Фрески из пещеры 156 возвращают зрителя к тем событиям и дают представление о суровых и смутных годах далекого прошлого. Кавалькада всадников, боевые ряды повстанческой армии, ее штаб, сам Чжан Ичао и даже его супруга придают всему действу яркий колорит и некую динамику.
Самые ранние работы дуньхуанских мастеров относятся к IV–VI вв., т. е. периоду династий Северная Лян (397–460 гг.), Северная (Тоба) Вэй (386–534 гг.), Западная Вэй (534–556 гг.) и Северная Чжоу (557–581 гг.). Кочевые племена, регулярно вторгавшиеся в те годы на территорию Китая с севера и северо-запада, нередко весьма энергично воспринимали новую культуру. Так, правитель Северной Вэй — крупного государства, созданного этносом тоба, Сяовэньди не только перенес столицу в древний город Лоян (совр. провинция Хэнань), но и успешно осуществил кардинальные реформы, адаптировав китайские ценности к реалиям своего народа.
Параллельно в это сложное время социально-политических потрясений идеи буддизма активно проникают на территорию Китая и оказываются востребованными. Его концепции страдания и освобождения (нирвана) становятся прибежищем от тревог и сумятицы текущей жизни. Идет процесс интеграции буддизма в культурный слой и государственную структуру. Из Индии через Западный край приходили иноземные проповедники, а китайские паломники отправлялись в буддийские государства. Дуньхуан оказался в центре интеллектуального осмысления нового для Поднебесной религиозного учения.
В скульптурных композициях и особенно фресковой живописи этого периода бросается в глаза влияние индийской традиции с элементами эллинистической культуры: будды, бодхисатвы и монахи поражают изяществом и мягкостью форм, длинными развивающимися одеждами, нежными тонами, особенно удивительными сочетаниями бирюзовых и зеленых (пещеры 259, 288, 432). Мир животных на стенописи представлен великолепными птицами с длинными и пестрыми хвостами, антилопами, оленями, зайцами, несущимися среди лесов и скал (пещеры 249, 257, 285). Своеобразными художественными символами Дуньхуана стали музыканты, танцоры и летящие небесные феи — такие, например, как в пещерах 285 и 288 (Западная Вэй), 290, 299 и 428 (Северная Чжоу). Многие сюжеты как бы наполнены удивительной музыкой. По подсчетам китайского ученого Чжэн Жучжуна, в росписях примерно 200 пещер присутствуют эти мотивы: отдельные музыканты, коллективы исполнителей и, естественно, инструменты.
Легкое потрясение испытываешь при осмотре пещеры 428 (Северная Чжоу). «Летящие святые» буквально переносят в церковь Спаса на Ильине, что в Великом Новгороде. Фрески Феофана Грека с их безудержной экспрессией и редким по глубине воздействием на зрителя словно получили энергетический заряд от дуньхуанских святых. Впечатление усиливает и схожий творческий прием мастеров — так называемые пробела, которые делают лики божеств более выразительными и отчужденными от мирской суеты.
Искусство скоротечной эпохи Суй (581–618 гг.) не столь впечатляюще. Скульптурные изображения излишне статичны. Головы и туловища будд и бодхисатв выглядят несколько неестественно: одни чересчур велики, другие — удлиненны (пещеры 244, 302, 419, 420, 427). В плафонной живописи преобладает растительный орнамент, а главная роль отводится важному буддийскому символу — лотосу (пещера 311). Жанровые зарисовки рассказывают о буднях караванных маршрутов (пещеры 204, 302 и 420).
Расцвет буддизма приходится на танский период (618–907 гг.). В VII в. под мощной опекой императорской власти он становится господствующим идейным течением. Вселенская миссия буддизма используется для поддержания авторитета правителей, к его помощи центр прибегает и в сношениях с сопредельными народами, принявшими эту религию. Новые веяния, разумеется, нашли отражением в творчестве художников Могаоку.
Величавое спокойствие, созерцательность и простота — индийское достояние, которым всецело овладел в то время Китай. Скульптурные композиции становятся более реалистичными, происходит индивидуализация ликов и фигур. Если в пещере 328 одухотворенные Ананда и бодхисатва внешне холодны и безразличны, то в 45-й — элегантные собеседники уже в непринужденной манере ведут, возможно, теологический спор или светский разговор. Здесь же умудренный и благородный старец Кашьяпа, который погрузился в свои мысли. В галерее бодхисатв в пещерах 159, 194, 328, 384, как и во многих других, бросаются в глаза и разнообразие характеров, и индивидуальные черты каждого изображения.
