И вот теперь представился очень удобный случай. К обеду в дом отдыха приехал полковник Шиммель. Торжественный, подтянутый, он собрал весь персонал в столовой за празднично убранными столами.

— Господа! — торжественно провозгласил полковник. — От имени немецкого командования я должен вручить верному солдату фюрера господину Никулину «Бронзовую медаль с мечами» за активную борьбу с большевизмом. Хайль!

— Зиг хайль! — воскликнул и Николай Константинович, принимая бронзовую побрякушку из рук своего начальника.

Публичным вручением награды Шиммель рассчитывал, с одной стороны, поощрить агента за верную службу, с другой — подбодрить тех, кто отправляется на задание. Показать, как немецкая армия ценит своих героев.

Выпив немного коньяку, полковник поднялся из–за стола и позвал с собой Никулина в соседнюю комнату.

— Мы с вами еще успеем напиться, — сказал он. — Давайте на трезвую голову поговорим о деле. Вы хорошо выполнили первое задание. Немецкое командование высоко оценило вашу работу. Готовы ли вы выполнить еще одно задание?

Никулин призадумался. Переходить еще раз линию фронта он не мог: генерал Быстров требовал глубже проникнуть в аппарат абвера, разоблачать вражеских агентов, а не возвращаться назад. Но слишком твердый отказ мог насторожить Шиммеля.

— Староват я уже для таких «ходок», здоровье неважное. Боюсь, не сумею справиться. Тут бы, господин полковник, помоложе кого послать.

— Хорошо, не будем настаивать. Вы сделали свое дело и заслужили право отдохнуть. Но сейчас еще идет война. Великая Германия нуждается в верных солдатах. Вы должны найти свое место в строю борцов.

— Я бы согласился поехать в Тильзит, в разведшколу, — как бы размышляя по поводу предложения Шиммеля, проговорил Никулин.

Шиммель насторожился.

— Откуда вы знаете о Тильзитской школе?

— Владимир как–то сказал.

— Болтун, — сквозь зубы процедил Шиммель. — Хорошо, если он только вам об этом сказал. Придется его отправить в Германию. Пусть где–нибудь на заводе поработает, больше пользы принесет. Над вашей просьбой подумаю. Возможно, действительно пошлю в Тильзит к господину Шрамму. Вы ценный человек и вполне достойны такого доверия.

В зале, куда возвратился Никулин, попойка была в самом разгаре. Приехавшие с Шиммелем офицеры — разведчики, агенты, готовящиеся к переходу в тыл советских войск, гестаповцы — были уже в той степени опьянения, когда люди теряют контроль над своими поступками.

Николай Константинович взглянул на Владимира. Тот сел на любимого конька и с жаром принялся рассказывать собеседникам, как торжественно въедет русский царь в Москву после победы над большевиками.

— В России будет установлен такой порядок, который нужен фюреру. Думаю, что для царя там места не найдется, — бросил кто–то из присутствующих агентов.

Владимира прорвало:

— Святую Русь хочешь немецким хлевом сделать? И ради этого ты против своих пошел! Эх ты, идиот! Ну, я ненавижу большевиков. Так я — офицер его императорского величества. У меня большевики отобрали все — будущее, богатство, честь, мечты. А вы что потеряли? Вон сидит Иван Кошелев. Ему чем Советская власть не угодила? Сын мужика, он как хамом был, так бы пм навеки и остался. А при коммунистах он образование получил, офицером стал. Чего он к немцам полез? Натура холуйская не выдержала. Эх вы, людишки! Да вас всех вместе с фрицами давить надо, как клопов!

Распалившись, Владимир не заметил, как за столом воцарилась тишина. Два дюжих гестаповца поднялись с места, подошли к Владимиру.

— Прекрасно, прекрасно, — ласково пропел один из них. С профессиональным мастерством они скрутили Владимиру руки, зажали рот, резким рывком толкнули к двери. Только теперь, видимо, Владимир осознал случившееся. От гестапо ему не спастись, не отмолиться. Отчаянным рывком он сумел вывернуться, схватился было за пистолет. Но гестаповцы снова скрутили его.

— Уберите этого подлеца отсюда, — коротко приказал появившийся на шум Шиммель.

