Немаловажную роль в обеспечении и поддержании общественного порядка и социальной стабильности играют суровые наказания, которые предусмотрены для нарушителей закона. Руководство страны требует от правоохранительных органов целенаправленной и бескомпромиссной борьбы с преступниками, невзирая на чины должностных лиц. Относительно недавно по приговору суда расстреляны бывшие заместитель председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей (национальный парламент) Чэн Кэцзе и вице-губернатор провинции Цзянси Ху Чанцин; смертную казнь с двухлетней отсрочкой исполнения приговора получили прежние мэр индустриального Шэньяна (административный центр провинции Ляонин) Му Суйсинь и заместитель министра общественной безопасности КНР Ли Цзичжоу; 16 лет проведет в тюрыме некогда всесильный член политбюро ЦК КПК, секретарь пекинского горкома и мэр столицы Чэнь Ситун и т. д.

Китайских лидеров мало волнуют либеральные рассуждения в Совете Европы о недопустимости применения смертной казни. Они чувствуют поддержку со стороны широкой общественности и убеждены: принимаемые нормы права должны в первую очередь отражать конкретные реалии их страны и защищать интересы законопослушных граждан. Неудивительно, что иностранцы ощущают себя здесь в безопасности и достаточно комфортно.

После знакомства с экспонатами исторического музея я отправился на центральный базар, ибо из опыта регулярных поездок по Средней Азии времен Советского Союза давно знаю, что значительную часть воскресного дня лучше всего проводить именно там. На Востоке о более или менее крупных населенных пунктах с давними традициями трудно составить целостное представление, не окунувшись в праздничную атмосферу обилия и разнообразия ассортимента товаров, оживленной и динамичной торговли, красочных семейных выходов, предусматривающих посещение ресторана либо харчевни, эмоциональных встреч родственников и старых знакомых с обязательным обменом новостями и т. д. В большинстве синьцзянских городов, в которых удалось побывать, базарным также объявлен седьмой день недели, хотя кое-где удивительное по своему размаху и колориту действо происходит в пятницу.

В Хотане главный базар расположен на востоке, куда из центра надо добираться на микроавтобусе (в пределах 7— 10 минут). Если подъезжать к нему со стороны окрестных сел, то можно легко оказаться в компании с овечками и домашней птицей, хотя строгие женщины-контролеры в таких случаях выражают явное неудовольствие. Большую часть своих грузов местные жители везут все-таки на арбах— двухколесных повозках, запряженных ослами.

У нас обычно довольно скептически относятся к этим животным-трудягам, почему-то сразу обращая внимание на их умственные способности. Можно подумать, что другой домашний скот стоит на принципиально иной ступени интеллектуального развития. Крестьяне Срединного государства активно задействуют ослов в качестве тягловой силы по всей стране, включая и пригороды Пекина. Что же касается засушливых районов, то тут эти неприхотливые животные попросту незаменимы. Они не требуют много корма, мобильны и выносливы, неплохо переносят жару, да и на вкус ослятина, на мой взгляд, ничуть не уступает говядине, а в холодном виде она явно предпочтительнее.

На базарной площади кипела бурная жизнь: кто-то только еще разгружал свои повозки с привезенным на продажу товаром; другие, наоборот, уже закупили все самое необходимое.

В конце XIX века Н. М. Пржевальский писал, что торговля на хотанском базаре, который он, кстати, оценивал как «большой», по сравнению с другими в округе, «до крайности мелочная: в одной лавчонке сидит продавец с десятком дынь и арбузов, маленькой кучкой персиков или каких-либо овощей; в другой высыпано на мешках по пуду, или того меньше пшеницы, риса, кукурузы, несколько пригоршней каких-то семян, связка чесноку, сушеные абрикосы, шептала (сушеные персики или абрикосы с косточкой. — Н. А.) и изюм; в третьей продаются пирожки, пельмени, суп, жареное мясо, все это тут же и стряпают; в четвертой выставлено несколько фунтов белого сахара, рядом с которым лежат — стручковый перец, табак и зажигательные спички; в пятой разложена кучка железного хлама, и при нем работает кузнец; в шестой продают и тут же шьют сапоги; в седьмой висит баранья туша; в восьмой торгуют меховыми шапками, халатами и другой одеждой как мужской, так и женской; в девятой разложены русские красные товары— ситцы, кумач, плис (хлопчатобумажный бархат. — Н. А.), тесемки и т. п.; в десятой продаются серебряные браслеты, серьги, кольца, гребенки, зеркальца, румяна, пудра и другие принадлежности женского туалета; в одиннадцатой сидит цирюльник, совершающий публично свои операции — подстригание усов и бороды, а также бритье головы или волос в ноздрях и ушах; в двенадцатой продают глиняную посуду и сухие тыквы для воды; словом, до последней лавчонки все в том же роде. Кроме того, по базару снуют разносчики с разными мелочами (булки, фрукты, спички и т. п.) и выкрикивают о своих товарах…»

По его словам, на базаре всегда невообразимая толкотня, для местных жителей это «настоящий клуб, где передаются все новости». Многие приходят издалека исключительно для того, «чтобы поболтать и узнать что-нибудь новенькое». Торгуют мужчины и женщины, цен больших не запрашивают.

Спустя сто с лишним лет выявить здесь какие-то принципиальные изменения довольно трудно, если не обращать особого внимания на немногочисленные предметы, в той или иной степени связанные с научно-техническими достижениями XX века, — сомнительного качества бытовую аудио- и видеотехнику, электроприборы и т. п. За таким товаром уважающий себя покупатель идет, как правило, в универмаг, а не на базар.

В силу понятных причин исчезли «русские красные товары», зато у торговцев сейчас неизменно богатый выбор ковров, изделий из шелка и войлока. Странно, что они не попались на глаза знаменитому путешественнику. Его современники, посещавшие оазис примерно в те же годы и несколько позже, обращали на них внимание в первую очередь.

Неожиданно много оказалось на базаре дров. При стабильных 35 градусах тепла в середине сентября и постоянно ощущавшемся соседстве знойной пустыни Такла-Макан было крайне сложно определить конкретные причины массового спроса на них.

Палочкой-выручалочкой для обитателей безжалостной пустыни на протяжении тысячелетий являются евразийские тополя (кит. хуяншу). Их родина — Синьцзян, про эти деревья говорят, что они могут прожить около тысячи лет, потом твердо стоят другую тысячу лет и остаются неповрежденными еще одну тысячу лет, пока лежат на песке. Их ключевую роль в жизни местного населения при всем желании переоценить невозможно. Иногда даже кажется, что евразийские тополя — это Божий дар людям, волею судеб оказавшимся в чрезвычайно суровой среде обитания.

Удивительные деревья пришли на помощь и исследователям данного региона. Все деревянные находки, начиная от обычных ложек и кончая гробами усопших, оказались в хорошем состоянии, что позволило археологам получить бесценный материал для своих научных изысканий. С помощью погибших, но не упавших хуяншу удавалось и удается разыскивать следы древних государств и поселений, отдельные захоронения и могильники.

Особый разговор о деревянных дощечках с письменами. Это, пожалуй, одни из самых ценных находок, поскольку они озвучили голоса далекого прошлого. С тех пор, как в начале XX века в Синьцзяне обнаружили первые экземпляры, к настоящему времени их общее число перевалило за десятки тысяч единиц. Они найдены на караванных путях и в оазисах пустыни; среди них послания и указы правителей, личная переписка, распоряжения по хозяйству, долговые расписки и многое другое. Тексты на различных языках дали возможность почувствовать пульс и ритм жизни древнего Шелкового пути.