Стенопись этой эпохи легко узнаваема благодаря разнообразию сюжетов на темы «из жизни». Помимо фресок, повествующих об исторических событиях, стоит выделить посевные работы под дождем (пещера 23), нападение разбойников на купцов из Центральной Азии (пещера 45), армию на марше (пещера 156), вызов доктора (пещера 217), сцены сражения и свадьбы (пещера 12). В них поражают сложная многофигурность изображений, гармоничность природы, динамика и логика происходящего, пластика движений и адекватность поступков действующих лиц.
В работах более позднего периода возникает некая схематичность. Казалось бы, те же большие композиции и разноплановые сцены, орнаментальные полосы и декоративные плафоны, но линии теряют прежнюю свободу и гибкость, нежную естественность и хрупкое изящество. Разнообразие постепенно сменяется однообразием, хотя техника исполнения по-прежнему остается блистательной.
Кому же все-таки принадлежит авторство этого изумительного буйства красок, сюжетов и фантазии? Вопрос достаточно сложный, но интересный. Сведения о скульпторах, к сожалению, отсутствуют, что вполне понятно: величественные и торжественные божества буддийского пантеона не поощряли древних ваятелей к увековечению собственных имен, да и китайская традиция не знала отступлений от правил в столь деликатном вопросе. Другое дело — широкая палитра настенной живописи, создававшаяся на протяжении многих веков. Информации на этот счет тоже мало, ибо до династии Сун (960 — 1279 гг.) авторы, как правило, не подписывали свои творения.
До недавнего времени высказывалась гипотеза, согласно которой художники жили в обнаруженных в 80—90-е гг. ХХ в. в северной части комплекса 243-х пещерах, однако новейшие изыскания ученых позволили сделать вывод о том, что у последних было иное предназначение. Тут жили, самосовершенствовались и медитировали монахи, переписывались буддийские трактаты и сутры. Указанное обстоятельство создало дополнительные трудности в выявлении имен живописцев.
Первые интересующие нас скудные данные относятся к Х в. Более ранних сведений историкам обнаружить пока не удалось. По словам китайского исследователя Ма Дэ, на сегодняшний день в дуньхуанской библиотеке и непосредственно на росписях найдены около 40 упоминаний и надписей, непосредственно связанных с 12 создателями фресок. Стало известно, например, что в пещере 185 творил Сун Чэнсы, в 290 — Чжэн Лошэн, в 303 — Пин Тоцзы, а в 4 44— Сы Динцюань. Отрывочную информацию можно видеть в пещерах 33, 34, 196 и 401.
Древние манускрипты называют имя Дун Баодэ, который жил в эпоху Пяти династий (907–960 гг.). Его картины, якобы, были на редкость красивы и естественны, люди и окружавшие их предметы воспринимались как живые. Он, бесспорно, работал здесь и пользовался большим авторитетом, но в силу традиционных представлений и личной скромности не оставил потомкам своего автографа.
Зато известно имя талантливого художника, создавшего один из шедевров Могаоку. В уже упоминавшейся пещере 444 есть странная надпись: «В 17-й год периода Чжичжэн (1357 г. — Н. А.) я, Ши Сяоюй, прибыл сюда и оставил свою подпись». Появление ее в пещере, расписанной другим живописцем, несколько непонятно; вероятно, это просто шутка мастера. Творения Ши Сяоюя находятся в пещере 3, куда, к сожалению, туристов давно не пускают. На осыпающейся поверхности стены с повышенным содержанием песка он дважды изобразил тысячерукую Гуаньинь (Авалокитешвара), у которой в ладони каждой руки застыло божественное око. «Наблюдающая за звуками» (досл. перевод с китайского языка) видит все страдания людей и готова оказать им необходимую помощь. Ши Сяоюй вначале обозначил контур облика бодхисатвы, а затем при письме использовал краски, которые глубоко проникли в грунт. Его авторство закреплено подписью: «Написал Ши Сяоюй из Ганьчжоу (совр. г. Чжанъе в провинции Ганьсу. — Н. А.)».
