— Тридцать лет для Батла ничего не значат. Он все еще в трауре.

— Я благодарен вам, мисс. Вы очень трогательно заботитесь о моей безопасности. Но я не намерен менять своих планов.

Изысканная речь Стива в сочетании с его наготой звучала нелепо. Он чувствовал это и начал терять терпение.

Что ей все-таки нужно, размышлял он, вроде она не из тех, кто бросается в объятия первому встречному.

Он ждал, что она наконец уйдет и освободит его. Но вновь услышал ее звучный голос:

— Я Эйбел Веджворт. Вдова Джейкоба Веджворта.

— Вот как! — удивился Стив. — Примите мои искренние соболезнования. С тех пор, как я вернулся сюда, мне сообщают лишь печальные новости. Что случилось с Джейком? — всем своим видом выражая сочувствие, спросил Стив и добавил: — Когда-то это место было нашим любимым. Должен признаться, мисс, мы были отчаянными сорванцами.

— Это случилось два года назад. Здесь, в горах. Несчастный случай, почти нелепый, — просто ответила Эйбел.

— Смею вас заверить, мисс, я много повидал на своем веку и твердо уверен, что нелепых смертей не бывает, — философски заметил Десмонд, давая ей понять, что тема гибели Джейкоба Веджворта исчерпана. А ее подробности его не очень волнуют.

Но посмотрел на ее изящную, загорелую шею, поднимающуюся и опускающуюся грудь и продолжил:

— Очень рад с вами познакомиться, Эйбел. А сейчас, если позволите… — холодно кивнул Стив, давая понять, что разговор окончен. — Я не буду возражать, если вы отправитесь домой кратчайшей дорогой.

— Да, да… Но я ведь собираю лекарственные травы. Я, кажется, говорила вам.

Ах, вот оно что.

— Прошу прощения, мисс, но на земле Десмондов этого нельзя делать.

— Но почему, — удивилась Эйбел. — Эта земля пустовала тридцать лет! Если речь идет об оплате, то я готова.

Стив слегка наклонил голову.

— Спасибо за предложение, но видите ли, я как-то не привык обсуждать дела, когда на мне нет ботинок.

Эйбел вспыхнула. Ситуация на самом деле складывалась не в ее пользу. Этот Стив Десмонд не из сговорчивых. Но как на грех именно на его землях росли самые редкие травы, пользующиеся большим спросом. К тому же Эйбел почему-то страшно злило, что он называет ее мисс.

Между тем Стив уже по-настоящему вышел из себя. У него куча дел, его ждет грузовик. Оставленные без присмотра ребятишки не дай Бог что-нибудь натворят, а эта дамочка…

— Всего хорошего, мисс, — бросил он. Я сейчас повернусь к ней спиной, и это будет уже ее проблема. — Разрешите откланяться.

Он неуклюже повернулся к ней боком и услышал:

— Мистер Десмонд… Я отлично понимаю, что сейчас не время и не место обсуждать деловые вопросы.

— Можно просто Стив. Мы же соседи, — смягчился он.

— Вот, вот! Я и подумала, может быть, вы и ваша семья придете к нам на ужин? Ведь вы еще не устроились… Нужно свернуть на гору, проехать мимо тыквенного поля, потом кукурузного и дальше по дороге вдоль рощи грецких орехов.

— Вы очень любезны. Но что скажет непримиримый старина Батл? — насмешливо спросил Десмонд.

— Это моя забота. Приходите, скажем, завтра.

— Нужно подумать, — вздохнул он.

Ему действительно многое нужно было обдумать, например как быть с Сандрой и Тетти… Но самое главное, ему не нравилось, что в его жизнь так напористо вторгаются и отвлекают от главного.

— Полагаю, у вас еще нет телефона? — услышал он и вздохнул, понимая, что надо согласиться, в противном случае она продержит его здесь до вечера. Кивком головы он подтвердил ее догадку:

— Пока нет.

— Неважно, приходите без звонка. У нас здесь все по-простому. Итак, до встречи. — Она взмахнула рукой и стала взбираться на склон, совершенно не думая об острых камнях и опасности вновь споткнуться.

