– У Эдгара не хватает мозгов, чтобы быть секретарем. У него самого не всё в порядке с головой. Он останавливается в отелях, называется летчиком-истребителем или кем-нибудь еще в этом роде, занимает деньги и затем сбегает. По-моему, он просто мерзавец. Но Льюис занимается всеми ими. Создает у них ощущение, что они являются членами семьи, дает им работу и делает все, чтобы развить у них чувство ответственности. Честное слово, когда-нибудь один из них убьет нас.

Джина весело рассмеялась.

Мисс Марпл не разделяла ее веселья.

Они свернули с шоссе, миновали внушительного вида ворота, у которых, словно часовой на посту, стоял швейцар, и поехали по дороге, засаженной с двух сторон рододендронами. Дорога находилась в плачевном состоянии, и сад, через который она пролегала, выглядел неухоженным.

– Садовников во время войны у нас не было, – сказала Джина, перехватив взгляд своей спутницы. – Мы запустили сад, и теперь он являет собой печальное зрелище.

За поворотом их взору во всем своем великолепии открылся Стоунигейтс. Как и говорила Джина, это было большое здание в стиле викторианской готики – нечто вроде храма плутократии. Филантропия, добавившая к нему несколько дополнительных крыльев и пристроек, хотя и сходных по стилю, лишила его гармонии.

– Уродство, не правда ли? – с нежностью произнесла Джина. – Бабушка сидит на террасе. Я остановлюсь перед ней, и вы выйдете.

Мисс Марпл вышла из автомобиля и пошла вдоль террасы навстречу старой подруге. На расстоянии ее стройная маленькая фигурка напоминала девичью, несмотря на трость и на медленное передвижение, явно причинявшее ей боль. Можно было подумать, будто юная девушка передразнивает пожилую женщину.

– Джейн, – произнесла миссис Серроколд.

– Дорогая Кэрри-Луиза, – отозвалась мисс Марпл.

Да, вне всякого сомнения, это была Кэрри-Луиза. Мало изменившаяся, все еще молодая, хотя она в отличие от своей сестры не пользовалась косметикой и искусственными средствами омоложения. Ее волосы поседели, но они всегда отливали серебром, и их цвет со временем изменился очень мало. Кожа ее лица своим розовато-белым оттенком походила на лепесток розы, пусть этот лепесток и немного сморщился. Ее глаза смотрели все с той же наивностью, а голова была все так же по-птичьи наклонена в сторону.

– Я виню себя за то, – сказала она своим нежным голоском, – что наша разлука длилась так долго. Мы не виделись столько лет, дорогая Джейн… Как это мило, что ты наконец приехала к нам.

С другого конца террасы до них донесся голос Джины:

– Нужно зайти в дом, бабушка. Становится холодно. Джолли будет сердиться.

Кэрри-Луиза звонко рассмеялась.

– Они так носятся со мной, – сказала она. – Все твердят, что я уже пожилая.

– А ты не ощущаешь себя таковой?

– Нет, не ощущаю, Джейн. Несмотря на все мои болячки – а их у меня немало… В душе я ощущаю себя девчонкой, вроде Джины. Наверное, так происходит со всеми. Зеркало демонстрирует им их старость, а они просто не верят ему… Кажется, всего несколько месяцев назад мы были во Флоренции. Ты помнишь фрейлейн Швайх и ее ботинки?

Две пожилые женщины принялись со смехом вспоминать события почти полувековой давности.

Они вошли в боковую дверь. Сразу за ней их встретила худощавая пожилая леди с величественной осанкой и короткой стрижкой, одетая в хорошо скроенный твидовый костюм.

– Это полное безумие с вашей стороны, Кэра, – сказала она с раздражением, – задерживаться на свежем воздухе так поздно. Вы совершенно не способны позаботиться о себе. Что скажет мистер Серроколд?

– Не ругайте меня, Джолли, – умоляюще произнесла Кэрри-Луиза.

Она представила мисс Бельвер и мисс Марпл друг другу.

– Это мисс Бельвер, которая является для меня буквально всем: нянькой, драконом, сторожевой собакой, секретарем, экономкой и преданным другом.

Джульетта Бельвер фыркнула, и кончик ее большого носа порозовел, что служило признаком испытываемых ею эмоций.

– Я делаю что могу, – резко отозвалась она. – Это поистине сумасшедший дом. Здесь просто невозможно соблюдать порядок.

