Гитлеровцы действительно не заставили ждать себя. Через несколько часов на батарею навалилась большая группа фашистских самолетов — до тридцати пяти. Вражеские летчики использовали тот же прием, каким пытались уничтожить транспорт «Моссовет» при высадке наших резервов у Титовки: они принялись сбрасывать
[35]
бомбы на батарею с пикирования. Это на какой-то момент вызвало растерянность среди артиллеристов. Но едва они присмотрелись к действиям противника, как начали успешно бить по самолетам. Зенитными средствами батареи (45-мм пушками) и подоспевшими в разгар налета нашими истребителями два «юнкерса» были сбиты. Однако изрядно пострадала и сама батарея: все, даже небольшие, постройки уничтожены, среди личного состава есть убитые и раненые, повреждено одно орудие, а весь грунт вокруг батареи в радиусе до двухсот метров буквально изрыт воронками.
Два часа спустя фашисты повторили налет.
Пришлось приказать Космачеву сделать вид, что батарея уничтожена, то есть укрыться и молчать. Тем неожиданнее будут для противника действия батареи, как только он вновь попытается пустить свои конвои [11].
Вести с фронтов плохие. Болит сердце за наши неудачи, за города, попавшие под удар, за мирную землю, уже искореженную войной, изуродованную бомбами, снарядами, танками...
Как сложится обстановка здесь, на Севере? Положение у нас трудное. Нет топлива для флота. Нефти в обрез — только то, что есть на кораблях, — одна заправка.
С утра на границе против позиции наших войск отмечается оживление. Однако фашисты медлят с наступлением на суше. Не готовят ли десант для захвата Рыбачьего и Среднего, чтобы сначала закупорить Кольский залив, а затем перейти границу и ринуться к Мурманску? Вполне возможно, тем более если они знают, что здесь сосредоточены сейчас почти все средства снабжения Севера и эксплуатации его богатств. С первого дня войны в Кольском заливе скопилось до 35 транспортных судов, около 40 рыболовных траулеров и 80 мотоботов — большая часть торгового флота. Держать всю эту массу необходимых стране судов под угрозой вражеского десанта и под ударами вражеской авиации, которая усиливает налеты, нельзя. Надо уводить их. Куда? Наиболее подходящим местом следует считать Белое море, но от Мурманска до Архангельска надо пройти 450 миль при незаходящем
[36]
солнце, то есть под угрозой удара в любую минуту с воздуха, да и с моря. Как предотвратить угрозу и чем отвести удар? Нам и здесь, у линии фронта, не хватает истребителей. Эсминцы уже все в строю, но их мало на, такое количество судов, чтобы гарантировать конвоирование на переходе. Да и запасы топлива ограничены [12]. Не говоря уже о том, что эсминцы нужны для других целей.
Думаем, что делать. Делать не мешкая, не теряя ни часу.
По некоторым встречам лицом к лицу, еще до этой войны, мне известно, что гитлеровцы действуют по традициям так называемой прусской школы, то есть по шаблону. Это заметно и сейчас. Налеты их авиации ведутся, как правило, в одни и те же часы. А поступая так, в силу своей педантичности, они не признают иных способов действий. Прибегнуть же к тому, что не укладывается в их мышлении, — значит почти наверняка преуспеть. Короче говоря, не попытаться ли обойтись без конвоирования на переходе? Ведь фашистам и в голову не придет, что мы осмелимся пренебречь догмами и канонами в таком деле. Рискованно, конечно, отправить без
[37]
прикрытия, без специального охранения все это множество судов, но другого выхода нет. Если оставить их здесь, они могут быть потеряны; если же вывести отсюда и рискнуть на самостоятельный переход, какое-то количество судов будет определенно спасено.
После некоторого раздумья решился: пустить суда поодиночке, самостоятельно, с разными интервалами, а тем временем отвлечь внимание противника налетами нашей авиации на его аэродромы, на Киркенес, Петсамо. Главная задача для истребителей: перехватывать фашистских разведчиков, не давать им углубляться на восток от Кольского залива.