Стив провожал ее взглядом, любуясь ловкими грациозными движениями до тех пор, пока она не скрылась за высоким выступом. Ему даже показалось, что он услышал ее голос, что-то резко выкрикнувший. С кем это она, удивился он, но тут его внимание привлекла зацепившаяся за куст голубая лента, которой была повязана ее голова, он хотел было окликнуть ее, но передумал, медленно спустился вниз, раскурил очередную сигару и, водрузив шляпу на голову, вновь погрузился в ледяную воду. В своей жизни он привык делать все основательно. Он не мог отсюда уйти, не завершив обряда. Но теперь к столь привычным думам добавились и мысли об этой Эйбел, буквально свалившейся на его голову. Тебе, сэр, только ее и недоставало для полноты счастья, невесело заключил он, выбираясь на берег.

Нет, Десмонду не показалось. Вступив наконец на тропинку, ведущую к дому, Эйбел остановилась. Она была в ярости. Этот грубиян в течение четверти часа красовался перед ней в голом виде и выставил ее полной дурой.

— Неандерталец, — зло крикнула она, чтобы хоть как-то компенсировать чувство оскорбленности, душившее ее, хотя отлично понимала, что Десмонд вряд ли услышит ее.

Эйбел прислонилась к гладкому золотистому стволу сосны, чтобы отдышаться. Содранная кожа саднила, но боль можно было потерпеть. Стаси придет делать укол Батлу и обработает ссадины. А вот положение, в каком она оказалась по вине этого «декламатора», казалось ей тупиковым. Реакцию свекра на ее сообщение о визите Десмонда представить нетрудно. Хуже, что ей запрещено собирать здесь травы. Их продажа — единственный источник существования, делающий ее независимой как от Батла, так и от собственных родителей. Лишившись его, она будет вынуждена уехать отсюда.

Ко всеобщему удовлетворению, невесело резюмировала про себя Эйбел.

Отец и особенно мать ждут не дождутся, когда же наконец обстоятельства заставят их единственную дочь покинуть эту глушь и вернуться не то чтобы домой, но в свою среду. К браку с Джейком они отнеслись с неодобрением.

— Ты уже взрослая, — сказала ей мать, — делай как хочешь. Ты знаешь наши принципы. Мы с папой никогда не запрещали тебе поступать, как тебе заблагорассудится. Но мы считаем твой выбор неудачным. Джейк — твоя очередная блажь. Надеюсь, она скоро пройдет…

Эйбел не осуждала своих родителей: вопрос о том, что Бетти и Патрику Честерам не очень повезло с дочерью или ей с родителями, оставался открытым. Им, жителям Нью-Йорка, владеющим весьма солидным состоянием, ее брак с каким-то Джейком Веджвортом, не принадлежавшим к их кругу, был ненавистен. Когда она была девочкой, ее учили музыке, пению. Преподаватели говорили, что у нее превосходные вокальные данные и прочили блестящую карьеру оперной примы. Эйбел помнила, что любила просиживать часами за роялем, повторяя бессчетное число раз труднейшие пассажи…

Вот она, юная выпускница частного пансиона, на вечере, устроенном родителями в ее честь, поет арию из «Аиды». Эйбел ловит устремленные на нее восхищенные взгляды и одобрительные возгласы. А уж этих людей, заполнивших их гостиную, она знала, трудно чем-либо удивить. Но она знала и другое: они ей невыносимо скучны, казалось, что у всех у них единственная в этой жизни забота — всеми средствами поддерживать свое реноме, тем самым оправдывая свою принадлежность к касте, то есть получать образование в двух-трех самых-самых учебных заведениях, заниматься спортом — опять же самым-самым; отдыхать там-то и там-то; путешествовать туда-то и туда-то… Кажется, эти люди никогда не расстаются, проводя время на одних и тех же курортах, общаясь на своих вечерах, в клубах и так далее.

Скандал разразился на следующий день после того вечера, кажется последнего, когда родители с гордостью предъявляли ее таланты своим друзьям.

За завтраком Бетти завела речь о том, что Эйбел должна продолжить свое образование в Европе.

— Все уже устроено. У тебя отличные отзывы. Мы с папочкой так ждали… И наконец…

— Кстати, вчера Эдди Стюард сказал своему отцу, что он был потрясен, — с удовольствием передавал Патрик впечатление, которое произвела на гостей его дочь. — Да, да, он так и выразился. — И, помолчав, добавил, смеясь: — У вас есть с ним сходство. Он тоже единственный наследник.