Общая площадь загадочной пустыни превышает 300 тыс. кв. км, что несколько больше территории Новой Зеландии. Такла-Макан занимает по величине второе место в мире, уступая лишь африканской Сахаре. Высота отдельных песчаных кряжей достигает 1600 и более метров. Согласно недавно опубликованным исследованиям китайских ученых, крупнейшая в стране пустыня появилась 4,5 млн. лет тому назад. Долгие годы идут нескончаемые споры относительно причин ее формирования, но до сих пор высказываются самые различные и противоречивые точки зрения.

В одном из селений по дороге из Яркенда в Хотан русскому путешественнику, астроному, геодезисту и исследователю Центральной Азии Михаилу Васильевичу Певцову (1843–1902 гг.) рассказали интересную легенду о возникновении пустыни, напоминающую по сюжету библейское предание о Содоме и Гоморре.

Некогда Такла-Макан была процветающей страной, где текли многоводные реки, росли густые леса, люди жили в городах и деревнях. Ее обитатели сначала были набожны и добродетельны, но потом стали вести нечестивую жизнь. Господь (Аллах), по милосердию своему, долго терпел грехи жителей страны, все более совращавшихся с пути благочестия, и конце концов решил их наказать.

В темную ночь с неба посыпался песок, стихия бушевала несколько дней. Люди, застигнутые врасплох, были в конце концов погребены под его толщей. Спаслась только семья праведника Вали, которого Аллах предупредил об угрожавшей опасности и повелел ему покинуть эти земли. Благочестивый Вали со своим семейством заблаговременно отправился на север, в окрестности города Аксу, где и провел остаток своей жизни.

По словам исследователя, местные жители до сих пор называют Такла-Макан «страной погибших или наказанных городов». Кроме того, их пылкая, необузданная фантазия создала поверья о чудесах, будто бы наблюдаемых в песках. В частности, некоторые селяне слышали в пустыне пение петухов и видели в лунные ночи людей, восставших из земли и блуждавших по барханам. Другие очевидцы якобы встречали неведомых лиц, которые, заметив их, поспешно удалялись в сторону песчаных гор, и совершенно одичалый скот, точно также убегавший в глубь Такла-Макан. М. В. Певцов весьма логично в этой связи утверждал, что фантастические сказания «проникнуты суеверным ужасом туземцев к соседней безжизненной пустыне, действующей на их умы своим легендарным прошлым и современной мертвенностью».

Офицер царской армии Л. Г. Корнилов, побывавший в Синьцзяне в конце XIX— начале XX века, отмечал, что жизнь в пустыне сосредоточена лишь в долинах рек, где встречаются древесная и травянистая растительность и редкое население — полукочевые пастухи стад. На всем остальном протяжении Такла-Макан представляет совершенно мертвую землю, бесплодную и безлюдную. Высохшие реки и почвы «уже давно погасили в ней культурную и органическую жизнь», о которой свидетельствуют развалины больших городов и остатки лесов, погребенных под песками.

Мне предстояло пересечь великую пустыню, своими глазами увидеть «апофеоз безжизненности», омертвивший «серединную часть Азии», и испытать на себе магические чары таинственного безмолвия.

Билет от Урумчи до Хотана я приобрел за 265 юаней (32 доллара). Это был относительно удобный автобус китайско-американского производства со спальными местами в два этажа (стоимость верхней полки составляла 233 юаня). Поездка в более комфортабельном «Мерседесе» обошлась бы в 360 юаней, но автобусы этой марки отправляются в Хотан нерегулярно, ибо местные жители предпочитают вариант подешевле.

Во многих солидных западных путеводителях говорится о том, что, путешествуя по Синьцзяну, иностранные туристы существенно переплачивают за передвижение на автотранспорте. Я столкнулся с похожей ситуацией только на маршруте Кашгар — Ташкурган — Кашгар, где каждый из двух переездов стоил мне лишних 20 юаней при цене билета около 40.

