Сергей Львович Завьялов, майор-артиллерист, мужчина в полном расцвете сил, получил наконец долгожданный отпуск, правда, на два месяца позже, чем указывал в прошении к высокому начальству.

Стоял дивный теплый сентябрь. Суздаль, небольшой живописный городок, рядом с которым располагался полк Завьялова, утомил его своей провинциальностью и тишиной. Увы, Суздаль не Москва или Петербург, жизнь текла в нем медленно и тихо, почти ничего не происходило из ряда вон выходящего, если, конечно, не считать двух-трех дуэлей за последние несколько лет, и то дуэлянты отделались царапинами.

Всех суздальских красавиц и светских львиц Сергей Львович знал наперечет. И с одной из них у него даже случился роман, закончившийся тем, что он застал свою даму сердца в объятиях соперника. Завьялов горевал недолго и со светских львиц местного масштаба переключился на мещанок, но вскоре и они надоели со своими извечными разговорами о яблочном варенье, доме, хозяйстве и разноцветных ситцах.

Сергею Львовичу недавно перевалило за сорок, и он начал подумывать: не пора ли ему жениться? Но где найти достойную жену? Хотелось бы взять в жены не только хозяйственную женщину, но и чтобы лицом была недурна да и умом неглупа. Последнее обстоятельство весьма осложняло выбор майора.

Завьялов стоял перед выбором: поехать ли ему отдохнуть к тетушке в Верхние Лужки, находившиеся тут же, недалеко, во Владимирском уезде, или отправиться в Москву? Но, поразмыслив на досуге, решил: в Москве он почти никого не знал, что он там станет делать? — не в ресторане же с приличными дамами знакомиться?

И Сергей Львович, как и обычно, решил поехать в Верхние Лужки, к любимой тетушке, по которой он уже успел соскучиться. Собрав свой нехитрый гардероб и положив в чемодан два новых отменных костюма, он направился на близлежащую каретную станцию, дабы нанять коляску с извозчиком.

Дорога до тетушкиного имения занимала, по обыкновению, целый день: майор выезжал рано утром с первыми лучами солнца и к вечеру пребывал к гостеприимной родственнице.

Конечно, тетушка порой докучала Сергею Львовичу и с излишним рвением пыталась сосватать его. Это понятно: ведь она была ему, как мать, фактически вырастив после смерти сестры. И хотя он очень не любил все эти женские штучки: сватовство, встречи как бы невзначай, смотрины, однако терпел, любя тетушку, считая все-таки, что сам должен найти себе достойную подругу жизни. И вот уж который год пребывал в поисках. Но на сей раз, отправляясь в Верхние Лужки, сердце подсказывало Сергею Львовичу, что вернется он в Суздаль непременно с женой, ибо тетушка с него живого не слезет, пока он не женится.

Коляска катила по пыльной дороге, поскрипывая рессорами. Примерно через час Сергей Львович, пресыщенный однообразными придорожными пейзажами, заснул.

Ему снились тетушкины Верхние Лужки, он видел себя юного, еще совсем подростка: скорее это был даже не сон, а воспоминание, пришедшее из глубин памяти.

Любимая тетушка, Аглая Дмитриевна, еще достаточно молодая — ей минуло тридцать девять лет, — три года назад овдовела, но Бог, увы, не дал ей наследников. Поэтому она все свое нерастраченное материнское и женское внимание обратила на осиротевшего племянника, всячески опекая его и ни в чем ему не отказывая.

У тетушки в имении все подчинялось строгому распорядку: подъем, завтрак, обед, полдник, ужин и, наконец, сон — для всего предназначалось свое время.

Обычно поднявшись ровно в девять и приведя себя в надлежащий вид, племянник спускался в гостиную к завтраку. Около стола неизменно хлопотала кухарка Варвара, она сама пекла утренние пирожки. Сергей их страсть как любил. Каждое утро в течение многих лет начиналось с этого приятного запаха свежей теплой выпечки… Что и говорить, ему не хватало в армии Варвариных пирожков!

