И вот что было уж совсем для меня интересно: часто заводили разговор о Сталине. Что он был для России? Как русские победили в Великой Отечественной войне и так ли уж верна эта расхожая легенда об Отце народов, о Величайшем полководце, победившем Гитлера. И поскольку в среде моих новых друзей не было заранее внушённой и усвоенной определенности мнений, тут кроме безоговорочных суждений было много и сомнений. Например, удивлялись и недоумевали тому странному, а может быть, и совсем не странному обстоятельству, что во время войны главы обеих стран — Германии и России — были инородцами. И там и тут в окружении вождей были люди с еврейской кровью. А если в свите были и люди коренной национальности, то жёны у этих соратников были иудейками.

Что же тут? Случайное совпадение или ключ к разгадке величайшей в мире трагедии, в результате которой только прямые потери составили пятьдесят миллионов человек — и все арийцы, «белые бестии», люди родственной расы, русские и немцы. Кто замесил и густо учесночил этот дьявольский коктейль?.. Кому был нужен такой смертоубийственный эксперимент в мировой истории?

Пишу я эти строки, а сам вспоминаю письмо профессора из Нижегородского университета. Прочитал он мой роман «Горячая верста», где я лишь краешком глаза попытался рассмотреть чёрные души иных персонажей и лишь слабо очертил контуры характера дельца от науки и интригана Папа. И профессор-теоретик литературы мне написал: «Эх, и достанется же вам за этого Папу!..» Досталось. И должности лишили, и двери всех издательств перед носом моим закрыли. Отец родной, товарищ Сталин много расплодил этих Папов. Недаром же я и свою воспоминательную книгу о тех послевоенных временах назвал «Оккупация». Самого-то «отца народов» его же соратнички на тот свет отправили, а нам в наследство много Папов осталось. Не сеяли они и не пахали, а в креслах начальственных уже тогда цепко укоренились. Это они потом и Империю великую Русскую на распыл пустили. Они. И только они! Об этом ещё скажет история. Хотя и теперь много книг на эту тему появилось. Недавно напечатаны книги Бориса Миронова «Приговор убивающим Россию» и Владимира Бушина «Измена. Мы знаем их поимённо». Вышла тринадцатая книга Эдуарда Ходоса — главы Харьковской еврейской общины. Этот своих единородцев знает изнутри. И что они сотворили с Россией и Украиной, и что это за люди — его соплеменники, он рассказал красочно и без всякой утайки; что называется — «выпотрошил». Наконец, не побоюсь упомянуть и свои двадцать романов. Четырнадцать из них я написал за двадцатилетний период моей жизни в Ленинграде — уже после того, как началась перестройка. В них-то я тоже не обделил вниманием своих друзей по журналистскому цеху, а затем по писательскому. А сынов Израиля там, пожалуй, процентов восемьдесят было. Полстолетия я прожил в этой среде. В Большой Энциклопедии Русского народа в томе «Русская литература» в статье обо мне сказано:

Кто-то прилетел из России и привёз газету со статьей Егора Лигачёва. В статье он хвалит Брежнева и, естественно, его команду, в которой и сам занимал едва ли не ведущую роль.

Я вспомнил, что уже читал воспоминания Лигачёва и даже написал ему письмо. Но вот отправил это письмо или оно где-то затерялось в моих бумагах — не помню. Говорят, политики после своего падения к прежним своим делам не возвращаются; если уж обанкротился — сиди на дне колодца и не квакай. Но это касается людей приличных, имеющих совесть, но если это те, о которых говорил Сталин: «…вокруг ни одного порядочного человека…» — и если они сами порождение сталинского времени — от этих держись подальше. Такие по обстановке меняют окраску кожи и в удобный для них момент способны встроиться в систему, ещё вчера бывшую для них враждебной. Так у нас получилось с партвождями — не теми коммунистами, кто работал на заводах, растил хлеб, мостил дороги, строил города и сёла — таким коммунистом и я был — нет, народ конкретного труда обыкновенно хранит верность своим идеалам, устойчив к переменам и не предаёт друзей. Речь же наша идёт о коммунистах, которые никогда и не были коммунистами, а имели одну-единственную способность: служить мамоне и во всём преследовать свою корысть. Такие «коммунисты-перевёртыши» были у нас в руководстве страной и партией, и особенно в самых верхних кремлёвских эшелонах. Имена предателей нам известны: Горбачёв, Ельцин, Шеварднадзе, Назарбаев, Кучма и целый легион других отважных молодцов. Говорю отважных потому, что нужна большая смелость, чтобы вчера заседать в Политбюро Коммунистической партии, а ныне перескочить в думу буржуазного государства и при этом хранить беспечный вид, мило улыбаться и, не моргая, смотреть в глаза людям, которые ещё вчера знали его лютым врагом капитализма.

