Автор изучил 18 свежеизданных учебников истории, прочитав главы о Второй мировой войне и ее последствиях для Польши и обратив при этом особое внимание на тему «Советский Союз и Польша».

«После всего прочитанного меня интересует следующее: какое по счету поколение учеников, вместо того чтобы покорно поддаваться полосканию мозгов, задаст, наконец, вопрос: „Какого, спрашивается, эти идиоты — маршал Рыдз-Смиглы и министр Юзеф Бек решились на войну с Гитлером?“»

И наконец, вывод статьи, написанной после прочтения современных польских учебников истории:

«Проявлением мудрости стало бы вступление в Антикоминтерновский пакт. Потом (вслед за Болгарией, Венгрией и Румынией) заключение союза с Третьим рейхом и превращение в такое же, как и эти страны, вассальное государство Германии. И, как следствие, отправка в июне 1941 года на войну с Советским Союзом».

Статье предпослан характерный заголовок «Гитлер был прав».

«Некоторые историки даже говорят о „европейской гражданской войне“, в которой „христианская и цивилизованная“ Европа встала на сторону фашистов, воевавших с „большевистскими варварами“, — пишут в бельгийской „La Libre Belgique“ Ги Спитальс, Жан-Мари Шовье и Владимир Калле. — Так считают в Таллине, столице Эстонии, которая, между прочим, входит в Евросоюз. Подобного рода теории в ходу в Эстонии и Латвии, а также в Галиции (Западная Украина)».

Но бельгийские авторы далеки от наивной мысли, что подобные воззрения в упомянутых регионах являются плодами собственного производства. В своей статье, которая озаглавлена «Зачем замалчивают „красную победу“», они анализируют общеевропейскую тенденцию, уже много лет подпитывающую неофашистские движения:

«Специалист по русской истории Марк Ферро считает, что впоследствии появилось некое табу, которого не было раньше: сейчас не принято говорить о том, что именно Советская армия разгромила силы Вермахта, и что благодаря этому произошла высадка союзников в Нормандии, и американо-английские войска смогли освободить Западную Европу. Нельзя сказать, что эти операции просто следовали друг за другом, существует прямая связь между ними. Но годы шли, началась холодная война, и роль Советской армии стали потихоньку замалчивать. А сегодня, когда она распадается (М. Ферро писал эти строки в 1992 г.), мы все больше доверяем англосаксонским источникам, расписывающим свои военные успехи».

Бельгийскому политику и двум журналистам «просто хотелось бы, чтобы 8 и 9 мая, отмечая очередную годовщину фашистской капитуляции, мы не забывали о некоторых исторических фактах. И чтобы никто не воспользовался этим днем, чтобы реабилитировать коллаборационистов и ставить памятники бывшим эсэсовцам!»

Но памятники ставятся — и бывшим эсэсовцам, и бывшим агентам абвера и гестапо. И происходит это в разных странах, как будто по какому-то заранее написанному сценарию. Стоит в Эстонии начать бороться с «Бронзовым солдатом» — и почти сразу в Польше начинается борьба с памятниками советской эпохи, и почти мгновенно она перебрасывается на Западную Украину.

Нам придется вспоминать многие страны. Разумеется, больше всего я буду говорить об Украине. Не потому, что положение здесь наихудшее; наверное, не худшее, я, во всяком случае, очень надеюсь, что не худшее. А потому что, как у нас говорят, свое сильнее болит.

Страна гниет с головы.И выстраивается унылая цепочка: больные люди, больные общества, больная планета. Нацизм подобен бледной поганке, он ядовит в любых дозах.

Что такое фашизм? Это термин. О терминах не спорят, о терминах договариваются. Давайте договоримся, что называем фашизмом в этой книге.

Фашизм как самоназвание появился в 20-е годы в Италии и стал правящим режимом в 1922 году. И сегодня многие явные и неявные защитники этого движения пытаются заставить оппонентов говорить о фашизме только как о строе, царившем в Италии Муссолини в 1920–1940-е годы.

