— Он ехал на север на похороны дяди.

— О! И много дядя ему оставил?

Прямой вопрос требовал прямого ответа:

— По сути дела, он получил наследство.

— Ну надо же! Жаль, что этого не случилось раньше. У него было бы больше шансов с вами.

— Ради бога, давайте не будем ссориться. В конце концов, мы можем вести себя вежливо, пока я не уеду.

— Вы слишком торопитесь обижаться! Я не хотела рассердить вас!

— Значит, вы впервые сделали это нечаянно.

Джесс возмутилась:

— Ваш язык стал еще острее, пока меня не было. Можно спросить, когда вы собираетесь?

— Послезавтра.

— В таком случае нам не долго придется стараться.

Джесс вышла, а Стелла подошла к пианино, но через несколько минут закрыла крышку и уронила руки на колени. Что будет с «Грей Уоллс», когда она уедет? Обидно сознавать, что после ее отъезда все здесь пойдет так же, как прежде. Мэтью забудет о ней быстрее, чем она о нем… потому что не захочет помнить. Но грустными раздумьями делу не поможешь, и Стелла, вздохнув, побрела в сад. Может быть, там найдется для нее какое-нибудь занятие.

На следующий день была типичная для поздней весны погода. Неяркое солнце освещало сад. Мэтью явился домой к раннему завтраку, и в два часа они уже усаживались в машину, чтобы ехать к месту будущей фабрики. Он сам вел машину. Стрелка спидометра ползла все выше и выше, пока Джесс не заметила строго, что если он хочет попасть под суд, то выбрал для этого правильный путь.

Стелла понимала, что Мэтью нервничает и с нетерпением ждет конца церемонии.

— Люди довольны тем, что ты строишь новую фабрику? — спросила она.

— Большинство — да. Некоторые — нет.

— Ты думаешь, они могут учинить волнения?

— Меня это не беспокоит.

Они миновали южную окраину Лидса, оставили позади ряды кирпичных домов, пакгаузов, темноватых пивных, сталелитейный завод и выехали на широкое шоссе.

Мэтью коротко махнул рукой:

— Это одна из моих фабрик. Новая будет мили на две дальше по дороге.

Стелла взглянула на бетонное здание, растянувшееся на сотню ярдов, и вдруг почувствовала трепет гордости за то, что этот человек так многого достиг:

— Она больше, чем я думала. Ты, наверное, очень ею гордишься.

— Построенное куда как легко разрушить, — угрюмо сказал он.

Прежде чем Стелла придумала, что ответить, они приехали на равнину, на которой должна была быть построена новая фабрика. Толпа рабочих расступилась перед ними. На одном краю площадки была установлена платформа, на дальней стороне стояли в ряд грязные, пока неподвижные бульдозеры. Когда миссис и мистер Армстронг поднялись по деревянной лестнице на платформу, рабочие приветственно закричали и захлопали, а Мэтью выступил вперед и в ответ помахал им рукой.

Стелла плохо запомнила последовавшую затем церемонию — только ощущение того, что сотни пар глаз были устремлены на нее, когда она небольшим молотком стучала по заранее установленному в нужное положение камню. Читая речь, составленную Мэтью, она остро ощущала горькую иронию тех слов, которые он написал для нее:

Потом все кончилось, и они под крики и рукоплескания пошли обратно к машине. Мэтью остановился поговорить с группой мужчин и широко улыбнулся небольшому хору мальчиков, которые старательно пели «Поскольку он и впрямь веселый, славный парень», при этом самый маленький ужасно фальшивил, но все равно отважно пел.

Наконец они добрались до машины, но только Мэтью занял место водителя, как в окно просунул голову Тед:

— Рад, что все прошло так спокойно, Мэтью. Сегодня утром я слышал, что несколько бригад вышли на тропу войны. — Он повернулся к Джесс: — Как насчет того, чтобы поехать к нам выпить чаю? Жена просила привести вас.

— Спасибо, Тед, но я не…

— Поехали, Джесс! — Он подмигнул Стелле, — Такой удобный случай для Мэтью… остаться наедине с женой.

