Она решительно спустилась по лестнице. Оставалось только пересечь главный холл…
— Что это еще за бред? Какая рождественская ель? Ваша распорядительница, должно быть, совсем спятила, а с вас и взять нечего. Дикари! Убери свои ручонки, малявка!
— Тота бяка! Ни тлога-а-ай!
Дженни вихрем вылетела в холл. Лена Маккензи, как всегда презрительная и недовольная, стояла, уцепившись одной рукой за прекрасную Летнюю Рождественскую Пинию Дома на Сваях, явно намереваясь куда-то ее убрать, а другой рукой брезгливо придерживая за шиворот шоколадное дитя с белым байтом. Чикита. Дочка Марисоль.
— Что здесь происходит? Чикита, не гуди. Иди сюда, малышка. Давай вытрем нос. Барышни не ходят с соплями до полу.
— Тота бяка!
— Не надо кричать на взрослых, маленькая. И ни на кого не надо.
— Эта маленькая дрянь меня едва не укусила!
— Тота ейку укьяла!
— Что-о? Да как ты…
— Спокойнее, мисс Маккензи. Чиките всего четыре года. Почему вы держитесь за дерево?
— Потому что собираюсь выкинуть его из дома! На дворе конец мая. Какое Рождество?!
— Мисс Маккензи, а вы всегда так ведете себя в гостях? Если вам что-то не нравится, берете и выкидываете?
— Милочка, как вас там? Салли? Полли?..
— Дженнифер О'Хара, с вашего позволения.
— Так вот, мисс О'Хара, я в этом доме отнюдь не гость. Я здесь практически выросла. И я когда-нибудь буду хозяйкой в этом доме…
— Вполне возможно, но сейчас вы еще ею не являетесь, так что прошу вас отпустить дерево и не пугать ребенка.
— Эту обезьяну? Да меня вообще не волнует, что с ней будет…
— Тота дьянь!
— Вы слышали? Слышали, что сказала эта сопливка? Впрочем, чему удивляться. Ее отец был бандитом, а мать гулящая.
— Значит, вы считаете, что мистер Фергюсон окружает себя отбросами общества?
— Я считаю, что мистеру Фергюсону кое-кто пудрит мозги, но я открою ему глаза.
— Пойдем, малышка. Умоемся, перевяжем бант и отправимся на поиски мамы…
— Чикита холосая. Мисс Зенни тозе холосая.
— Чикита самая лучшая. Пойдем. Никто больше не тронет наше Деревце. А завтра будет праздник, приедут гости, все обрадуются, станут плясать вокруг нашей елочки… то есть, пинии.
Так, с уговорами и прибаутками Дженни увела развоевавшуюся Чикиту на кухню. Уже на лестнице они столкнулись с Марисоль и Клейри. На лице Марисоль было написано отчаяние, на лице Клейри — мрачная решимость.
— Чикита!
— Мисс Дженни, золотко! Вот хорошо-то! А я уже шла спасать нашу малышку. Нет, в самом деле, что ж это за змея, прости меня, Дева Мария, покровительница всех змей сельвы! Ведь в каждой бочке затычка! Всех разогнала, всем наговорила гадостей, во все влезла! Сеньора Эсамар, известно, не борец, Гвенни вообще голоса не имеет, а сеньора Дона пока дождешься…
Дженни подняла голову.
— Разве он еще не приехал? Странно, я его видела уже больше часа назад, он сказал, что собирается домой…
Не сговариваясь, три женщины торопливо поднялись наверх и вышли на крыльцо дома. Вдруг Марисоль громко вскрикнула и вскинула руку:
— Смотрите! Дым! Что-то горит в сельве!
Дженни ахнула. Дым поднимался в той стороне, где был кораль.
Дом наполнился стуками, хлопаньем дверей, криками, но девушка уже не слышала этого. Она стремительно пронеслась через сад, вывела еще не остывший джип из гаража и на полной скорости помчалась туда, откуда совсем недавно вернулась.
Сухие грозы — частое явление в этих местах. Электричество копится в атмосфере, потрескивает и постреливает крошечными голубыми молниями, но основной заряд по силе бывает равен средней авиационной бомбе. Именно такой заряд и ударил в сухое дерево, к которому в корале обычно привязывали мулов. Сухое дерево было не самым высоким, да и стояло не на открытом месте, однако это не помешало молнии избрать именно его. Сухая древесина вспыхнула мгновенно. Горящие куски разметало в стороны, загорелись постройки. Пожар охватил кораль со скоростью, которая могла бы показаться нереальной человеку неискушенному, но ранчерос были людьми сельвы, привычными ко всему.