Но уже в те времена, а в послевоенные годы тем более, рамки понятия существенно расшились. В русском языке уже с тридцатых годов было принято называть фашизмом далеко не только итальянский фашизм образца упитанного дуче. И коль в нашем разговоре мы пользуемся русским языком, то будет логично и слова использовать в значениях, принятых в русском языке.

Итак, в этой книге мы будем называть фашизмом идеологию, которая базируется на вульгарном социал-дарвинизме, проповедует разделение людей, не суть важно, по каким параметрам, на низших и высших, и утверждает, что для осуществления великой цели — господства высших — допустимы любые преступления. Подробнее:

1. Социал-дарвинизм.Это механическое перенесение учения Дарвина о межвидовой и внутривидовой борьбе за существование в животном и растительном мире на человеческое общество. Это учение, точнее, верование, утверждает, что выживают сильнейшие ^{9} .

2. Как следствие — сегрегация, разделение людей(по тому или иному признаку) на способных, достойных выживания, и обреченных на то, чтобы стать материалом, «биомассой» для обеспечения выживания достойных (по-польски — «достойников»). Разделение на тех, кто достоин жить (субъектов выживания), и недостойных, лишенных права на существование (объектов, обеспечивающих существование).

3. Однако человек не животное. Вульгаризация заставляет вносить поправки. В борьбе за существование, если перенести ее на человеческий род, будет выживать не самый ловкий и сильный, а тот, кто способен применить средства, избыточно обеспечивающие достижение цели. В силу этого одним из основополагающих для фашизма является принцип «цель оправдывает средства».

Детализируем эти положения применительно к истории и современности. Вот как формулировал Гитлер в «Майн кампф» основы своего вульгарного социал-дарвинизма: «Человек возвысился благодаря борьбе… Чего бы ни достиг человек, он добился этого благодаря оригинальности, усиленной брутальностью… Жизнь можно уложить в три тезиса: борьба — всему глава, добродетель — голос крови, а главное и решающее — это вождь».

В эти же три тезиса укладывается любой фашизм — и гитлеровский, и позднейший.

И дальше: «Кто хочет жить, должен бороться, кто не желает бороться в этом мире, где вечная борьба является законом жизни, не имеет права на существование».

Здесь Гитлер просто открыто формулирует то, что апологеты фундаментального либерализма пытаются скрывать политкорректными словесами. Эту «оригинальность, усиленную брутальностью», мы находим во всей истории европейских стран и их колоний во все времена, но особенно — с начала Нового времени, или, как формулируют иные, с возникновения и упрочения капиталистических отношений.

«Оригинальность, усиленная брутальностью», — это и американский Дикий Запад, и современная Россия с Украиной. Умение ударить человека, не ожидающего нападения, воспользоваться недоступной для конкурентов информацией, — разве не на этом строятся капиталы и сегодня, и не только в «диких» постсоветских странах, но и в так называемых цивилизованных?

Многие скажут: и что ж тут такого? Только бизнес, ничего личного… Я тоже не оцениваю, плохо это или хорошо. Я только говорю: это было и есть.

Но в то же время, параллельно, было и другое. Фермеры выбирали шерифов, чтобы те отлавливали их наиболее способных к внутривидовой борьбе сограждан и отстреливали их, как бешеных собак. Вообще говоря, собаки, даже постоянно грызущиеся между собой, мгновенно и инстинктивно объединяются, чтобы загрызть бешеную, — а нынешняя свободная пресса ретранслирует громадное удивление: откуда у нас такая ненависть к частному предпринимательству? А ведь ненависть — не к предпринимателям, а к некоторым их весьма распространенным методам.

Фермеры не были ни слабее, ни глупее бандитов. Просто они не хотели стрелять в людей из-за углов или из кустов или нападать на спящих, а хотели спокойно растить хлеб и скот. Потому что в дарвиновской борьбе за существование, если перенести ее формы на человеческое общество, победит не сильнейший, и даже не самый приспособляемый, а подлейший. Способный ударить в спину, бить лежачего, продать — или купить — тайну исповеди.