Поэтому Магдалин вернулась к журналу и улавливала лишь обрывки фраз. И через четверть часа Магдалин вдруг услышала фразу, которая заставила ее отложить чтение.

Говорил мужчина. Немножко сутуловатый, седовласый, но, похоже, не слишком старый, хотя и выглядевший откровенно усталым даже для своего возраста. В качестве контраста у него были невероятно живые, добрые глаза и взгляд человека, который готов понять чужую боль. Такие люди встречаются крайне редко.

– Страх перед любовью возникает тогда, когда человек очень заинтересован в любви. Когда мужчина или женщина связывают смысл жизни именно с необходимостью встретить настоящую любовь. Они выращивают свой идеал, а когда все надежды начинают связываться с любовью, возникает страх – боязнь оступиться и лишиться главного условия для прекрасного и яркого существования в этой жизни.

– А в чем причина? – спросила Кейт.

– Обычно это формируется еще в раннем возрасте. Особенно когда у ребенка сильно развита мнительность. Такие дети подвержены созданию неосуществимых идеалов. Один из примеров. Допустим, мальчик или девочка любят читать книги или смотреть фильмы, где показаны романтические отношения между любящими людьми. И ребенок постепенно начинает мечтать о том, что когда он вырастет, то обязательно встретит красивую и счастливую любовь. А взрослые еще и усугубляют, зачастую ненамеренно. Начинают диктовать какие-то эталоны, порой свои собственные, налагают всевозможные табу…

Магдалин показалось, что когда мужчина говорил эти слова, внутри нее словно вспыхнул огонь. Все, что он говорит, – это про нее. Именно такой она и была – еще в десятилетнем возрасте, когда только начала что-то понимать в отношениях между мужчиной и женщиной.

– Постепенно начинает формироваться идеал, похожий на вершину огромной горы, покорить которую суждено далеко не каждому. Как ни странно, пример идеальных родителей может усугубить этот настрой. И когда ребенок становится взрослым человеком, то получается, что ему проще не рисковать и дистанцироваться от любви вообще, нежели допустить, чтобы в его жизнь вошел человек не идеальный. Став молодым человеком или девушкой, бывший подросток закрывается, эмоционально гаснет. Уже не верит, что любовь когда-нибудь придет. А когда вдруг появляется кто-то и признается ему в любви, этот человек уже не может открыться. Ему кажется, что это ловушка, что разочарование неизбежно. А ведь каждый из нас нуждается в опыте любви. Человек не может жить без любви. Возможны ошибки, они неминуемы. Но хуже всего, если в тот момент произойдет настоящая, зависящая от случайности, ошибка в выборе партнера. Например, он окажется жестоким, пьющим, употребляющим наркотики или даже просто обманщиком.

Кейт Ландерс обратилась к своему собеседнику с новым вопросом:

– Я слышала, что у себя в клинике вы специализировались именно на таких людях. На тех, кто в подсознании установил себе жесткие рамки и загнал себя в угол невозможностью обрести счастье, встретить свою любовь.

– Да, это так. И должен заметить, что среди моих пациентов значительную часть составляли люди весьма и весьма интересные как личности. Но жизнь так сложилась, что они не могли справиться со своим одиночеством. Дело в том, что самостоятельно такому человеку крайне сложно перебороть негативные последствия подобного самовнушения. И некоторые готовы на крайние меры, вплоть до сведения счетов с жизнью. И чем раньше мужчина или женщина обратятся к специалисту, тем лучше.

– Можно ли рекомендовать телезрителям обращаться в вашу клинику?

Мужчина, казалось, смутился.

– К сожалению, я в последнее время все больше склоняюсь к тому, чтобы отойти от практики. Возраст уже не тот, – с грустью произнес он. – Но уверяю, в Бостоне, в центре, где я работаю, немало других хороших специалистов.

– Насколько я знаю, – доверительно сказала Кейт, – про вас ходят легенды. И не только в Бостоне. Ведь среди ваших пациентов было немало людей с ярко выраженными суицидальными наклонностями. Но все они под вашим наблюдением обретали новую жизнь, и за всю вашу практику не было ни одного случая столь крайних мер в попытке разобраться со своим будущим…

Теперь Магдалин была вся внимание. Ей необходимо было узнать, что же это за человек, врач, о котором ходили легенды, но имя которого она прослушала.