Паники не возникло. Каждый делал свое дело. Дон, Фредди и еще трое молодых парней уводили лошадей. Сложнее всего было с необъезженными. Для любого дикого зверя огонь — это самое страшное. Лошади попросту взбесились от ужаса. В таком состоянии они представляли смертельную опасность, и Дон понимал, что для их же спасения нужно как можно скорее дать им уйти. Но для этого их нужно было выпустить, одновременно не попав под копыта. Кроме того, надо было позаботиться о кобылах с жеребятами, которых в такой давке могли затоптать в несколько мгновений. Короче говоря, Дон Фергюсон трудился в поте лица своего, когда перед ним неожиданно возникла Дженни.
— Какого черта! Что ты здесь делаешь?! Уходи!
— Я не уйду! Я хочу помочь. Боже, Дон… Ты жив!
— Разумеется, жив! И очень зол. Дженнифер, прошу тебя, уходи! Я не могу тебя потерять!
— Я не оставлю тебя.
И смелая рыжая девушка торопливо поцеловала Дона в губы.
У него не было времени удивляться. Не было времени оценить тот пожар в крови, который мгновенно вспыхнул от ее поцелуя. Не было времени ни на что. Он просто кивнул и велел ей идти к молодым ребятам, по цепочке передающим ведра воды. Дженни встала в цепь.
Стемнело резко и как всегда неожиданно, но никто не замечал этого. Джип Дженни пришелся кстати, его фарами смогли осветить часть кораля. Все трудились, не покладая рук, и наконец огонь сдался. Пахло гарью, страхом и озоном.
Закопченные, провонявшие дымом люди собирались в центре загона. То на одном, то на другом черном от сажи лице вспыхивали белозубые улыбки. Напряжение отступало.
Дженни не чувствовала собственного тела. Рук своих не чувствовала. Кажется, она сильно ободрала плечо, но сейчас у нее не было сил ощутить боль. Из темноты вынырнул невысокий, абсолютно черный парень. Странно сверкнули прозрачные серо-голубые глаза.
— Мисс О'Хара! Вы настоящая героиня. Вот это женщина! Что, не узнаете меня?
— Узнаю, Фредди. Ваш звонкий голос не перепутать ни с чьим другим.
— Фредди, отойди от моей женщины!
Дон Фергюсон, грязный, как сама преисподняя, усталый, как тысяча шахтеров, и довольный, как неизвестно кто, вышел из темноты. Рубашка превратилась в лохмотья, голубые джинсы приобрели ровный черный цвет, сапоги обгорели. Крепкие, мускулистые руки были покрыты волдырями и ссадинами. Дженни улыбнулась ему, стараясь не думать о том, КАК она сейчас выглядит.
— Мой Грязный Босс, я приехала сообщить, что к завтрашнему приему все готово.
Громкий смех двух десятков молодых и здоровых мужчин потряс затихшую сельву. Дон тоже смеялся, не спуская синих глаз с Дженни.
— Мисс О'Хара, я рад это слышать.
— Дженни, Просто Дженни.
— Не просто Дженни. Дженни-Героиня. Дженни-Амазонка. Ура Дженнифер О'Хара!
— Ура-а-а!!!
Он подошел к ней и взял ее за руку.
— Ты сумасшедшая рыжая ведьма, Дженнифер. Кой дьявол принес тебя сюда?
— Я испугалась.
— Я же говорю — сумасшедшая. Когда женщины пугаются, они бегут ОТ. Ты рисковала.
— Я должна была тебя увидеть.
— Рыжая…
Он медленно отвел грязные спутанные волосы с ее щеки.
— Дома меня убьют за то, что я тебя не отправил. Они там с ума сходят…
— Им не до меня. Последнее, что я слышала перед отъездом, это вопли Лены о том, что ее чемоданы надо спасать в первую очередь.
— Ты недобрая.
— Я злая. И грязная. Как я покажусь в доме? Твоя Лена меня с землей сравняет.
— Только не говори, что тебя волнует ее мнение.
— Нет. Меня волнует твое.
Звенящая цикадами ночь неожиданно надвинулась на них. Сквозь острый запах гари и беды Дон чувствовал и другой запах, острый и будораживший его запах возбуждения. Чувственный, недоступный никому, кроме него. Запах самки, стоящей перед самцом.
Еще одно слово, одно прикосновение — и мир взорвется.
Он стиснул зубы, потряс головой и заметил почти непринужденным голосом:
