— Что ты, что ты. Это на линии какие-то шумы. Может быть, твои разговоры подслушивают?

Еще один щекотливый предмет, которого не следовало касаться.

И Мальм реагировал надлежащим образом:

— Сейчас не время для шуток. Пора наносить удар. Немедленно.

Мартин Бек промолчал, тогда Мальм продолжил уже не так воинственно:

— Ты ведь знаешь, если тебе нужны подкрепления, за нами дело не станет. Новый принцип концентрации сил предусматривает…

Мартин Бек знал, что предусматривал принцип концентрации. А именно: меньше чем за час в поселок могут нагрянуть три полицейских автобуса. Принцип концентрации предусматривал также автоматы, снайперов, бомбы со слезоточивым газом, вертолеты, бронированные щиты.

— Нет, — сказал он, — подкрепления мне совсем не нужны.

— Можно исходить из того, что ты задержишь его сегодня же?

— Нет, я не собираюсь его задерживать.

Снова неразборчивые переговоры. Наконец Мальм произнес:

— Ты отдаешь себе отчет в том, что мы можем прибегнуть к другим средствам?

Мартин Бек не ответил.

— Если ты будешь артачиться… — добавил Мальм.

Мартин Бек слишком хорошо представлял себе, что будет предпринято. Достаточно начальнику ЦПУ позвонить главному прокурору. И даже не обязательно говорить самому, можно поручить это Мальму.

— Я считаю, что сейчас нет оснований задерживать Бенгтссона, — настаивал Мартин Бек.

— Мы должны положить конец газетной писанине.

— С доказательствами жидковато.

— Похоже, нам все-таки придется тебя поторопить.

— Лучше не надо.

В стокгольмском кабинете кто-то хлопнул дверью. Телефон донес этот звук до Мартина Бека.

— Не я решаю, — виновато сказал Мальм. — Тебе же лучше будет, если ты позаботишься о задержании Бенгтссона.

— Я не собираюсь этого делать.

— Что ж, пеняй на себя, — небрежно произнес Мальм. — А что касается доказательств, уверен, ты не подкачаешь. Желаю успеха.

— Взаимно, — сказал Мартин Бек.

И на этом разговор окончился.

Не прошло и получаса после разговора Мартина Бека с Мальмом, как поступило распоряжение: немедленно задержать Фольке Бенгтссона.

Сумерки, маленький домик, дощатый курятник, гараж из рифленого железа. И хозяин дома, который невозмутимо забрасывал компост ботвой.

Фольке Бенгтссон был одет точно так же, как в прошлый раз.

Их появление его не удивило, не испугало, не встревожило и не возмутило.

— Привет, Фольке, — поздоровался Рад.

— Здорово, — отозвался Фольке Бенгтссон.

— Придется тебе ехать с нами. Время пришло. Но торопиться некуда. Можешь переодеться, если хочешь, и собрать вещи. Что там тебе потребуется… Можешь взять у меня сумку, если надо.

— Спасибо, у меня есть портфель.

Рад помолчал и добавил:

— Нет, ты, правда, не спеши. Мы с Мартином пока посидим поиграем в ножницы-кулек-камень.

Мартин Бек не знал этой благородной игры, для которой не требуется никаких подсобных средств.

Обучение заняло полторы минуты.

Два растопыренных пальца — ножницы. Открытая ладонь — кулек. Сжатый кулак — камень. Ножницы разрезают кулек. Кулек накрывает камень. Камень ломает ножницы.

— Одиннадцать — три, — объявил через некоторое время Рад. — У тебя слишком быстрая реакция. Оттого и проигрываешь. Надо показывать одновременно.

Наконец Фольке Бенгтссон собрался.

И на его лице впервые появилось что-то похожее на тревогу.

— Ты чем озабочен, Фольке? — спросил Рад.

— Рыбок надо кормить. И кур тоже. Чистить аквариум.

— Будет сделано, — заверил Рад. — Честное слово.

Смущенно улыбнулся и добавил:

— Наверно, ты расстроишься, но все равно скажу. Завтра утром сюда придут люди, будут копать в саду.

— Это зачем?

— Труп искать…

— Астры жаль, — лаконично заметил Фольке Бенгтссон.

— Постараемся не очень безобразничать. Ты не волнуйся.

— Допрашивать меня, наверно, будет комиссар?

