В результате внезапного нападения Старица была разгромлена и сожжена, после чего город превратился в заурядный провинциальный городок… Не исключено, что в этот трагический для Старицы год погиола и схимонахиня Пелагия.

Размеренная жизнь города Старицы и Вознесенской церкви была прервана в 1917 году революционными событиями в России. Первая революционная волна, докатившаяся до Старицы, казалось, ничего особенного сначала не произвела и не нарушила. В это время новая власть вроде бы показывает свою лояльность к православному народу. Так, в местной газете, «Вестнике Исполнительного Комитета Старицкого Совета Солдатских, Рабочих и Крестьянских Депутатов», было напечатано, что «ввиду совпадения в 1918 году пролетарского праздника 1 Мая с Православной Пасхой, разного рода увеселения: спектакли и кинематографы по случаю страстной недели в этот день отменяются и переносятся на третий день Пасхи».150 Однако период такого мирного сосуществования духовной и светской, а точнее — советской, властей продлился недолго.

Через некоторое время на страницах этой же местной газеты разворачивается настоящая истерия против Православной Церкви, в которой советская власть увидела основного идеологического противника. Начались гонения на священнослужителей. Кто-то из них не выдерживал, и вступал… в партию большевиков (!), мотивируя свой поступок «изменившейся ситуацией». Колесо истории повторяет события начала XVII столетия, когда в «смутные времена» тоже находились отступники от Православной веры. И вот в статье «Священник-коммунист» один из них пишет: «… Партия коммунистов вернет учение Христа… Я уверен, что коммунисты на фундаменте Иисуса, развалив современную церковь, построят крепкое, светлое, чистое здание, где будут чистые люди, где не будет слез, ибо не будет обиды, где не будет бедных, ибо не будет богатых, где раздастся могучая песнь свободного братского народа».151 Но уже вскоре большевики вволю потешатся над святынями Русской Православной Церкви.

Лишь сегодня стало ясно, что трагедия Россия кроется не столько в изменении структур государственной власти, сколько в изменении нравственных начал в общественной жизни. Пример Старицы красноречиво показывает, как город, из которого вынули духовный стержень, неотвратимо становится на путь духовного вымирания. Там, где пустеют храмы, там пустеют и души. Народ, который позволяет рушить свои святыни, не спасешь никакими реформами.

В 1918 году был опубликован Декрет СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». 30 августа того же года была обнародована инструкция Наркомюста по проведению в жизнь этого декрета. Этот документ вызвал большую волну недовольства у духовенства.

Что же представляла собой эта инструкция и почему она не устраивала духовенство? Надо сразу же признать, что инструкция сильно ограничивала жизнедеятельность религиозных организаций. Инструкция, по сути (хотя она и не имела силы закона), закрепила положение о лишении религиозных организаций прав юридического лица. Теперь же все религиозные организации обязаны были заключать договора с новой властью «о бессрочном бесплатном пользовании богослужебного здания» (!). В противном случае, если духовенство сопротивлялось, оно привлекалось к судебной ответственности, а это, по закону военного времени, чаще всего означало расстрел.

Такой договор и был подписан в 1919 году новой старицкой властью с представителями духовенства Вознесенской церкви. В нем, в частности, говорится: «Мы, нижеподписавшиеся, граждане города Старицы Тверской губернии, имеющие в нем свое местожительство, заключили настоящий договор со Старицким Уездным Советом Рабочих и Крестьянских Депутатов, в лице его уполномоченного представителя инструктора Петра Антоновича Будаева, в том, что сего 14 июня мая 1919 года, приняли отСтарицкого Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов в бессрочное бесплатное пользование находящееся в городе Старице богослужебное здание Вознесенской церкви с богослужебными предметами по особой, нами заверенной своими подписями, описи…». Затем шло перечисление 13 пунктов, по которым эти граждане не имели право владеть движимым и недвижимым имуществом, запрещалась всякая благотворительная, просветительская и педагогическая деятельность. Все имущество, включая храм, передавалось на баланс местного Совета и принималось по описи, то есть все церковное имущество признавалось государственной собственностью. В то же время ремонт культовых здании, согласно инструкции, верующие обязаны были осуществлять за свои счет. Все религиозные шествия и молебны на открытом воздухе без разрешения местных властей не допускались.152

В другой описи Вознесенской церкви за 1919 год значится: «За правым клиросом гробница схимонахини Пелагеи, обнесенная елезнюю решеткою, при ней икона преподобной Пелагеи, великомучецы параскевы, на ней венец серебряный вызолоченный».153

Известно, что последним священником Вознесенской церкви был Аександр Смирнов, которому в это время было 42 года. Его послужной список был таким «В 1901 году рукоположен в священники. С 1901–1904 и с 1911 годы совмещал законоучительство в начальной школе. В 1902 года член уездного училищного совета. Награжден скуфьей в 1909 году».154

Не менее драматично складывались отношения Церкви с большевиками и в связи с реквизицией имущества. Сразу же после окончания гражданской войны Россию ждало еще одно тяжелое испытание: ко второй половине 1921 года во многих районах страны разразился страшный голод — бедствовало до двух с лишним десятков миллионов людей. Газеты сообщали, как в Поволжье, например, вымирали целые деревни. Религиозные организации не остались равнодушными к подобным еобытиям.

22 августа 1921 года Патриарх Тихон выпустил воззвание к верующим, в котором призывал помочь голодающим: «… к тебе, Православная Русь, первое слово мое! Во имя и ради Христа зовет тебя устами моими святая Церковь на подвиг братский, самоотверженный любви. Спеши на помощь бедствующим с руками, исполненными даром милосердия, с сердцем, полным любви и желания спаси голодающего брата…».155

На этот призыв Патриарха Тихона откликнулось и духовенство Старицкого уезда. На территории Свято-Успенского монастыря состоялось «благочинническое» собрание, где присутствовало пять протоиереев, три священника (в том числе священник Вознесенской церкви Александр Смирнов), псаломщик и восемь представителей мирян. На собрании стоял один вопрос — оказание помощи голодающим Поволжья. Решение было принято единогласно: «Произвести тарелочный сбор в церквях в пользу голодающих Поволжья 6 раз».156

Однако большевики стали резко возражать против участия Православной Церквив оказании помощи голодающим, ссылаясь на инструкцию Наркомюста от 30 августа 1918 года, согласно которой религиозным организациям запрещалось заниматься благотворительной деятельностью. Вместе с тем, к концу осени 1921 года в стране сложилось катастрофическое положение. Голод уносил все новые тысячи человеческих жизней. И тогда на местах стали все настойчивее раздаваться призывы наиболее нетерпеливых и решительных «борцов с религией» — отобрать все церковные ценности для обмена их на хлеб за границей. Не осталась в стороне и печать старицкой уездной газеты «Плуг и молот». Вот только две небольшие выдержки из газетных статей тех лет: «Не пора ли взяться за разум и вспомнить как те, на которых мы боимся указать пальцем, не так давно драли с нас шкуры… Проснись, Товарищ! Откройте глаза и вы увидите, что это вовсе не затруднение, а простая, законная, справедливая расплата»,157 или: «… у голодного много рождается мыслей, но се преступного характера…»158 И такие статьи появляются почти в каждом номере газеты. Налицо социальный заказ власти. Очевидна и цель заказчика: настроить общественное мнение против Церкви, представив ее чуть ли не единственной ответчицей за страдание миллионов людей.

2 января 1922 года Президиум ВЦИК принимает постановление «О ликвидации церковного имущества», при обсуждении которого уже делались первые наметки плана продажи церковных ценностей за границу.