Раньше она даже представить такое не могла. Но, если отбросить постельные дела, между ними нет ничего общего. Майкл просто использует ее, чтобы досадить своему властному папаше. Он сам ей в этом признался. Правда, и она использует Майкла, чтобы спасти Микки. Но ему она в этом не призналась. Ему без разницы, зачем ей потребовались такие бешеные бабки. Он даже не спросил, а просто выдал ей чек.
Теперь у нее есть муж. Сам Майкл Хейворд! А ведь родители предупреждали ее в свое время. «Ох, детка, когда-нибудь ты отхватишь кусок, который не сможешь проглотить!» — говаривала мать, обеспокоенная честолюбивыми фантазиями своей младшей дочери.
«Девочка моя, — сказал как-то отец, — однажды ты, не подумав хорошенько, прыгнешь слишком высоко и окажешься по шею в куче навоза».
Только вместо навоза он употреблял более грубое слово. Он вообще был грубоват и употреблял сильные выражения.
Похоже, именно туда она и вляпалась. Дрожь становилась все сильней, и ей пришло в голову, а не выброситься ли из машины на ходу. Если повезет, ее сразу переедет какой-нибудь лихач. Впрочем, с ее везением она скорее попадет под колеса велосипеда рассыльного и Майкл просто подберет ее с мостовой, отряхнет и повезет дальше, на встречу с папой. Господи, что же ей теперь делать? Остается только молиться. Александра не была особенно набожной, но молиться умела и всегда просила за тех, кто не мог помочь себе сам: за слабых, больных, униженных, отчаявшихся людей. Никогда ничего не просила у Бога для себя, потому что всегда верила в собственные силы.
Александра бросила взгляд на сидящего рядом мужчину. На коленях открытый кейс, что-то там кропает… Наверное, ручка в его руке стоит больше, чем она зарабатывает за месяц. Дело, конечно, не в деньгах, а в стиле жизни, в чуждых для нее ценностях, вообще в их разных взглядах на жизнь. Сдался ей этот шикарный клубный ресторан! Это не привычное уютное кафе, где удобно пообщаться с друзьями или поболтать с приятелем. Наверняка у этого ресторана помпезное оформление, пальмы всякие, а на стенах развешаны картины с охотничьими сюжетами. Все присутствующие в элегантных вечерних нарядах, а метрдотель выглядит как принц Уэльский. При виде такой, как она, он станет нос воротить. А вдруг ее не впустят туда? На секунду Александрой овладел панический страх. Какая глупость пришла ей в голову! Ее непременно впустят, ведь она появится под руку с самим Майклом Хейвордом. Да Майкл и не заметит этого лакея, проплывет мимо, сунув ему в лапу пятьдесят фунтов. И сколько бы на нее ни косились, все равно пропустят. А потом прольют ей что-нибудь на колени. Или будут ждать, когда она сама что-нибудь прольет на себя.
Александра занервничала и сунула руки в карманы куртки, чтобы не поддаться дурной привычке, оставшейся с детства, — грызть ногти. Не хватает ей только опозориться перед Майклом. Она специально красит ногти яркими лаками, как напоминание — не смей грызть ногти! Нельзя показать ему, что ей страшно, так страшно, что колотится сердце и сводит желудок. Нет, сэр, этого вы от меня не дождетесь, твердила себе Александра. Вообще страх — это последнее дело и никогда до хорошего не доводит, так говорила ей старшая сестра во времена их детства. Тогда она больше всего боялась темноты и замкнутого пространства. Началось это в возрасте пяти лет, после того, как ее однажды случайно закрыли в темной кладовке. Большего ужаса она не переживала в жизни. И дело было не столько в темноте, сколько в кошмарном ощущении безвыходности. С тех пор она долго спала только при свете ночника и с открытой дверью. Даже отец, сторонник системы жесткого воспитания, не стал возражать. Слишком сильно она их тогда напугала, промолчав несколько суток, но не проронив ни слезинки. Приблизительно через год Глория посвятила ее в главный секрет жизненных побед: никогда не показывать вида, что тебе страшно. Запомнив наставление старшей сестры, она научилась справляться с этим омерзительным чувством и находить выход из, казалось, безвыходных положений. И открылось ей, что мир — это чудесное место, где почти все зависит от тебя. Она считала, что навсегда избавилась от страхов. Но вот теперь случился рецидив, и она снова чувствует себя испуганной девочкой. Но вида она не покажет и в ресторан войдет с гордо поднятой головой. Плевать ей, если она кому-то не понравится. Может, Майкл Хейворд и пожалеет, что женился на ней, но ему никогда не придется жалеть ее! Уж об этом она позаботится.
