Мысль о том, что ей придется идти наверх в свою спальню, тревожила ее, но она старалась не думать об этом. Когда она наконец встала, погасила свет и открыла дверь в холл, ей стало страшно. Тем не менее она взбежала по ступенькам, быстро прошла по коридору и распахнула дверь в комнату. Все опасения сразу исчезли. Здесь, в этой уютной спальне, она чувствовала себя в безопасности и совершенно счастливой. «И чего ты боишься, глупышка?» — выругала она себя, глядя на разложенную на кровати пижаму и комнатные туфли на коврике.

С чувством облегчения Гвенда скользнула в постель и быстро уснула.

На следующее утро она уехала по делам в город и вернулась только к обеду.

— Рабочие открыли дверь вашего шкафа, мадам, — объявила миссис Кокер, ставя перед ней тарелку с жареной рыбой, картофельным пюре и морковью в сметане.

— Чудесно! — воскликнула Гвенда.

Она была голодна и пообедала с аппетитом. Затем выпила кофе в гостиной, поднялась в спальню, подошла к шкафу и распахнула дверцу.

Она невольно вскрикнула, и в глазах у нее потемнело.

Внутренняя часть шкафа была обклеена теми самыми обоями. Гвенда с изумлением обнаружила, что когда-то эта комната была обклеена веселыми обоями с букетиками маков и васильков…

Гвенда долго не могла отвести глаз от увиденного. Наконец, неуверенными шагами отойдя от шкафа, села на кровать.

Она жила в доме, который никогда не видела; дом этот находился в стране, где она раньше никогда не бывала; два дня назад, мечтая о детской, она вообразила обои, рисунок которых точно соответствует обоям, некогда покрывавшим стены этой комнаты.

В голове мелькали беспорядочные объяснения случившемуся. Может быть, вместо того чтобы вспоминать, она видела будущее…

Если тропинку в саду и дверь между гостиной и столовой еще можно было счесть совпадением, то с обоями дело обстояло совершенно иначе. Вообразить себе обои определенного рисунка и обнаружить их именно там, где ей хотелось их увидеть, — это не просто совпадение… Объяснение этим событиям существовало, и хотя Гвенда еще не нашла его, оно уже пугало ее. Время от времени она видела дом не таким, каким он станет, а таким, каким он был когда-то. Дом пугал ее… Впрочем, он ли ее пугал? Может быть, она стала бояться себя?

Она глубоко вздохнула, встала, надела шляпу, пальто и быстро вышла из дома. На почте она отправила телеграмму следующего содержания:

«Лондон Челси Аддуэй-сквер 19. Я передумала. Могу ли я приехать завтра? Гвенда».

Раймонд Уэст и его жена сделали все, чтобы Гвенда чувствовала себя у них как дома, и если в их присутствии ей было немного не по себе, то не они были тому причиной. Несколько странная внешность Раймонда — он чем-то походил на ворона, — его растрепанные волосы и неожиданно бурные и совершенно непонятные высказывания ставили Гвенду в тупик, что несколько раздражало ее. Казалось, он и Джоан изъяснялись на одном, только им понятном языке. Гвенда впервые попала в среду интеллектуалов, и образ их жизни казался абсолютно чуждым ей.

— Мы хотели бы сводить вас в театр, — сказал Раймонд Гвенде, которая пила поданный ей джин и сожалела о том, что по приезде ей не предложили чашку чая.

При этих словах ее лицо просветлело.

— Сегодня вечером мы пойдем на балет в «Садлерс Уэллс». Завтра, после праздничного ужина в честь моей потрясающей тетушки Джейн, мы сходим на «Герцогиню Амальфи»[2] с Гилгудом в главной роли, а в пятницу — на «Поступь безногих». Вы просто обязаны посмотреть эту пьесу. Она переведена с русского языка и, несомненно, является самой значительной драмой за последние двадцать лет. Она идет в театре Уитмора.

Гвенда вежливо поблагодарила. Рано или поздно приедет Джайлз, и они вместе сходят на какую-нибудь музыкальную комедию или на что-то в этом духе. От мысли, что ее ждет «Поступь безногих», она содрогнулась, но внушила себе, что, может быть, пьеса ей и понравится, несмотря на слово «значительная». На ее взгляд, в большинстве случаев значительные произведения отличались именно тем, что никому не нравились.

