К счастью, так было не всегда. Поэтому данный рассказ о сокровищах пещер основан прежде всего на конкретных впечатлениях от увиденного собственными глазами в конце прошлого века, а не на репродукциях красочных альбомов и буклетов последних лет.
Вокруг древнего монастыря — современные постройки, обилие комфортабельных автомобилей модных марок и многоязычная туристская братия, готовая к поглощению очередной порции новых знаний. Сквозь деревья просматриваются контуры пещер. Если особо не оглядываться по сторонам и не смотреть вдаль, то впереди обычный вход в очередное культовое сооружение. Самое время сделать последние снимки, поскольку фотоаппараты и видеокамеры в обязательном порядке заставляют сдать в камеру хранения. Для получения соответствующего разрешения на съемку надо заплатить огромные деньги. Тут же можно взять в аренду фонарик, ибо в пещерах темно и единственного луча света из рук экскурсовода явно недостаточно.
Что представляет собой комплекс снаружи? На крутом склоне горы шириной около километра на различных уровнях видны темные точки входов в пещеры. В настоящее время они соединены добротными лестницами и переходами, двери в пещеры герметичны и закрываются на ключ. Эта охранная система была сконструирована в начале 60-х гг. ХХ в. Впечатляюще выглядит 9-ярусная центральная часть, высеченная в скале и превосходно оформленная в традиционном стиле.
В конце XIX— начале XX вв. перед глазами путника открывалась иная картина. Об удивительной «замечательности», «выкопанной людскими руками», рассказывал Н. М. Пржевальский в своей книге «Из Зайсана через Хами в Тибет», впервые опубликованной в Санкт-Петербурге в 1883 г. Вот как описывает свои впечатления 1907 г. А. Стейн: «По краю широкой бесплодной долины тянулся, конгломератный по своему геологическому строению откос. он был источен. отверстиями, зиявшими в лицо путешественнику, как множество разинутых ртов. Некоторые отверстия располагались у самой вершины утеса. Трудно было представить себе, как можно было забраться в них снизу, с земли». Картину в какой-то степени дополняет повествование С. Ф. Ольденбурга (1914 г.): «Снаружи пещер проходили деревянные галереи, в верхние этажи вели лестницы, большая часть галерей и лестниц обрушилась, видимо, несколько раз восстановлялось, иногда восстановляется и теперь, когда кто-нибудь пожертвует деньги. за галереями видны входы в пещеры, четырехугольные отверстия, иногда закрываемые деревянными дверьми. Перед большинством пещер преддверья, открытые спереди, три стены которых — задняя с дверью и две боковые — покрыты росписью».
Согласно танским источникам, первые пещеры были построены в 366 г. Буддийский монах Лэцзюнь пришел сюда в поисках уединенного места для чтения сутр и медитации. Стало смеркаться, и монах решил заночевать. Внезапно он увидел над вершиной Саньвэйшань золотистое свечение, тысячи освещенных будд и других святых буддийского пантеона. Лэцзюнь расценил это видение как волю неба и решил, что место священное. Он немедленно приступил к работе и вскоре выдолбил первую пещеру.
Предание гласит, что вслед за ним вторую пещеру прорубил другой буддийский монах — Фалян. Сейчас это пещеры 268 и 272. По одной из версий, якобы, благодаря последним появилось само название Могао, которое дословно с китайского языка переводится как «выше нет», ибо деяния Лэцзюня и Фаляна превзошли все последующие устремления и свершения их единоверцев, влиятельных чиновников и богатых купцов Дуньхуана.
По мере интенсификации регулярных обменов со странами, лежащими к западу от Китая, энергичного распространения буддизма в Поднебесной, существенного увеличения числа странствующих монахов и паломников пещерный комплекс стремительно разрастался. Во время правления танской императрицы У Цзэтянь насчитывалось уже более тысячи пещер.
В 80-х гг. ХХ в. говорили о сохранившихся 492 пещерах, построенных в IV–XIV вв. Действительно, и в настоящее время именно они привлекают основное внимание исследователей и туристов. Там насчитывается, по уточненным данным, 2415 скульптурных композиций, а общая площадь фресок составляет примерно 45 тысяч квадратных метров.