Погода для начала подходящая — низкая облачность, изредка полосами наползает туман.
И потянулись от Мурманска к Архангельску всевозможные суда — от океанских транспортов до зверобойных шхун.
Теперь следует надеяться на лучшее, но быть готовыми к самому худшему.
Отвлекает от мыслей, связанных с переходом, сообщение командарма 14 Фролова. Последний информирует о своем решении: использовать армейскую артиллерию для огневого налета по скоплениям немецко-финских войск, чтобы помешать каким-либо неожиданным действиям противника на суше, например против Мурманска. Цели заранее изучены и заново уточнены.
Что ж, это весьма кстати.
28 июня. Вторые сутки выходят из Кольского залива и направляются на восток, в Белое море, транспортные суда, рыболовные траулеры, промысловые боты. С моря нет никаких тревожных сигналов.
29 июня. На сухопутье произошло то, чего следовало ожидать. Как только армейская артиллерия начала обстрел мест сосредоточения и скопления сил противника, гитлеровцы, будто по сигналу, перешли в наступление. Повсюду завязались ожесточенные бои.
Силы неравные. Противник подготовился к наступлению, а мы, говоря строго, только начали подвозить пополнения войскам. Доставляем под ударами его авиации необученных, неэкипированных, даже непроинструктированных людей и прямо с причала бросаем на передовую линию, в бой.
Сообщения с передовой кратки: борьба идет за каждый метр, за каждую сопку, скалу, расщелину. Даже там,
[38]
где в дотах остается по два-три человека, люди не капитулируют, не сдаются.
Приморским участком фронта командует генерал-майор А. А. Журба [13]. Знаю его: старый солдат, лично храбрый человек. Делает все, чтобы не допустить прорыва гитлеровцев к Мурманску, сдержать их напор, но остановить не в состоянии. Линия фронта медленно перемещается в направлении побережья Кольского залива, к нам.
В моих руках приказ командующего лапландской группировкой немецко-фашистских войск Дитла, найденный у убитого вражеского офицера. Приказ любопытный: в нем ставятся задачи егерским дивизиям, действующим против нас на мурманском направлении. Наступление этих дивизий расписано не только по дням, но и по часам. Ни намека на трудности, ни тени сомнения. Наоборот, высокомерная самоуверенность. Избалованные легкими победами в других странах Европы, опьяненные успехами, фашисты рассчитывают на такие же успехи и победы в Советском Союзе, в частности здесь, в Заполярье. Через неделю после начала наступления, судя по расписанию, составленному Дитлом, его войска должны овладеть Мурманском.
Посмотрим, посмотрим... Первый день, когда егерям удалось превосходящими силами сбить наших пограничников и части 14-й дивизии, ничего не решил. (Последующие дни показали наше упорство и пашу обороноспособность. Срок, назначенный Дитлом для занятия Мурманска, истек, между тем противник не прошел и половины расстояния, составляющего восемьдесят километров по прямой от границы.)
Береговые посты доносят: последнее из переводимых в Архангельск транспортных судов, обогнув остров Кильдин, ложится курсом на восток, вдоль мурманского побережья, к горлу Белого моря.
Получен сигнал бедствия с моря. По радио передано сначала о нападении фашистской авиации на рефрижератор № 3, водоизмещением около двух тысяч тонн, затем международный сигнал «SOS», после чего связь с рефрижератором № 3 прекратилась. На вызовы ответа нет. Вывод один — судно потоплено. Тихоходное, без всякого вооружения, оно, разумеется, не имело шансов на спасение при атаке авиации противника.
[39]
Если потери ограничатся только гибелью рефрижератора № 3, можно будет считать перевод транспортного флота вполне удачным. По времени переход судов близок к завершению, а сведения о других потерях не поступают.