— Да, — подтвердил Мартин Бек. — Но не сегодня. И завтра тоже вряд ли. Если только треллерборгскому управлению не к спеху. Думаю, что они подождут.

— Тьфу-тьфу, — сказал Рад. — А сейчас заедем сперва ко мне в Андерслёв. На чашку чаю и бутерброд. Или тебе что-нибудь посытнее хочется?

— Неплохо бы.

— Возьмем в магазине. Ты готов?

— Готов.

Что-то еще беспокоило Фольке Бенгтссона. Он сказал:

— А с яйцами как же?

— И это тоже беру на себя, — ответил Херрготт Рад. И добавил со смехом: — Честное слово.

— Ну и хорошо, — сказал Бенгтссон. — Хороший ты человек, Херрготт.

Судя по лицу Рада, он был приятно удивлен.

— Стараюсь.

На Фольке Бенгтссона нашла какая-то апатия.

Он запер наружную дверь и отдал ключ Раду.

— Пусть у тебя побудет. На случай, если дело затянется. И не забудь рыбок.

Рад сунул ключ в карман.

Уже стемнело, и в полицейскую машину они садились под огнем фотовспышек. По пути в поселок ничего не было сказано.

Рад зашел в кафе рядом с лавкой, взял кофе и горячие булочки. Сам он, как всегда, пил чай.

Колльберг был занят своей шахматной задачей.

Мартин Бек тоже молчал. Им навязали ситуацию, которая их ничуть не устраивала. И свобода выбирать подход к делу стала резко ограничена.

Рад подвинул задержанному кофе и сказал:

— Угощайся, Фольке. Здесь ты можешь еще считать себя свободным человеком. — Усмехнувшись, он продолжал: — Относительно, разумеется. Если попробуешь бежать, нам придется помешать этому.

Колльберг крякнул. Он слишком хорошо помнил случай, когда Бенгтссон пытался бежать. Тогда именно Леннарту Колльбергу, бывшему десантнику, пришлось помешать этому и сломать Фольке руку.

Зазвонил телефон. Рад взял трубку.

— Нет, никто ни в чем не сознавался. Да, мы задержали одного человека. Это все, что я могу сказать.

Он положил трубку, поглядел на свои карманные часы.

— У нас мало времени, Фольке, — сказал он. — Если ты знаешь что-нибудь о Сигбрит Морд, лучше докладывай сейчас. Чтобы не осложнять всю волынку.

— Так ведь я ничего не знаю, — ответил Фольке Бенгтссон.

Когда Мартин Бек и Колльберг рано утром в четверг вышли из гостиницы, их не подстерегали никакие бдительные репортеры. Воздух был сырой и холодный, булыжник на площади еще поблескивал инеем.

Они сели в машину Колльберга и поехали в сторону Думме. Рад дал им ключ от дома Сигбрит Морд.

После правого поворота, проезжая мимо дома Фольке Бенгтссона, они увидели, что туда уже прибыл технический автобус треллеборгской полиции. Должно быть, он только что явился, задние двери были открыты, и двое в резиновых сапогах и серо-голубых комбинезонах выгружали ломы и лопаты.

Третий стоял на дворе и чесал в затылке, изучая обстановку.

Еще двести метров, и Колльберг притормозил. Мартин Бек вышел и открыл ворота на участок Сигбрит Морд.

Прежде чем входить в дом, они осмотрели участок. Затем Мартин Бек и Колльберг вернулись к главному входу. Осматривая комнату, Мартин Бек понял, что подразумевал Бертиль Морд, говоря о тщеславии своей жены.

Тот, кто обставлял гостиную, думал не об удобстве, а о престиже. На полу — ковры, люстра — из хрусталя; кушетка обтянута бордовым плюшем; темный овальный столик перед кушеткой отделан благородным полированным деревом.

На стенах несколько небольших картин, писанных маслом, два фарфоровых блюда с ручной росписью, большое зеркало в широкой резной раме.

За стеклянными дверцами шкафа красного дерева стояли безделушки и сувениры, очевидно, привезенные Бертилем Мордом из многочисленных рейсов.

Потом Мартин Бек прошел в маленькую комнатку с окном, обращенным в сад позади дома. Судя по всему, именно здесь Сигбрит Морд проводила свободные вечера.

В одном углу стоял телевизор, перед ним разместились удобное кресло, столик с пепельницей, журналами и латунной папиросницей. На полке у стены стояли книги: десятка три дешевых изданий, десяток популярных брошюр, библия.