Таков Егор Кузьмич Лигачёв. Он выступил с очередной статьёй, в которой восхвалял заслуги команды Брежнева.

И я решил предложить читателю письмо Лигачёву:

Егор Кузьмич!

Читаю Ваши воспоминания «В Кремле и на Старой площади». Отдаю должное мудрости и прозорливости редактора газеты «Советская Россия», осмелившемуся отвести так много драгоценной в наше время газетной площади жанру воспоминаний, не всеми почитаемому.

Оставляю в стороне стиль воспоминаний, хотя именно стиль больше, чем что-либо, характеризует человека. Судьба уготовила Вам стезю партийного работника: брошюры, газеты, официальные документы стали Вашей стихией, — они же и наложили отпечаток и на Ваши литературные откровения. Впрочем, ясность мышления, связь и логика в построении фраз говорит о высокой культуре автора, а строгая выверенность, и даже предусмотрительная осторожность формулировок позволяют читателю сделать вывод, что перед ним политик, постигший язык иносказаний, мудрость дальних намёков, а в иных случаях и умолчаний. Этих-то умолчаний особенно много, может быть, слишком много, — они-то и смущают читателя, особенно, рядового, в дворцовых делах неискушённого. Но, конечно, ваш главный приём — эффектно подавать все эпизоды, связанные с Вашей биографией, к каким бы последствиям они ни вели. Вот, например, Вы приводите место из итальянской газеты о своём неожиданном возвышении: «Карьера, медленная в своём развитии на первом этапе, совершила стремительный скачок, когда в 1983-м году Андропов «вызвал» Лигачёва в Москву, именно тогда и зародился союз Лигачёва и Горбачёва!..»

Наверное, так это и было.

В другом месте Вы напишете:

«Я уже упоминал, что в сложном деле замены руководящих кадров, на которое поставили меня Андропов и Горбачёв в 1983-м году, мне выпала мало благодарная миссия первым сообщать людям об их предстоящей отставке…»

Итак — кадры! Да, мы знаем, что Вы на протяжении многих лет — последних, самых ответственных! — занимались в партии кадрами. И не какими-нибудь сошками, а самыми, самыми. И тут возникает вопрос: а почему это на Вас обратили внимание Андропов и Горбачёв? И почему это именно Вам они решили доверить ключевой в партии пост — подбор кадров?

На этот вопрос нельзя ответить, не зная глубинной природы этих двух лиц, которые Вас выбрали: Андропова и Горбачёва. И почему это не кто иной, как Андропов, первый высмотрел Вас в легионе других руководящих партийцев и стал тянуть на самый верх партийной номенклатуры? А ларчик-то открывается просто: Андропов — стопроцентный религиозный иудей. Его настоящая фамилия Эренштейн-Либерман. Ну, а Горбачев никакой и не Горбачёв, а Гайдер. Андропов, по заведённой ещё при Ленине традиции, был главой тайной полиции, то есть начальником Комитета государственной безопасности, — следовательно, именно он вёл учёт лояльных и нелояльных — и главный критерий в оценке кадров у него тоже шёл от Ленина: отношение к иудеям. Чем больше уважает евреев, чем крепче с ними связан, тем нужнее. Вы, Егор Кузьмич, конечно же, давно попали к нему на заметку, как самый надёжный человек. И вот — настал подходящий момент, — ну и… потянул Вас Андропов за уши поближе к кремлёвским коридорам.