И — подписи: «И. М. Биккерман, Г. А. Ландау, И. О. Левин, Д. О. Линский, В. С. Мандель. Д. С. Пасманик».

Итак, родной нам лидер нужен, родимый. Чтобы Батькой мы его могли назвать, вон как называют Лукашенко в Белоруссии, как называют Кондратенко на юге России. Батька он для них. Ну, представим хоть на одну минуту: стали бы они называть его Батькой, будь он киргизом или китайцем? Свой нужен нам владыка, тогда и назовём мы его Отцом родным. А не будет у нас такого, так и получится, как с нами получилось: войну выиграли, миллионы людей на полях сражений оставили, а пришли домой и увидели: в Кремле как сидели вокруг Сталина «ни одного порядочного человека», так и сидят. Как рыли они для нас яму, так и роют. И вырыли. И когда пришёл их час, столкнули нас в неё. И теперь мы смотрим со дна колодца и думаем: выберемся на волю или оставаться в яме до полного нашего изничтожения?

Криком кричит великий патриот России иеромонах Роман:

Да, может так и случиться: не выберемся из колодца. Нет теперь в народе русском былого бойцовского духа, выбили его из нас за годы советской власти иуды кремлёвские. Не народ теперь у нас, а сплошное стадо мещан и обывателей. И полный счёт нам за наше подлое сидение по углам домашним история ещё не предъявила. И когда предъявит, увидим мы, насколько прав был наш великий пророк Александр Пушкин, говоривший: стричь и резать надо обывателя, всё равно он ни на что не годен. А великий немец Гёте сказал: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой!». А сделала нас недостойными жизни и свободы та кремлёвская рать, которая и до войны с немцами, и во время войны, и после неё окружала Сталина. Известно нам, что Троцкий связывался с Гитлером, пытался договориться с ним о взаимодействии. Обещал поддержку изнутри СССР. На кого он рассчитывал? А на тех же, кто окружал Сталина. Позже главный хранитель безопасности страны Крючков назовёт их «агентами влияния». Это о них ещё давным-давно учитель Маркса, отец сионизма и коммунизма Моисей Хесс говорил: «Человек должен быть сначала евреем, и только во-вторых человеком». Любил Отец народов русского человека, но почему-то вокруг себя держал только человеков, которые по самой природе обязаны были быть сначала евреями, а уж потом членами партии, членами ЦК, членами Политбюро и т. д. Они-то вот, дождавшись Победы и увидев Гитлера, сгоревшего на костре, и вздохнув свободно, принялись и за самого Сталина. И его извели, а уж потом и за державу русскую взялись. И без особого труда, без единого выстрела сделали с ней то, о чём не смел мечтать Гитлер. Так где же наша Победа?

Тут я слышу, как мои друзья-патриоты в один голос кричат: всё это так, но Сталина не трогай! Сталина сионисты проклинают, а ещё и мы подкинем хвороста в их костёр!

Это, конечно, так: Сталина грешно отдавать на растерзание сионистам, с которыми, как бы там ни было, но все-таки он боролся. Наконец, во время войны командовал нами, и мы под его началом хотя и с большими потерями, но немцу своё место указали, а уж затем Сталин замахнулся и на врага внутреннего. Помним мы и кампанию борьбы с космополитами, и со врачами-отравителями… Помним. Борьба была. Вернее, Сталин замахивался на них, но удара у него не получалось. Не сдюжил, не сумел, но все-таки желание такое обнаружил.

Но, может быть, здесь и таится разгадка не простой, а точнее сказать, таинственной природы этого человека? Может быть, потому и держал он вокруг себя людей, из которых не было ни одного порядочного. Не было у него сил шевельнуть этот страшный муравейник. А как только шевельнул, они и показали ему эту свою силу.