На улице глухо щелкнул выстрел. С Владимиром все было кончено.

В тот же вечер Никулин беседовал с Ниной Зиминой.

— У меня есть адрес надежного человека. Он поможет тебе уйти в лес, вернуться к партизанам. Это твой единственный шанс оправдаться перед своими, — говорил чекист Нине. — Владимира немцы убили. Следить за тобой некому. Вот бери этот пакет и иди в город. Тебя отведут в лес. Командиру партизанского отряда скажешь…

Подробно проинструктировав Нину Зимину, Никулин проводил ее в дорогу. А на следующий день и сам поездом выехал в Тильзит.

…В Тильзите возле большого моста через Неман горделиво высилась массивная, построенная еще в 1210 году кирха. Похожая на средневековый замок немецкого феодала, она с угрозой смотрела за реку на восток. Туда были устремлены агрессивные взгляды псов–рыцарей, прусских юнкеров и их наследников — офицеров гитлеровского вермахта. Здесь, на самой границе Восточной Пруссии, абвер держал свое отделение, замаскированное под невинную контору по сплаву леса. Она носила название «Хольмессамт». Возглавлял предприятие господин Эрнст Шрамм. Контора его располагалась на Дойчштрассе, 74 — как раз напротив кирхи. Но подлинная деятельность господина Шрамма протекала не здесь, а километрах в двенадцати от Тильзита, в укромном месте за дамбой при впадении в Неман небольшой речушки.

Укрытый от посторонних взоров хуторок был великолепным местом для шпионской школы. Два жилых дома, небольшая баня, сарай — вот вся усадьба. Сюда и привезли Никулина. На вилле Шрамма собралось более ста шпионов. Они не были новичками в разведке. Каждый из них в свое время отличился перед немцами.

Чем больше поражений терпели фашисты, тем более озверело и безрассудно они действовали. Подобная картина наблюдалась и в абвере. Если раньше абвер ограничивался разведкой передовых линий обороны советских войск и их неглубоких тылов, то сейчас адмирал Канарис поставил перед «Штабом Валли» задачу посложнее. По его указанию на вилле Шрамма надо было подготовить несколько больших групп агентов–диверсантов и забросить их в глубокие тылы Советского Союза — на Волгу, Урал, в другие крупные промышленные районы. Диверсанты должны были взрывать и поджигать важные объекты, убивать видных советских политических и государственных деятелей.

Для выполнения этих заданий немецкие разведчики подобрали и соответствующих людей. На вилле Шрамма Николай Константинович встретил давних знакомых: Аббаса, фельдфебеля Безверхого, Саблукова, «отца Алексия». Здесь были и полицаи, известные своими зверствами в лагерях военнопленных. Почти каждый из этих предателей имел по две–три медали за заслуги перед фашистами. На вилле Шрамма собрались отъявленные враги советского народа.

Николай Константинович мысленно благодарил покойного Владимира и Шиммеля за то, что с их помощью ему удалось попасть в Тильзит. Он мог теперь известить генерала Быстрова и советских контрразведчиков о замыслах, которые вынашивались здесь.

— Скоро вы приступите к занятиям, — говорил Шрамм.

Но исход войны был уже предрешен. Советские дивизии все ближе и ближе подходили к фашистскому логову. Гитлеровцы лихорадочно готовились к обороне Тильзита. Этот город, третий по величине в Восточной. Пруссии, был ключевым в немецкой обороне. Отсюда открывалась прямая дорога на Кенигсберг. Дорожный указатель, установленный возле кирхи на площади Флешерплатц, оповещал, что до столицы Восточной Пруссии всего сто двадцать километров.

Фашисты сформировали для защиты Тильзита части из местного населения. Они считали, что пруссаки будут особенно стойко оборонять свои жилища. Город был изрыт траншеями. За толстыми каменными стенами стоявших на набережной домов укрывались расчеты пулеметов и орудий. Перед мостом королевы Луизы, отделяющим Восточную Пруссию от Литвы, была вырыта траншея, протянувшаяся дугой от тротуара к тротуару. Началась эвакуация населения. Уехала в Германию даже секретарша Шрамма — фрау Лидия. А самому Шрамму пришлось натянуть мундир фельдфебеля и отправиться на фронт.