Джесс покраснела:

— Хорошо. Но я ненадолго.

Под одобрительные аплодисменты Тед проводил даму к своему автомобилю, а Мэтью включил зажигание и по ухабистой дорожке стал медленно выбираться к шоссе.

С вздохом облегчения Стелла откинулась на спинку сиденья:

— Я рада, что все кончилось. Я так нервничала.

— Ты хорошо держалась. Спасибо, что осталась до конца.

— Что Тед имел в виду, когда говорил, что некоторые бригады вышли на тропу войны?

— Кое-кому не нравится новая фабрика. Всегда находится кто-нибудь, кому не по нутру идеи остальных. Он опасается, что могут начаться неприятности.

— Слава богу, ничего не произошло.

Мэтью пожал плечами:

— Я не против честной борьбы, но возражаю, когда бьют ниже пояса.

Она опять услышала горечь в его голосе:

— Все равно ты уродился бойцом. Ты никогда не сдался бы.

— Не сдался бы, если бы это стоило борьбы.

Они были уже возле старой фабрики, и Стелла положила ладонь на его руку:

— Чуть медленнее, пожалуйста. Я хочу посмотреть на нее.

Мэтью удивленно взглянул на нее, но снял ногу с акселератора. Она с любопытством смотрела на огромные конструкции с бесчисленными окнами, слепившими ей глаза бликами солнца. Значит, это здесь Мэтью проводит большую часть своей жизни, здесь его власть и его ответственность. И снова Стелла почувствовала, как много в нем того, что она безуспешно старается понять.

Они миновали последнее здание, и Мэтью прибавил скорости:

— Ну а на второй взгляд она производит внушительное впечатление?

— Более чем. Похоже на государство в государстве.

— А я, значит, его диктатор?

— Я не это имела в виду. Я просто хотела сказать, что раньше не сознавала, как много лежит на твоих плечах.

— Довольно неожиданно, не так ли? Я представлял…

Раздался треск, зазвенели осколки разбитого стекла.

— Мэтью! — закричала она. — Они бросают, кирпичи!

Но было уже поздно. Огромный камень влетел в водительское стекло, и Мэтью с хриплым стоном упал лицом на рулевое колесо.

Стелла отчаянно старалась отодвинуть его от руля, но Мэтью был слишком тяжел, и машину, словно пьяную, повело в сторону, она поползла вниз по откосу и зарылась носом в насыпь. Стелла, ошеломленная, полусидела-полулежала на своем сиденье.

Ее привел в сознание зловещий треск, и с ужасом она увидела, что капот машины лижут языки пламени. Стелла кричала, звала его, отчаянно тянула Мэтью за руку, но он оставался недвижим. Тогда она попыталась поднять его голову с рулевого колеса, чтобы заглянуть в лицо. А когда ей это удалось, Стелла увидела, что по бледному лицу Мэтью со лба через щеку стекает струйка крови.

Она рвала передние двери, но их заклинило, тогда она перегнулась через сиденье, чтобы проверить, не откроется ли какая-нибудь из задних. К счастью, одна из них поддалась, и Стелла почти выпала на траву. Машина, освобожденная от части груза, угрожающе накренилась. Огонь уже подбирался к салону, а Стелла все пыталась снаружи открыть дверь Мэтью, но ручка не поддавалась, тогда она влезла обратно и попробовала перетащить его через спинку сиденья, но ее сил, как она ни старалась, не хватало. Стелла выскочила опять и подбежала к дверце со стороны своего сиденья и заплакала от облегчения, когда дверь распахнулась.

Но через нее тащить Мэтью было еще труднее, и, когда она в конце концов вытащила его и он всем телом навалился на нее, Стелла, потеряв равновесие, рухнула на траву. Прошло долгое, кошмарное мгновение, прежде чем она сумела высвободиться из-под него и подняться. Наконец, собрав остатки сил, она оттащила Мэтью как смогла дальше от огня, а потом откатила его, безопасности ради, ниже по откосу.