– Спасибо.

Эмили Брент поднялась было со стула, охнула и снова села.

– Что с вами, мисс Брент? – спросил судья.

– Мне очень жаль, – оправдывалась Эмили Брент, – я хотела бы помочь мисс Клейторн, но никак не могу. У меня кружится голова.

– Кружится голова? – Доктор Армстронг подошел к ней. – Это вполне естественно. Запоздалая реакция на потрясение. Я, пожалуй, дам вам...

– Нет! – выпалила она.

Все опешили. Доктор Армстронг густо покраснел.

На лице старой девы был написан ужас.

– Как вам будет угодно, – сухо сказал Армстронг.

– Я не хочу ничего принимать, – сказала она. – Просто посижу спокойно, и головокружение пройдет само собой.

Когда кончили убирать со стола, Блор обратился к Вере:

– Я привык заниматься хозяйственными делами, так что, если хотите, мисс Клейторн, я вам помогу.

– Спасибо, – сказала Вера.

Эмили Брент оставили в гостиной.

Какое-то время до нее доносился приглушенный гул голосов из буфетной. Головокружение постепенно проходило. Ею овладела сонливость, она чувствовала, что вот-вот заснет. У нее жужжало в ушах... а может быть, в комнате и впрямь что-то жужжит? Она подумала: кто это так жужжит – пчела или шмель? И тут взгляд ее упал на пчелу, ползущую по окну. Сегодня утром Вера Клейторн что-то говорила о пчелах.

Пчелы и мед... Она обожает мед. Взять соты, положить в марлевый мешочек. И вот уже мед капает: кап-кап-кап...

Кто это в комнате... С него капает вода... Это Беатриса Тейлор вышла из реки. Если повернуть голову, она ее увидит...

Но почему ей так трудно повернуть голову?..

А что, если крикнуть?.. Но она не может крикнуть. В доме нет ни души... Она совершенно одна... И тут она услышала шаги за спиной... приглушенные шаркающие шаги, нетвердые шаги утопленницы... Резкий запах сырости защекотал ей ноздри... А на окне все жужжала и жужжала пчела. И тут она почувствовала, как ее что-то укололо. Пчела ужалила ее в шею...

Тем временем в гостиной ждали Эмили Брент.

– Может быть, мне пойти привести ее? – предложила Вера.

– Минуточку! – остановил ее Блор.

Вера села. Все вопрошающе посмотрели на Блора.

– Послушайте, – начал он, – по-моему, пора прекратить поиски – убийца сидит сейчас в столовой! Пари держу, что во всех убийствах виновата старая дева.

– Но что ее могло на них толкнуть? – спросил Армстронг.

– Помешательство на религиозной почве. Что скажете вы, доктор?

– Возможно, вы правы. Опровергнуть вас я не могу. Но хочу напомнить, что у нас нет доказательств.

– Она очень странно вела себя, когда мы готовили завтрак, – сказала Вера. – У нее и глаза стали какие-то такие... – Она передернулась.

– Это еще не доказательство, – прервал ее Ломбард. – Все мы сейчас немного не в себе.

– Потом, когда нам были предъявлены обвинения, она одна отказалась дать какие-либо объяснения. Почему, спросите вы меня? Да потому, что ей нечего было объяснять.

– Ну, дело обстоит не совсем так, – сказала Вера. – Потом она мне рассказала эту историю.

– И что она вам поведала, мисс Клейторн? – спросил судья Уоргрейв.

Вера пересказала историю Беатрисы Тейлор.

– Вполне достоверная история, – заметил судья. – У меня бы она не вызвала никаких сомнений. Скажите, пожалуйста, мисс Клейторн, мучает ли мисс Брент чувство вины, испытывает ли она раскаяние, как на ваш взгляд?

– По-моему, нет, – сказала Вера. – Смерть девушки оставила ее безразличной.

– Ох уж мне эти праведницы! Вот у кого не сердце, а камень – это у таких вот старых дев. Объясняется все самой обыкновенной завистью, – сказал Блор.

Судья прервал его:

– Сейчас без десяти одиннадцать. Пожалуй, лучше всего будет, если мы попросим мисс Брент присоединиться к нам.

– Вы что же, так и собираетесь сидеть сложа руки? – спросил Блор.