В завершающие годы прошлого века китайские археологи вели планомерные раскопки в северной части Могаоку и обнаружили еще 243 пещеры. Объективно, они не представляют большого интереса для рядового обывателя, поскольку в них отсутствуют скульптуры и настенная живопись.
Так и стоит среди пустыни «несравненный музей китайского буддийского искусства». По мнению крупного отечественного востоковеда, одного из основателей российской индологии Сергея Федоровича Ольденбурга (1863–1934 гг.), только в ХХ в. европейцы обратили на него должное внимание, ибо, как это ни странно, «экспедиции натуралистов» в девятнадцатом столетии прошли мимо этих сокровищ, «удостоив их лишь беглых, случайных заметок», «не дававших даже возможности предположить существование ценнейшего в научном и художественном отношении материала» в пещерах Могао.
Действительно, в путевых очерках и отчетах выдающихся путешественников последней четверти ХIХ в. мало что говорится об удивительных интерьерах и внутреннем убранстве пещерного комплекса. На фоне подробнейшего и исключительно важного анализа поверхности земной коры, пространных и интересных описаний климатических условий, животного и растительного мира, городов и оазисов региона, нравов и быта местного населения в них можно встретить буквально островки текста, посвященные скульптурами фрескам пещер. В. И. Роборовский, например, ограничился упоминанием о «1000 всевозможных бурханов различной величины», выделив самого большого из них: «Да-фо-ян» (Великого Бога). который изображен в сидячем положении и до 13 с лишним сажен вышиною». В Могаоку два подобных скульптурных изображения. Одно из них — 35 метровая статуя из пещеры 96. Однако при пересчете на сажени (1 сажень равна 2 метрам 13 сантиметрам) она оказывается значительно выше приведенной цифры и составляет свыше 16 саженей. Более вероятной представляется версия о 27-метровой скульптуре из пещеры 130. В обоих случаях речь идет не об абстрактном «бурхане» под названием «Великий Бог», а о Майтрейи (кит. Милэ) — будде грядущего, приход которого в мир людей будет означать наступление эры всеобщего благоденствия, процветания и милосердия. Высота второй статуи как раз и достигает около 13 саженей.
Рассказ Н. М. Пржевальского существенно подробнее, хотя тоже незатейлив: «Против входа в углублении стены помещен в сидячем положении крупный идол, сам будда; по бокам его стоят несколько (обыкновенно по трое) прислужников. У этих последних лица и позы изменяются в различных пещерах». В других пещерах «идолы гораздо крупнее, иногда вдвое белее роста человеческого». Кстати, Н. М. Пржевальский пишет уже о двух «самых больших идолах», которые явно потрясли его своими размерами. Путешественник даже определяет длину ступни и расстояние между большими пальцами ног. Еще в двух пещерах он обнаружил «по одному очень большому идолу в лежачем положении». Один из них, по его словам, «изображает женщину»
По мнению большинства исследователей, древние скульпторы в обоих случаях изваяли красивую женщину, лежащую в безмятежной позе и предающуюся приятным сновидениям. Погруженный в нирвану Будда длиной свыше 15 метров запечатлен в пещерах 148 и 158. К этим композициям мы еще вернемся.
Центральной фигурой скульптурных и живописных композиций является, как правило, основоположник учения — Будда (в миру Сиддхартха Гаутама). Учитель сидит на скрещенных ногах, рука его поднята для благословения или поучения. Как известно, буддийское сакральное искусство знает большое количество положений рук, которые имеют различную символику. Умное лицо, прямой нос, мягкие черты лица, чуть прикрытые глаза завораживают и успокаивают посетителя. Погруженное в созерцание божество приглашает к познанию и осмысление внутреннего мира.
В некоторых пещерах верхняя часть изображений Будды на стене как будто бы раздвоена, на что в свое время обратил внимание еще С. Ф. Ольденбург. Появилась вторая голова, да и тело должно вот-вот разделиться. Объяснение этому иконописному феномену можно найти в легенде, рассказанной танским монахом-подвижником Сюаньцзаном.
