Армстронг покачал головой:

– Не забывайте о цианистом калии.

– Ах да, я об этом запамятовал, – согласился Блор. – Разумеется, никто не станет носить при себе такой яд. Но каким образом он мог попасть в бокал Марстона?

– Я уже думал об этом, – сказал Ломбард. – Марстон пил несколько раз в тот вечер. Между его предпоследним и последним бокалами виски был немалый промежуток. Все это время его бокал стоял на столике у окна. Окно было открыто. Кто-то мог подбросить яд и через окно.

– Так, чтобы никто из нас не заметил? – недоверчиво спросил Блор.

– Мы были слишком заняты другим, – отрезал Ломбард.

– Вы правы, – сказал Армстронг, – обвинений не избежал никто. Все бегали по комнате, суетились, спорили, негодовали. Да, так вполне могло случиться...

Блор пожал плечами:

– Видимо, так оно и было. А теперь, джентльмены, примемся за работу. Кто-нибудь, случаем, не захватил с собой револьвер? Впрочем, это было б уж слишком хорошо.

– Я, – похлопал себя по карману Ломбард.

Блор вытаращил на него глаза.

– На всякий случай всегда носите револьвер при себе, сэр? – спросил он нарочито небрежным тоном.

– Привычка. Мне, знаете ли, пришлось побывать в жарких переделках.

– Понятно, – протянул Блор и добавил: – Одно могу сказать, нынешняя переделка будет пожарче прошлых! Если здесь и впрямь притаился маньяк, он наверняка позаботился запастись целым арсеналом, не говоря уж о ножах и кинжалах.

Армстронг хмыкнул:

– Тут вы попали пальцем в небо, Блор. Такие маньяки в большинстве своем люди мирные. С ними очень приятно иметь дело.

– Мой опыт мне подсказывает, что наш маньяк будет не из их числа, – сказал Блор.

Итак, троица отправилась в обход острова. Обыскать его не составляло особого труда. На северо-западе ровный утес отвесно спускался к морю. Деревьев на острове не было, даже трава и та почти не росла. Трое мужчин работали тщательно и методично, начинали с вершины и спускались по склону к морю, по пути обшаривая малейшие трещины в скале – а вдруг они ведут в пещеру. Но никаких пещер не обнаружилось.

Прочесывая морской берег, они наткнулись на Макартура. Глаза генерала были прикованы к горизонту. Место он выбрал тихое: тишину его нарушал лишь рокот волн, разбивавшихся о скалы. Старик не обратил на них внимания. Он сидел по-прежнему прямо, вперившись в горизонт. И оттого, что он их не замечал, они почувствовали себя неловко.

Блор подумал: «Что-то тут не так – не впал ли старикан в транс, если не хуже?» Откашлялся и, чтобы завязать разговор, сказал:

– Отличное местечко нашли себе, сэр, тихое, спокойное.

Генерал нахмурился, бросил на него взгляд через плечо.

– Так мало времени, – сказал он. – Так мало времени осталось, и я настоятельно требую, чтобы меня не беспокоили.

– Мы вас не обеспокоим, сэр, – добродушно сказал Блор. – Мы просто обходим остров. Хотим, знаете ли, проверить, не прячется ли кто здесь.

Генерал помрачнел.

– Вы не понимаете, ничего не понимаете, – сказал он. – Пожалуйста, уходите.

Блор оставил старика. Догнав своих спутников, он сказал:

– Старик спятил... Порет какую-то чушь...

– Что он вам сказал? – полюбопытствовал Ломбард.

Блор пожал плечами:

– Что у него нет времени. И чтобы его не беспокоили.

Армстронг наморщил лоб.

– Интересно, – пробормотал он.

Обход был в основном закончен. Трое мужчин стояли на вершине скалы и глядели на далекий берег. Ветер свежел.

– Рыбачьи лодки сегодня не вышли, – сказал Ломбард. – Надвигается шторм. Досадно, что деревушку отсюда не видно, а то можно было бы подать сигнал.

– Надо будет разжечь костер вечером, – предложил Блор.

– Вся штука в том, – возразил Ломбард, – что это могли предусмотреть.

– Как, сэр?