До середины 90-х годов прошлого века расстояние по шоссе между Урумчи и Хотаном (по северу Таримской впадины на запад, до Кашгара, и далее на восток) составляло 1777 км. Однако в 1995 году была открыта уникальная трасса через Такла-Макан, сократившая его на 26 8 км (сейчас 1509 км).

Она связала административные центры уездов Луньтай и Миньфэн (580 км), расположенные соответственно к северу и югу от пустыни. Примерно 300 км пути — это дорога, проложенная в безлюдных песках. Рейсовый междугородный автобус при благоприятных условиях преодолевает данный участок за 6–8 часов. Обычно перед решающим броском в Такла-Макан автомашины «сбиваются в стаю», таким образом водители подстраховываются на случай серьезной поломки и непредвиденных обстоятельств.

Неподалеку от Луньтая наш автобус резко повернул на юг и устремился навстречу пустыне. Впервые об этом населенном пункте я узнал на втором курсе института в начале 70-х годов, когда занимался в семинаре замечательной Ларисы Васильевны Симоновской и готовил некое подобие научного сообщения по проблеме частых войн между древними китайцами и кочевниками-сюнну. В итоге он фигурировал у меня в выступлении дважды: в связи с рескриптом ранее упоминавшегося императора Уди и по поводу учреждения поста генерал-протектора Западного края (60 г. до н. э.). Поскольку о последнем событии уже рассказывал в главе 5, остановлюсь вкратце на истории появления Лунь тайского указа.

В результате многолетних войн с кочевниками экономическая ситуация в древнем Китае обострилась. Для улучшения положения населения Уди пришлось отказаться от наступательной внешней политики и затяжных боевых действий на западе. Отныне он уделяет особое внимание внутренним проблемам страны, вскоре было заявлено о необходимости «стремиться к запрещению жестоких притеснений и прекращению случаев самовольного установления податей, усиленно заниматься земледелием как основным занятием».

В 89 году до н. э. высокопоставленный сановник Сан Хунъян представил ему доклад, в котором, в частности, говорилось: «Считаем., что в земли, находящиеся к востоку от бывшего (владения) Луньтай, следует послать пахотных воинов, поставить для надзора над ними трех полковников, каждый из которых должен представить карту рельефа местности, проложить оросительные каналы и стараться своевременно производить увеличенные посевы пяти видов злаков… После первого года обработки полей, когда появятся запасы зерна, надо собрать не боящихся переселения молодых и сильных людей, имеющих семей и имущество, и послать их в места обрабатываемых полей, где, используя накопленные запасы, они займутся земледелием, расширят посевы орошаемых полей и постепенно построят сторожевые башни, цепь которых будет тянуться на запад от города…»

В ответ император издал вышеназванный указ, где подверг критике свои прежние действия в регионе и выразил негативное отношение к новым предложениям: «В прошлом я по недоразумению… двинул войска и послал Эршис-кого военачальника (генерала Ли Гуанли, потерпевшего в 90 года до н. э. тяжелое поражение и сдавшегося сюнну. — Н. А.), желая показать этим свое величие… Ныне меня просят об обработке далеких земель в Луньтае и хотят построить там сторожевые башни и сигнальные маяки, что только утомит Поднебесную, но не принесет изобилия народу. Не могу слышать об этом».

Однако после его смерти, в период правления Чжаоди (86–74 гг. до н. э.), проект Сан Хунъяна получил полную поддержку, и Ханьская империя значительно активизировала свои действия в западном направлении. В 77 году до н. э. китайцы все-таки основали колонию военных поселенцев в Луньтае.

Вспомнив события далекого прошлого и учебу в университете, я расслабился и задремал, в наступившей темноте уже ничего нельзя было различить. Неожиданно всех пассажиров разбудили и попросили выйти из автобуса. Судя по всему, мы были в дельте Тарима, поскольку повсюду нас окружала вода; причем ее было столько, что первой пришла в голову мысль о возможном прорыве дамбы или плотины. Психологически я уже настроился на созерцание безбрежных и безлюдных песков, а вместо этого надо было, похоже, эвакуироваться из зоны наводнения, в которой беспрерывно сновали озабоченные военнослужащие и люди в штатском.