех днях, когда «пелена печали» еще не успела скрыть «освещавшего его жизнь солнца». Но теперь он не жалуется на судьбу и наперекор всем бедам и несчастьям «упрямо идет вперед». В его мыслях не смерть, а «цветение жизни», он мечтает о дружбе и солидарности со всеми людьми и прославляет силу и величие Человека.
«Новые стихи» стали творческим завещанием Хейденстама, они подвели итог его духовной эволюции, долгому пути от мира вызывающего эпикурейства в «Паломничестве и годах странствий» через формирование художественной дисциплины и этической ответственности в «Стихах» и исторических романах и далее к серьезному и мудрому отношению к жизни в «Новых стихах».
В 1916 г. Шведская академия удостоила писателя Нобелевской премии, высоко оценив значение его творческой личности как «провозвестника новой эпохи в национальной литературе» [15]. Имя Вернера фон Хейденстама принадлежит к числу самых ярких имен в истории европейской культуры.