Сергей завтракал с удовольствием, он всегда обладал отменным аппетитом. Если племянник начинал плохо кушать, предупредительная тетушка тотчас выписывала знакомого врача, и тот учинял племяннику полнейший медицинский осмотр, на котором, кроме синяков и ссадин, ничего не находил.

После завтрака Аглая Дмитриевна вдруг объявляла:

— Едем в Вересово. Я хочу навестить Анастасию Николаевну. Да и ты увидишься с Полиной.

При упоминании Полины Сергей обычно краснел, он чувствовал, как кровь приливает к щекам, но, увы, ничего не мог с собой поделать. И так каждый раз тетушка подшучивала над племянником:

— Вот вырастешь и женишься на Полине. Красота-то какая! Рядом со мной будешь жить!

Увы, но своего имения Сергей уже не имел. Его покойный отец разорился, имение и имущество ушло за долги. Матушка не выдержала таких жизненных испытаний и в одночасье слегла — сгорела за неделю, остался Сергей сиротой.

Папенька же Полины, господин Вересов, проявлял в отличие от Завьялова должное отношение к своему родовому имуществу, и потому считался зажиточным и исправным помещиком.

Аглая Дмитриевна прекрасно понимала, что без имения шансов у Сергея жениться на Полине или другой дочери помещика просто нет. Поэтому она оформила завещание в пользу своего племянника и позаботилась, чтобы об этом знало как можно больше соседей, а имение Верхние Лужки считалось по тем временам весьма лакомым кусочком, который прельщал многих.

И вот наступал долгожданный момент: Аглая Дмитриевна и Сергей погружались в коляску и ехали в Вересово.

По приезде, как всегда, Анастасия Николаевна расцеловывалась с Аглаей Дмитриевной трижды по православному обычаю. Женщины тотчас находили повод для разговора, чему Сергей постоянно удивлялся: сколько можно обсуждать имения, соседей да жизнь в столицах! Но помещицы, увлеченные друг другом, быстро забывали о юном Сереже. И тут обычно появлялась она, пленительная роковая звезда — Полина.

Девочка, можно уже сказать, юная барышня, так как она уже начала оформляться и под лифом полупрозрачного платья наметились прелестные выпуклости, чинно входила в гостиную и протягивала Сереже руку для поцелуя. Она всегда копировала матушкино поведение.

— Бонжур, мон шер! — произносила она и улыбалась. Сергей брал ручку юной обольстительницы и целовал ее.

Барышня жеманилась.

— Ах, Серж, — она недавно начала называть друга детства на французский манер, — как ты сегодня отнесешься к прогулке на лодке по озеру?

— Я… С удовольствием, — мямлил Сергей.

— Тогда идем!

Они выходили из дома, во дворе струился замысловатый фонтан, распространяя прохладу в летний знойный день. Полина подходила к фонтану и, зачерпнув в ладошку воды, обрызгивала Сергея. Тот фыркал, брызги попадали ему прямо на лицо.

— Ах, Полина! Ты же обещала мне больше не делать этого! Помнишь, в прошлый раз! — упрекал он прелестную барышню.

— Да, разве? — неподдельно удивлялась она, округлив голубые глаза.

Полина прекрасно знала, что Сергей не устоит перед ее взглядом и непременно будет извиняться. И она не ошибалась.

— Да, наверное, я что-то перепутал. Извини…

Полина звонко смеялась.

— Смотри, как бы не перепутать тебе свою будущую невесту, скажем…

— С кем? Ну, говори! — Сергей постепенно закипал. Он терпеть не мог, когда Полина начинала его поддразнивать.

— С дворовой прислугой…

Сергей краснел и набычивался.

— Ладно, не сердись, я просто пошутила. Разве можно всерьез обращать внимание на то, что говорят женщины?!

— Ты еще не женщина, а…

Полина хмыкала и кокетливо поводила плечиком.

— И кто я?

— Девочка… — Сергей немного терялся, но тут же поправлялся, — девушка.

Полина загадочно улыбалась.

— Мне скоро пятнадцать. И я выйду замуж и стану женщиной.

Сергей смущался.

— Рано тебе замуж…

— Отчего же? Вот у соседа помещика дочь выдали в шестнадцать лет. А мужу между прочим, тридцать два года. Вот так-то!