Нужно было видеть, как округлились глаза и оживилось лицо метрдотеля при их появлении. Правда, он быстро привел в порядок свое лицо и снова застыл с вежливой улыбкой на губах и выражением спокойного безразличия на лице.
Так-то лучше, подумал Майкл. Раз он готов оплачивать астрономические счета этого ресторана, пусть улыбаются, даже если ему вздумается привести в ресторан комодского варана!
Крепко прижав к себе руку Александры, Майкл улыбнулся метрдотелю.
— Добрый вечер, Джордж. Отец уже здесь? Улыбка Джорджа стала шире.
— Прибыли, мистер Хейворд. Он, леди и еще один джентльмен. Они уже сидят за столиком. Если я не ошибаюсь, столик был заказан на четверых? — Он приподнял бровь, упорно избегая смотреть на Александру.
Майкл на секунду замер.
— Произошло изменение.
Метрдотель перестал улыбаться и подозвал официанта, который почтительно остановился сбоку от него. Джордж шепнул ему несколько слов, после чего официант бросил удивленный взгляд в их сторону, коротко кивнул и поспешил в зал ресторана.
— Через минуту все будет в порядке, — заверил Майкла Джордж, по-прежнему избегая взглядов на его спутницу. — А… юная леди… не хочет оставить в гардеробе свою куртку? — Он с отвращением покосился на нее.
— Она мне не мешает, — заявила Александра, прежде чем Майкл открыл рот.
Словно не услышав ее, Джордж продолжал смотреть на Майкла.
Сжав зубы, Майкл обнял Александру за плечи.
— Моя жена останется в куртке. Спасибо, Джордж.
Как он и ожидал, профессиональная выдержка изменила Джорджу. У него отвисла челюсть.
Майкл, не снимая руки с плеча Александры, обошел метрдотеля и повел ее в зал ресторана. Он издалека увидел отца в обществе старого друга их семьи, Кристиана Честера, и холеной блондинки. Они явно недоумевали, почему их пересадили за другой стол в самом центре зала под огромной пальмой, с раздражением наблюдая, как официант сервирует стол на пятерых. Александра тихо засмеялась.
— Что тебя развеселило? — спросил он и заглянул ей в лицо.
— Пальма. Я так и думала, что здесь окажется пальма.
И тебя специально посадят за стол, который находится под этой пальмой в самой середине зала, мысленно добавил Майкл.
Уголок его рта дернулся, пальцы непроизвольно сжали ее плечо.
— Пропади они пропадом, — буркнул он, и снова был награжден ослепительной улыбкой Александры.
В эту минуту их и заметил отец. Майкл получил огромное удовольствие, увидев, как у старика отвисла челюсть. Правда, он тут же ее захлопнул, глубоко вздохнул и встал из-за стола. Взгляд его был устремлен на Майкла, серые, как у сына, глаза сияли. Он искренне был рад видеть сына.
— Как мило с твоей стороны, что ты привел гостью. Извините, мы знакомы? — обратился он к Александре.
Он разглядывал ее волосы, торчащие груди под оранжевым топом и даже глазом не моргнул. Вот это выдержка, с завистью подумал Майкл.
— Конечно, знакомы, — весело ответила Александра, протягивая ему руку. — Я Александра Дэвис, сестра Глории. На свадьбе я была блондинкой, — предусмотрительно добавила она, чтобы объяснить ему, почему он сразу не узнал ее.
— Ну конечно! Теперь я вас узнал. Да… несомненно, ваши синие волосы сбили меня с толку. Младшая сестра жены моего Генри, — представил он ее Кристиану Честеру и блондинке, которая, очевидно, и была Ребеккой Катберт.
Майкл улыбнулся и добавил:
— Младшая сестра Глории и моя жена.
К чести отца, ни один мускул не дрогнул на его лице, только легкая бледность выдала, каким потрясением стало для него открытие, что Майкл успел жениться за те несколько часов, отделявшие утренний разговор по телефону от их встречи в ресторане.