— Вы будете в восторге от моей тети Джейн, — продолжал Раймонд. — Если можно так выразиться, она настоящий музейный экспонат. Викторианка до мозга костей. У нее в доме ножки туалетных столиков закутаны в вощеный ситец. Она живет в маленькой деревушке, где никогда ничего не происходит, как в пруду со стоячей водой.

— Кое-что у них все же произошло, — напомнила его жена.

— Обыкновенное преступление на почве ревности, вульгарное донельзя и без малейшей утонченности.

— Тем не менее тогда оно заинтересовало тебя, — лукаво заметила Джоан.

— Иной раз я не отказываюсь сыграть в крикет в каком-нибудь заштатном городишке, — с достоинством парировал Раймонд.

— Как бы то ни было, но тетя Джейн действительно отличилась в разгадке этого убийства.

— О, она отнюдь не глупа. И она обожает решать задачки.

— Задачки? — переспросила Гвенда, подумав об арифметике.

Раймонд неопределенно взмахнул рукой:

— Задачи любого рода. Например, почему, отправляясь прекрасным летним вечером на собрание прихожан, жена бакалейщика взяла с собой зонтик. Почему банка с креветками оказалась именно там, где ее нашли. Или что случилось с пасторским стихарем. Если в вашей жизни есть нерешенная задача, Гвенда, изложите ее тете Джейн, и она даст вам ответ.

Он рассмеялся, и Гвенда последовала его примеру, хотя смеяться ей вовсе не хотелось. На следующий день ее представили тете Джейн, то есть мисс Марпл, которая оказалась очаровательной леди с приятными, хотя и несколько суетливыми манерами, высокой и худенькой, с розовыми щеками и голубыми глазами, в которых порой вспыхивало лукавство.

После ужина, выпив за здоровье тети Джейн, они отправились в театр; к ним еще дома присоединились художник средних лет и молодой адвокат. За праздничным столом художник уделял почти все свое внимание Гвенде, тогда как адвокат большей частью беседовал с Джоан и мисс Марпл, к чьим замечаниям он прислушивался с особым интересом. В театре Гвенда сидела между Раймондом и адвокатом.

Свет погас, и спектакль начался.

Актеры играли с большим подъемом, что произвело на Гвенду глубокое впечатление: ей редко доводилось видеть театральные постановки такого уровня.

Пьеса шла к концу; напряжение достигло кульминационного момента. Через огни рампы в зал летел преисполненный отчаяния голос:

— Закройте ей лицо. Я ослеплен. Она умерла молодой… Гвенда закричала.

Вскочив, она вслепую пробралась до центрального прохода и выбежала из театра на улицу. Даже там она не остановилась и, охваченная паническим ужасом, то шагом, то бегом добралась до Хэймаркета.

Успокоилась она только на Пиккадилли. Остановив такси, она велела ехать в Челси. Высадившись у дома Уэстов, она достала дрожащими руками деньги, расплатилась и поднялась по ступенькам к входной двери. Открывший дверь слуга удивленно заметил:

— Как вы рано вернулись, мисс. Уж не заболели ли вы?

— Я… нет, да… Я… мне просто стало нехорошо.

— Не желаете ли чего-нибудь выпить, мисс? Может быть, немного бренди?

— Нет, ничего. Я сразу же лягу в постель, — ответила она и бегом поднялась по лестнице, чтобы избежать дальнейших расспросов.

Войдя в свою комнату, она разделась, бросила одежду на пол и легла под одеяло. Ее била дрожь, сердце отчаянно колотилось.

Она не слышала, как хозяева дома вернулись из театра, но вскоре дверь открылась, и в комнату вошла мисс Марпл, неся две грелки и чашку чая.

Гвенда села на кровати, пытаясь унять все еще сотрясавшую ее дрожь.

— О, мисс Марпл, мне так стыдно! Я не знаю, что на меня нашло… Так ужасно… Они, наверное, сердятся на меня?

— Вовсе нет. Успокойтесь, моя милая. Положите грелки, они согреют вас.