– Дорогая Джолли, конечно же, невозможно. Я удивляюсь, что вы не оставляете своих попыток… Где вы разместите мисс Марпл?

– В Синей комнате. Могу я отвести ее туда?

– Да, пожалуйста, Джолли. А потом приведите ее обратно вниз, выпить чаю. Сегодня, кажется, мы пьем чай в библиотеке.

В Синей комнате висели тяжелые портьеры из выцветшей синей парчи, возраст которых, по оценке мисс Марпл, составлял не менее пятидесяти лет. Бо́льшую часть пространства заполняла массивная крупноразмерная мебель из красного дерева. У стены стояла большая кровать с балдахином на четырех столбиках. Мисс Бельвер открыла дверь в ванную. Неожиданно та оказалась выполненной в современном стиле, была выдержана в светло-лиловых тонах и ослепительно сверкала хромом.

– Джон Ристарик, когда женился на Кэре, оборудовал десять ванных комнат в доме, – угрюмо заметила мисс Бельвер. – С той поры в них только трубы меняли. О каких-либо других изменениях он и слышать не хотел. Говорил, что дом является идеальным представителем своей эпохи. Вы знали его?

– Нет. Никогда его не видела. Мы с миссис Серроколд встречались очень редко, хотя всегда поддерживали связь.

– Он был чрезвычайно обаятельный мужчина, – сказала мисс Бельвер, – хотя и законченный подлец. Пользовался большим успехом у женщин. Это его, в конце концов, и погубило. Кэре он совершенно не подходил.

После небольшой паузы она, без всякого перехода, вернулась к практическим вопросам настоящего:

– Горничная распакует ваш багаж. Не хотите вымыть руки перед чаем?

Получив утвердительный ответ, мисс Бельвер сказала, что будет ждать мисс Марпл на лестничной площадке.

Пожилая дама прошла в ванную, вымыла руки и, слегка нервничая, вытерла их очень красивым светло-лиловым полотенцем для лица, после чего сняла шляпку и поправила свои мягкие седые волосы.

Она вышла из комнаты, и мисс Бельвер, сопроводила ее по большой мрачной лестнице и обширному темному холлу в комнату с книжными полками до потолка вдоль стен и большим окном, выходившим на пруд.

Увидев Кэрри-Луизу, стоявшую у окна, мисс Марпл подошла к ней.

– Какой внушительный дом, – сказала мисс Марпл, – я чувствую себя в нем совершенно потерявшейся.

– Да, мне знакомо это чувство. В самом деле, дом довольно нелепый. Его построил очень состоятельный железных дел мастер, или кто-то в этом роде, который вскоре после этого разорился. В нем было четырнадцать огромных жилых комнат. Я никогда не понимала, зачем нужно несколько гостиных. По-моему, вполне достаточно одной. А эти гигантские спальни! Зачем столько ненужного пространства? Чтобы добраться от кровати до туалетного столика, мне приходится проделывать немалый путь. И эти тяжелые темно-красные портьеры ни к чему.

– И вы никогда ничего не перестраивали, не делали косметический ремонт?

Кэрри-Луиза взглянула на нее с некоторым удивлением.

– Нет. Разумеется, стены в комнатах перекрашивали, но каждый раз – в тот же самый цвет. Когда я поселилась здесь с Эриком, у нас было слишком много дел. Подобные вещи не имеют большого значения, не правда ли? Я не чувствовала себя вправе тратить деньги на это, в то время как существует столько гораздо более важных дел.

– Значит, за то время, пока ты здесь живешь, в доме вообще не было никаких изменений?

– Напротив, множество. Мы сохраняли в неприкосновенности центральную часть дома – Большой зал и примыкающие к нему комнаты. Это лучшие помещения, и Джонни, мой второй муж, которому они очень нравились, говорил, что ничего изменять в них нельзя. Он был художником и дизайнером и разбирался в этих вещах. Но восточное и западное крылья были полностью реконструированы. Все комнаты там были разделены перегородками, и из них устроили кабинеты и спальни для преподавателей. Все мальчики живут в здании колледжа. Его видно отсюда.

Выглянув из окна, мисс Марпл увидела сквозь редко посаженные деревья большое здание из красного кирпича. Затем ее внимание привлек более близкий объект, и она улыбнулась.