– Вот кто мне нужен, – прошептала она и прибавила громкость.

– Вы мне льстите, – скромно ответил мужчина.

– Доктор Шелли, какая может быть лесть, когда я точно знаю, что вы пять лет консультировали в Монреальском центре для одиноких. Надо сказать, что мы, готовясь к этой передаче, обращались в этот центр, где нам сказали, что, по их статистике, процент разводов у пар, которым вы помогли обрести свою вторую половину, в процентном соотношении в четыре раза ниже, чем в среднем по штату. Это ли не показатель? – После короткого обмена репликами со зрителями в студии Кейт Ландерс перешла к заключительному слову: – Надеюсь, вы поняли, насколько важно суметь отыскать и признать проблемы, сидящие в нас самих. А доктор Шелли, как один из самых авторитетных врачей в Бостоне и почетный гость нашей передачи, показал нам пример того, как важно вовремя заговорить о проблеме. И действительно сделать свою жизнь счастливой. Спасибо, с вами была Кейт Ландерс, до встречи!

Магдалин выключила телевизор, чтобы голоса и пестрота рекламы не забили мыслей о передаче. Она была разочарована. Проблемы были названы, но не озвучены пути их разрешения. Так иногда бывает. Конечно, подобные передачи во многом воспринимались ею как пропаганда медицинских услуг и здорового образа жизни – собственно Магдалин и не сомневалась, что для этого и существовала «Школа» Кейт Ландерс. Но она хорошо запомнила взгляд доктора Шелли – этот доктор действительно может помочь людям. Эх, если бы он рассказал все подробнее…

– Бостон! Мне нужно в Бостон… – приговаривала Магдалин, судорожно одеваясь.

В гостиной она поискала взглядом Трикси. Та сидела в уголке на диване и дремала, слушая плеер. Когда Магдалин тронула ее за плечо, Трикси испуганно вздрогнула и вскрикнула.

– Ты что?! Так и заикой сделаться можно!

– Прости. Мне нужно с тобой поговорить.

– Валяй. – Трикси сняла наушники.

– Я поняла, как мне поступить. Мне срочно нужно в Бостон.

– Чего так? – подняла брови Трикси.

– Я сейчас смотрела передачу…

Магдалин запнулась. Зачем уточнять, какую именно, – Трикси всегда с нелюбовью относилась к телевизору, предпочитая слушать радио в машине и дуреть от громкой музыки в наушниках (по счастью, динамики на полную громкость она включала, когда Магдалин не было дома).

– Так вот там один врач выступал. Доктор Шелли, – старательно проговорила Магдалин, словно боялась забыть это имя. – Мне нужно попасть к нему на прием. Правда, он вроде как собирается в ближайшее время закрыть практику. Думаю, надо поторопиться. До каникул осталось три дня. Как в школе закончатся занятия, поеду в Бостон.

– Что за врач? – полюбопытствовала Трикси.

– Какой-то знаменитый психиатр.

– Господи, что я слышу? – Трикси поднялась с дивана. – Лин, разве ты похожа на тех полоумных, которые по каждому поводу бегут к психоаналитику?

– Он не психоаналитик, – с недовольством сказала Магдалин, чувствуя, что зря пришла к подруге. – Он психиатр! – повторила она.

– То есть имеет дело с психами? – тихо уточнила Трикси.

Для Магдалин ее слова прозвучали так, словно подруга подтверждала печальный диагноз.

– Ты… ты!.. – Магдалин задохнулась. – Ты вечно считаешь, что умнее всех на свете! А я перед тобой – как полная дура?!

Она готова была расплакаться. Повернулась, чтобы уйти к себе.

– Постой! Ну постой же! – Трикси схватила ее за руку. – Прости, я не права. Расскажи еще раз!

Но Магдалин была неприступна. Она лишь обняла Трикси, видя на лице подруги искреннее раскаяние. Но рассказывать по новой ничего не стала.

– Ничего, я в порядке. Наверное, это у меня действительно психоз и навязчивая идея. Завтра поговорим. Пойду спать.