Нам остаётся думать и гадать, а лучше поступать, как поступает новое поколение русских людей, патриотов Родины, тех, которые борются изо всех сил за спасение России. Может, нам, христианам, пора забыть просчёты и потери, понесённые нами во время советской власти и затем в годы войны?.. Помнить завет Христа: можно пожертвовать одним ради спасения многих. Многих-то он спас, народ русский привёл к Победе. А победителей не судят!

Может быть, так и надо поступать, тем более, что Сталина с его решительным и жестоким нравом нам теперь и не хватает. Нет у нас сейчас лидера, способного повести за собой народ, умеющего не только ошибаться, но и побеждать. Сталин был таким лидером, он сумел стать и великим полководцем, и вождём, и это счастье наше, что в годину страшных испытаний, постигших русский народ в двадцатом веке, у нас был Сталин.

Ну, а теперь о том, в чём я в молодости, и даже в зрелые годы, сомневался: любил ли Сталин русский народ?

Любил — это слишком сильно сказано. Наверное, у него не было сыновней любви к народу, который был ему не родным, но то, что он уважал русских и верно служил нам, я не сомневаюсь. О его глубинном душевном состоянии, о его величии говорит такой эпизод: во время его похорон к генералу, стоявшему у его гроба, подошёл человек и сказал: надо бы сменить ему ботинки. Они были стары и стоптаны в каблуках. Генерал в ответ проговорил: «У него нет других ботинок». И заплакал.

Сталин служил народу, только о нём и были его заботы. После себя, кроме валенок, подшитых им самим, и старой солдатской шинели, он ничего не оставил.

В своём завещании Сталин написал: «Я всю жизнь боролся с сионизмом». Следовательно, и нам завещал. И однако же, позволю себе повториться: правда ярче солнца. Меня-то, а вместе со мной и всё наше поколение, Гитлер не сумел одолеть, а вот птенцы из гнезда Сталина, которых он оставил нам в наследство — эти и меня, и всё моё поколение, но главное — Государство Русское в щепки разнесли. А как они это сделали? Применили методы и приёмы, завещанные им сионскими мудрецами. Тут уж надо читать «Протоколы сионских мудрецов». Там вся суть «граждан мира», все их дела и планы на будущее.

Когда островитяне улетали домой, Фёдор, увозивший их на своей «Пчёлке», шепнул Драгане:

— Кажется, вы хотели научиться летать на моём «ковре-самолёте»?

— Да! И очень. Но это, наверное, трудно будет?

— Нисколько! Тут и учиться нечему. Вот здесь и заключена вся наука.

И он показал на пульт, зажатый в правой руке: им он отклонял в любую сторону машину, поднимал и опускал её, задавал скорость. По пульту располагались рычажки и кнопки, ими управлялась машина. Если нужно сохранить режим, рука оставляет пульт в покое. Но представим на минуту: пульт потерялся, упал, утонул в море. Ничего страшного! На столе лежит другой пульт. Но, предположим, и этот пульт куда-то делся: пропал, кто-то унес его в кармане! И это не страшно. Подойдите к портрету Лукашенко — под ним висит запасной пульт, точно такой же. Важно, чтобы вы знали: какая кнопка какую функцию выполняет.

Драгана повернулась к Борису:

— Я с Фёдором полечу к папе. Ты не возражаешь?

— Лети, пожалуйста, но только не сегодня. Надо же Дмитрию и Фёдору показать наши лаборатории.

— Да, да, конечно. Я это сделаю с удовольствием.

Когда они расставались и каждый уходил в свои апартаменты, Фёдор достал из сумки красиво изданную книгу с интригующим названием «Россия, я с тобой!» и, подавая её Драгане, сказал:

— Мы хотя и живём вдалеке от Родины, но почти каждый из нас, членов экипажа, участвует в политической жизни нашей страны. А что до меня, то я по наглости и дерзости уступаю одному лишь Жириновскому. И ещё Новодворской. Вот если вы почитаете эту книгу, то и узнаете: мы живём как на войне.