– Откуда мне знать? Сказали, что речь идет о розыгрыше. Мол, нас нарочно высадили на необитаемом острове, поэтому на наши сигналы не надо обращать внимания и тому подобное. А может, распустили в деревне слухи, что речь идет о пари. Словом, сочинили какую-нибудь ерунду.

– И по-вашему, этому поверили? – усомнился Блор.

– Во всяком случае, это куда достовернее, чем то, что здесь происходит, – сказал Ломбард. – Как по-вашему, если бы жителям Стиклхевна сказали, что остров будет изолирован от суши, пока этот анонимный мистер Оним не поубивает всех своих гостей, они бы поверили?

– Бывают минуты, когда я и сам в это не верю. И все же... – выдавил Армстронг.

– И все же... – оскалился Ломбард, – как вы сами признали, доктор, это именно так!

– Никто не мог спрятаться внизу? – спросил Блор, оглядывая берег.

– Вряд ли, – покачал головой Армстронг, – утес совершенно отвесный. Где тут спрячешься?

– В утесе может быть расщелина. Будь у нас лодка, мы могли бы объехать вокруг острова, – сказал Блор.

– Будь у нас лодка, – сказал Ломбард, – мы бы теперь были на полпути к суше.

– Ваша правда.

Тут Ломбарда осенило.

– Давайте убедимся, – предложил он. – Есть только одно место, где может быть расщелина, – вон там, направо, почти у самой воды. Если вы достанете канат, я спущусь туда и сам проверю.

– Отличная мысль, – согласился Блор, – попробую достать какую-нибудь веревку. – И он решительно зашагал к дому.

Ломбард задрал голову. Небо затягивалось тучами. Ветер крепчал. Он покосился на Армстронга:

– Что-то вы притихли, доктор. О чем вы думаете?

– Меня интересует, – не сразу ответил Армстронг, – генерал Макартур – он совсем спятил или нет?

Все утро Вера не находила себе места. Она избегала Эмили Брент – старая дева внушала ей омерзение. Мисс Брент перенесла свое кресло за угол дома, уселась там в затишке с вязаньем. Стоило Вере подумать о ней, как перед ее глазами вставало бледное лицо утопленницы, водоросли, запутавшиеся в ее волосах... Лицо хорошенькой девушки, может быть, даже чуть нахальное, для которой ни страх, ни жалость уже ничего не значат. А Эмили Брент безмятежно уткнулась в нескончаемое вязанье в сознании своей праведности.

На площадке в плетеном кресле сидел судья Уоргрейв. Его голова совсем ушла в плечи. Вера глядела на судью и видела юношу на скамье подсудимых – светловолосого, с голубыми глазами, на чьем лице ужас постепенно вытесняло удивление. Эдвард Ситон. Ей виделось, как судья своими сморщенными руками накидывает ему черный мешок на голову и оглашает приговор...

Чуть погодя Вера спустилась к морю и пошла вдоль берега. Путь ее лежал к той оконечности острова, где сидел старый генерал. Услышав шаги, Макартур зашевелился и повернул голову – глаза его смотрели тревожно и одновременно вопросительно. Вера перепугалась. Минуты две генерал не отрываясь смотрел на нее. Она подумала: «Как странно. Он смотрит так, будто все знает...»

– А, это вы, – сказал наконец генерал. – Вы пришли...

Вера опустилась на землю рядом с ним.

– Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?

– Нравится. Здесь хорошо ждать.

– Ждать? – переспросила Вера. – Чего же вы ждете?

– Конца, – тихо сказал генерал. – Но ведь вы это знаете не хуже меня. Верно? Мы все ждем конца.

– Что вы хотите этим сказать? – дрожащим голосом спросила Вера.

– Никто из нас не покинет остров. Так задумано. И вы это сами знаете. Вы не можете понять только одного: какое это облегчение.

– Облегчение? – удивилась Вера.

– Вот именно, – сказал генерал, – вы еще очень молоды... вам этого не понять. Но потом вы осознаете, какое это облегчение, когда все уже позади, когда нет нужды нести дальше груз своей вины. Когда-нибудь и вы это почувствуете...

– Я вас не понимаю, – севшим голосом сказала Вера, ломая пальцы. Тихий старик вдруг стал внушать ей страх.

– Понимаете, я любил Лесли, – сказал генерал задумчиво. – Очень любил...

– Лесли – это ваша жена? – спросила Вера.