Судья сказал:

– Не понимаю, чего вы от нас ждете. Наши подозрения пока ничем не подкреплены. И все же я попрошу доктора Армстронга особенно внимательно следить за мисс Брент. А теперь давайте пройдем в столовую.

Эмили Брент по-прежнему сидела в кресле, спиной к ним. Правда, она не обратила внимания на их приход, но в остальном ничего подозрительного они не заметили.

Лишь обойдя кресло, они увидели ее лицо – распухшее, с синими губами и выпученными глазами.

– Вот те на, да она мертва! – вырвалось у Блора.

– Еще один из нас оправдан, увы, слишком поздно, – послышался невозмутимый голос судьи Уоргрейва.

Армстронг склонился над покойной. Понюхал ее губы, покачал головой и приподнял ей веки.

– Доктор, от чего она умерла? – нетерпеливо спросил Ломбард. – Ведь когда мы уходили, ее жизни вроде бы ничего не угрожало.

Армстронг разглядывал крошечную точку на шее Эмили Брент.

– Это след от шприца, – сказал он.

Послышалось жужжание.

– Смотрите-ка, на окне пчела... да нет, это шмель! – закричала Вера. – Вспомните, что я вам говорила сегодня утром!

– Но это след не от укуса, – помрачнел Армстронг. – Мисс Брент сделали укол.

– Какой яд ей ввели? – спросил судья.

– Скорее всего, цианистый калий, но это лишь догадка. Наверное, тот же яд, от которого погиб Марстон. Она, должно быть, почти сразу умерла от удушья.

– А откуда взялась пчела? – возразила Вера. – Может быть, это простое совпадение?

– Вот уж нет! – Ломбард, в свою очередь, помрачнел. – Совпадения здесь нет! Нашему убийце подавай местный колорит. Он шутник, этот парень. Ни на шаг не отступает от своей треклятой считалки! – Обычно спокойный Ломбард чуть ли не визжал. Очевидно, даже его закаленные полной приключений и превратностей жизнью нервы начали сдавать. – Это безумие, безумие! Мы все обезумели! – вопил он.

– Я надеюсь, – спокойно сказал судья, – мы все же сумеем сохранить здравый смысл. Кто-нибудь привез с собой шприц?

Армстронг приосанился, однако голос его звучал довольно испуганно:

– Я, сэр.

Четыре пары глаз вперились в него. Глубокая, неприкрытая враждебность, читавшаяся в них, раззадорила доктора.

– Я всегда беру с собой шприц, – сказал он. – Все врачи так делают...

– Верно, – согласился судья. – А не скажете ли вы, доктор, где сейчас ваш шприц?

– Наверху, в моем чемодане.

– Вы разрешите нам в этом убедиться? – спросил судья.

Процессия во главе с судьей в полном молчании поднялась по лестнице. Содержимое чемодана вывалили на пол. Шприца в нем не было.

– Шприц украли! – выкрикнул Армстронг.

В комнате воцарилась тишина.

Армстронг прислонился спиной к окну. И снова четыре пары глаз враждебно, подозрительно уставились на доктора. Доктор переводил глаза с Уоргрейва на Веру, беспомощно, неубедительно оправдывался:

– Клянусь вам, шприц украли!

Блор и Ломбард переглянулись. Судья взял слово.

– Здесь, в комнате, нас пять человек, – заявил судья. – Один из нас – убийца. Положение становится все более опасным. Мы должны принять меры, чтобы обеспечить безопасность четверых невиновных. Я прошу доктора сказать, какими лекарствами он располагает.

– Я захватил с собой походную аптечку, – ответил Армстронг. – Посмотрите сами, там только снотворные: трионал, сульфонал, бром, потом сода, аспирин, вот и все. Цианидов у меня нет.

– Я тоже привез с собой снотворное, – вставил судья. – Сульфонал, по-моему. В больших количествах он, кажется, смертелен. У вас, мистер Ломбард, насколько мне известно, есть револьвер.

– Ну и что из того? – взвился Ломбард.

– А то, что я предлагаю собрать и спрятать в надежное место аптечку доктора, мое снотворное, ваш револьвер, а также все лекарства и огнестрельное оружие, если оно у кого есть. Когда мы это сделаем, каждый из нас согласится подвергнуть обыску себя и свои вещи.

– Чтоб я отдал револьвер – да ни в жизнь! – вскипел Ломбард.